День иммиграции
Когда мы приземлились - как раз бомбили Тель-Авив*, вернее, одна иракская ракета упала где-то в море возле Тель-Авива. По этому поводу весь город сидел в хедер-атум**, а мы, прилетевшие, торчали всю ночь в аэропорту, в специальном зале, на специальных желтых пластмассовых стульчиках, специально сделанных так, чтобы сидеть на них можно было не больше 10 минут, после чего наступал полный паралич попы. Особенно весело было беременным женщинам и старикам. А также астматикам, которые задыхались в закрытом, заклеенном и набитом людьми помещении.
За сетклянной стеной мы видели большой зал, где толпились улетающие, которые состояли из пейсатых черношляпников и Ефима Шифрина. Шифрина я не любила с детства, а ортодоксов увидела впервые в жизни, и они мне тоже сразу очень не понравились. Они очень сильно и невыгодно отличались от вальяжных, толстых и румяных батюшек, встречавшихся мне в Киеве, потому что были все худые, неопрятные, в чулках, с кучами детей, и все время размахивали руками. Шифрин же делал вид, что не видит нас сквозь стеклянную перегородку.
Где-то уже под утро, когда израильтяне вышли из своих "герметичных" комнат и вспомнили о заперых в аэропорту трех сотнях свежих жертв апартеида, нас записывали и оформляли, причем толстая усатая служащая настойчиво уговаривала меня сменить мое имя Юлия на "Далия" - я, конечно же, сопротивлялась как могла, жестами и звуками объясняя, что пусть она этим именем назовет свою домашнюю крысу, а меня оставит как есть. Уже тогда у меня возникли первые подозрения, что нам впарили фуфло под видом конфетки.
Потом не помню - наступило отключение сознания: все-таки я была еще практически ребенком и очень устала от тягот дороги и от такого количества евреев. Потом нас привезли в Натанию***, в специальную гостиницу для иммигрантов, в которой нас четверых поселили в одну комнату метр на два. Кухня была одна на весь коридор и состояла из двух электроплиток. В гостинице были тараканы, правда, маленькие, зато много - они шлялись по коридору с видом полноправных хозяев этого ветхого барака - коими они, конечно же, и являлись.
Днем папа пошел искать квартиру на съем, чтобы поскорее съехать из этой консервной банки, в которую нас поселили, а мы с мамой вышли прогуляться по городу. Увидели обшарпанные трех- и четырехэтажные развалюхи, увешанные старыми рекламными щитами, грязные улицы с валяющимся везде мусором, уродливых темнокожих гортанно-орущих людей. И я сказала: мама, давай уедем обратно. Но мы не уехали, потому что уже было некуда, к сожалению.
-----------------------------------
* "война в Заливе" 1991-го года выпуска.
** "загерметизированные" с помощью целлофана и клейкой ленты комнаты, которые должны были защитить от газовой атаки - "ха и так далее"(ц).
*** город у моря, слегка похожий на Сочи, только гораздо меньше, грязнее и обшарпаннее, населен русскими иммигрантами и афро-израильтянами.
За сетклянной стеной мы видели большой зал, где толпились улетающие, которые состояли из пейсатых черношляпников и Ефима Шифрина. Шифрина я не любила с детства, а ортодоксов увидела впервые в жизни, и они мне тоже сразу очень не понравились. Они очень сильно и невыгодно отличались от вальяжных, толстых и румяных батюшек, встречавшихся мне в Киеве, потому что были все худые, неопрятные, в чулках, с кучами детей, и все время размахивали руками. Шифрин же делал вид, что не видит нас сквозь стеклянную перегородку.
Где-то уже под утро, когда израильтяне вышли из своих "герметичных" комнат и вспомнили о заперых в аэропорту трех сотнях свежих жертв апартеида, нас записывали и оформляли, причем толстая усатая служащая настойчиво уговаривала меня сменить мое имя Юлия на "Далия" - я, конечно же, сопротивлялась как могла, жестами и звуками объясняя, что пусть она этим именем назовет свою домашнюю крысу, а меня оставит как есть. Уже тогда у меня возникли первые подозрения, что нам впарили фуфло под видом конфетки.
Потом не помню - наступило отключение сознания: все-таки я была еще практически ребенком и очень устала от тягот дороги и от такого количества евреев. Потом нас привезли в Натанию***, в специальную гостиницу для иммигрантов, в которой нас четверых поселили в одну комнату метр на два. Кухня была одна на весь коридор и состояла из двух электроплиток. В гостинице были тараканы, правда, маленькие, зато много - они шлялись по коридору с видом полноправных хозяев этого ветхого барака - коими они, конечно же, и являлись.
Днем папа пошел искать квартиру на съем, чтобы поскорее съехать из этой консервной банки, в которую нас поселили, а мы с мамой вышли прогуляться по городу. Увидели обшарпанные трех- и четырехэтажные развалюхи, увешанные старыми рекламными щитами, грязные улицы с валяющимся везде мусором, уродливых темнокожих гортанно-орущих людей. И я сказала: мама, давай уедем обратно. Но мы не уехали, потому что уже было некуда, к сожалению.
-----------------------------------
* "война в Заливе" 1991-го года выпуска.
** "загерметизированные" с помощью целлофана и клейкой ленты комнаты, которые должны были защитить от газовой атаки - "ха и так далее"(ц).
*** город у моря, слегка похожий на Сочи, только гораздо меньше, грязнее и обшарпаннее, населен русскими иммигрантами и афро-израильтянами.