Стою на асфальте я в лыжи обутый (женское, грустное)
Каждый год, с приходом осени на благословенную землю Тель-Авива, я чувствую себя иностранным шпионом чужой на этом празднике жизни.
Примерно в районе ноября температура окружающего меня воздуха опускается до уровня, пригодного для жизни биологического организма (+22 - +24), и я радостно рассекаю в маечке и сандаликах, впевые за несколько месяцев не чувствуя нужды в скафандре-холодильнике. Радостно мне ровно до того момента, когда я попадаю в места скопления женскополового населения, и замечаю резкое несоответствие моего гардероба указаниям календаря, которым, судя по всему, строго следуют все остальные жительницы лучшей столицы нашей родины. Утомленные солнцем красавицы и некрасавицы всех возрастов, расцветок и размеров гордо проветривают извлеченные из недр шкафов сапоги, плащи и куртки. При этом им явно совсем не жарко, а вполне комфортно. Я бы на их месте через пять минут померла от теплового удара, если бы раньше не утонула в луже собственного пота, извините. А им хорошо. А мне завидно. Я тоже так хочу! у меня тоже есть сапоги в количестве двенадцати пар (по одной на каждый день зимы, больше зимы у нас нету). И несколько курток! и два магнитофона импортных два кожаных плаща! И все это мне нужно исхитриться и успеть надеть на протяжении тех несчастных двух-трех недель, когда у нас не очень тепло, а скорее прохладно. Причем это обычно бывает только в январе-феврале, а душа требует красоты уже сейчас. О, как бы я хотела стать киборгом-убийцей быть невосприимчивой к температуре воздуха! тогда бы я купила себе унты на меху и шапку-ушанку длинный-длинный вязаный шарф в полоску. И не смотрела бы с завистью в сторону больных баб с нарушенным теплообменом календарно-правильных модниц, а была бы, как они, такая же красивая и не потная.
Вот такое у меня большое женское горе.
***