Фурункул
В советском пионерском лагере удобства были во дворе. Назывались они «Белый домик». Ну, как удобства? Сарай из досок, дырка в дощатом полу и страшный, выбивающий слезы, запах дерьма и хлорки.
Боялась я этих удобств, как огня. А вдруг в дырку попадет нога? Или сама туда проскользну? Жуть и ужас.
А потом у меня возник фурункул. На попе. Не знаю связано ли это с удобствами во дворе или с чем-то другим, но фурункул был болючий, гадкий, стыдный.
Ни себе посмотреть, ни людям показать.
Несколько дней я спала только на животе, а от сидения вообще отказывалась. Даже в столовой ела стоя, что не могло не привлечь внимания воспитателей.
Привлекло.
Шум, гам. Медпункт. Наша медсестра Лариса Витаминовна всплеснула руками и сказала:
- Надо срочно в больницу!
Я ревела от боли и стыда. Девочки в одиннадцать лет не очень любят снимать трусы перед всякими незнакомыми. Даже медсестрами.
В больницу я отказывалась. Невнятно. Мол, само пройдет. Не поеду. Я боюсь.
Меня убеждали, что само не пройдет. Нужно фурункул вскрыть иначе может быть все, что угодно.
Помню, эта фраза «всё, что угодно» меня напугала больше всего.
Медсестра Лариса Витаминовна вздохнула и сказала:
- Ладно. Приложим мазь Вишневского. Посмотрим денек. Может быть фурункул сам прорвет.
- А если нет? - всхлипывая спросила я.
- А если нет - поедем в больницу, - твердо ответила медсестра.
К вечеру у меня поднялась температура. Высокая. Я даже не помню, как меня привезли в больницу. Что там со мной делали. Но проснулась я уже в палате. Прислушалась к своей боли.
- Нарыв, если его не вскрыть, может лопнуть. А может привести к заражению крови, - сказал голос с соседней кровати.
Я не знала, что такое заражение крови.
- И ты умрешь! - продолжил голос.
Я представила, как я умру. Я буду лежать в гробу, в цветах, как соседский дед Антон, а вокруг все будут в черных платках. И как будет плакать мама. И как будет переживать папа. И кто будет водить Ритку в детский сад. И кто будет рисовать стенгазету и петь «Я - Земля! Я своих провожаю питоНцев!» в хоре. Кто будет ходить за молоком и за хлебом в магазин «Моряки». Кто будет кормить кур и поросенка Машку. Мне очень не хотелось умирать.
- Мы все умрем, - продолжал голос.
- Когда? - тихо спросила я.
- Когда-нибудь, - ответил голос.
Я всхлипнула.
- Чё реветь-то? Все, когда-нибудь умрем! - сказал голос.
- Я не хочу! - зло ответила я.
- Ну, не хочешь, так не надо, - неожиданно согласился голос.
- А так можно? - удивилась я.
- Ну, а чё? Можно, конечно, - согласился голос.
- Как вы тут поживаете? - медсестра вошла в палату неслышно.
- Да, вот малая умирать не хочет, - сообщил голос.
- Отлично! Умирать не надо! - радостно согласилась медсестра, - Сейчас сделаем укольчик, померяем температурку, полежишь тут пару дней и поедешь домой.
- И я не умру? - сквозь слезы спросила я.
- Нет, конечно. Нарыв твой доктор вскрыл. Все там почистил, локализовал, пару дней и ты будешь, как новенькая. Это хорошо, что тебя привезли к нам. Иначе все могло быть гораздо хуже.
- Как?
- Не думай о том, чего не случилось. Сейчас уже все хорошо.
Я лежала с градусником под мышкой и думала, какая же гадость этот маленький фурункул. Крошечный, болючий, противный, стыдный. А мог же и убить меня, если бы его не вырезали врачи.
... Вот так и в жизни. Один маленький, злобный, противный фурункул может отравить судьбы множества людей.
Если его не локализовать и не почистить все вокруг.