(no subject)
В пути откуда-то обратно,
Вагон без окон и дверей.
Она твердит, что старовата,
И всё сложнее спорить с ней.
Букет вагонных ароматов.
Осточертевшие слова.
Она твердит, что старовата,
И ведь уже почти права.
А в ней никто своей святыни,
Припав к земле, не признаёт.
Один лишь я, как в мокрой глине,
Увяз, хоть знал и наперёд,
Что для неё и здесь, и ныне,
И там, и впредь - я всё не в счёт.
И стан её не стан богини,
И грудь волною не встаёт.
Но по какой же, блядь, причине
Я... как дурак... который год...
Там что-то плещется в графине,
Возьму графин и вылью в рот.
Поезд Москва-Сосногорск, 09.03, в перерывах между сном и чтением американской классической прозы.
Вагон без окон и дверей.
Она твердит, что старовата,
И всё сложнее спорить с ней.
Букет вагонных ароматов.
Осточертевшие слова.
Она твердит, что старовата,
И ведь уже почти права.
А в ней никто своей святыни,
Припав к земле, не признаёт.
Один лишь я, как в мокрой глине,
Увяз, хоть знал и наперёд,
Что для неё и здесь, и ныне,
И там, и впредь - я всё не в счёт.
И стан её не стан богини,
И грудь волною не встаёт.
Но по какой же, блядь, причине
Я... как дурак... который год...
Там что-то плещется в графине,
Возьму графин и вылью в рот.
Поезд Москва-Сосногорск, 09.03, в перерывах между сном и чтением американской классической прозы.