Сон в февральскую ночь.

[iva_no_va]

Я, всё-таки надеюсь, что человечество в ближайшем будущем научится не только лечить простуду за один час, но и понимать, и объяснять всё о снах.
Меня всегда завораживали мысли о том, как рождаются, откуда берутся и куда исчезают сны.

Не нужно мне рассказывать про химические процессы головного мозга, про подсознание, про неотключение мозга, когда засыпаешь и прочие, многим известные процессы, которые всё же, на мой малообразованный взгляд, не совсем исчерпывающе объясняют почему в тот или иной день, безо всяких видимых или понятных причин снится тот или иной сон.

Пару дней назад, ко мне во сне пришла Маня Величко.

Это же не от меня зависит - впускать Маню в свой сон или нет. Захотела - пришла, захотела - ушла.

Вот, вы сейчас смеётесь, а мне было ужасно стыдно, когда я проснулась. Мне часто бывает стыдно, когда я просыпаюсь. Потом я осознаю, что это был сон, но стыд не проходит. И стыдно не потому, что некоторые из вас подумали. О том, о чем некоторые из вас подумали - не стыдно. Это называется еротика, не путайте с еретикой, и от этих снов не должно быть стыдно. Но это тема другой диссертации.

Я уже рассказывала, что сны мои (наверняка, не только мои, но я чужих снов не видела своими глазами, поэтому буду говорить только о своих ощущениях) бывают широкоформатные, цветные, черно-белый, многосерийный, короткометражные, четкие, словно каждый эпизод прочерчен и выверен до микроскопических подробностей, или наебарот - расплывчатые, акварельные, размытые, прозрачные...

Вот, мне точно нужно заняться снами, в смысле, посидеть, почитать об этом хотя бы научно популярную литературу - а вдруг с последнего раза, когда я читала о снах, наука шагнула далеко вперёд - слишком меня эта тема волнует. Но щаз не об этом.

Так вот. Во сне, о котором я начала рассказывать, я работаю на телевидении. Редактором или кем-то таким, кто за всё отвечает, делает всё и сразу, на которого все, кто не попадя орут, гоняют и кто во всём всегда виноват. Пусть я буду редактором. Да?

И мы снимаем программу Познер.

Да. Маня пришла.

Величко.

И я готовлю к интервью всё, что можно подготовить. От договорённостей с гостем, с охраной, согласования времени записи интервью, одежды, гримма и вплоть до марки минеральной воды в комнате, где будет готовится к записи гость программы.

А гостя - потом выясняется, что это Марк Тишман всё нет и нет. То ли он опаздывает, то ли еще что-то случилось и он не может приехать. Форс мажор, короче.

Познер выходит и говорит, мол, всё, у меня нет времени ждать Тишмана, давай, Иванова, садись, мы запишем программу с тобой.

Какета, - только и могу выдавить я, - чойтак, зачем, цирккокойты!

Садись, садись, - говорит Познер, снимает часы, кладёт на стол.

Я говорю, мол, а я тут причем, кто я такая,  не нужно меня, и вообще памагите!

А Познер, мол, да не нервничай. Не твоя программа. Размечталась, девочка, ты таки кто такая? Ты будешь роль играть. Мы сейчас снимем мои вопросы на видео, а потом Тишман придет, его ответы снимем, подверстаем одно к другому и будет программа. Ты, вроде, как будешь, болванчиком.

Тут я обиделась. Чойтак я болванчик. Я, конечно, не Тишман, и не какая-нить там, Шапоклячка из Госдуры, но тоже ничо так. Опять же - не уродина, можно сказать, местами красивая,  иногда даже и не бестолочь.

Ладно, смеётся Познер, садись, будем снимать.

И я вся такая вдруг умная стала. Так впопад отвечаю, даже как-то с юмором, с достоинством, полностью на расслабоне, не нервничаю - я же знаю, что всё это так - для антуража, потом мои ответы вырежут, а ответы Тишмана врежут.

Доходим до «мой друг Пруст хотел бы задать вам несколько вопросов».

- Ваша самая характерная черта? - смотрит поверх очков, ухмыляется хитро Познер.

- Оптимизм! - уверенно отвечаю я, - постойте, а оптимизм это черта? - спохватываюсь.

- Можно сказать и так, - уклончиво поводит головой Познер.

- Качества, которые Вы больше всего цените в мужчине?

- Мужественность! - ржу я, и тут же добавляю - качества, которые я больше всего ценю в женщине - женственность! - Познер смотрит насмешливо. Я стушевалась и мычу - ну, в кино так было, помните? - он не отвечает на мой вопрос и задает следующий.

- Что является Вашим главным недостатком?

- Эээ...- замялась я, - ну, у меня их много.

- Понимаю, - соглашается Познер, а мне стало обидно, понимает он. Что он понимает! Зараза такой.

- Но главным я считаю то, что я слишком быстро забываю обиды! - выпаливаю я и сама пугаюсь.

- Даже так? - взгляд поверх очков, - Ну, допустим.

- Понимаете, Владимир Владимирович, - сказала я и обернулась испуганно, не заметив никого за своей спиной продолжила, - иногда некоторые обиды стоило бы помнить, чтобы потом второй раз не получить от тех же людей...

-  Какие исторические личности вызывают Вашу наибольшую антипатию? - задает Познер под дых, и я уточняю.

- А из ныне живущих можно?

- Можно.

- Ваш тёзка, - отвечаю я, безмятежно - всё равно же вырежут.

- Хм... - прищурился Познер, - С кем из ныне живущих или давно ушедших вы бы хотели пообщаться.

- Энштейн... Нет! Раневская! Да, Раневская, но только чтобы не «пообщаться» - а тихонько в уголке посидеть и иметь возможность понаблюдать.

- Когда вы предстанете перед Богом, - опять ухмыляется Познер, - что вы ему скажете?

- Циииирккокойты! - хохочу я, - скажу, цирккокойты! а можно я тебя потрогаю руками?

Познер отворачивается от меня и я выдыхаю, а он в камеру абсолютно серьезно говорит:

- Это была Стелла Иванова.

- Как это Стелла Иванова! - возмущаюсь я, - это же был Марк Тишман, а я не была! Меня же - вас же - он же! Подверстают! Телевидение, это не я, и вообще кто я такая! Не надо Стелла Иванова! Тишман надо!

От чувства возмущения и обмана я просыпаюсь. И целый день хожу обиженная на Познера.

А вы говорите - сны.