ЛУКОЙЛ в Ираке: Нефтяной пряник и политический кнут
История проникновения российских нефтегазовых монополий на рынок Ирака берет свое начало во второй половине 1990-х. В 1997 году три российских партнера (ЛУКОЙЛ, «Зарубежнефть» и «Машинимпорт») совместно с государственной компанией Ирака SOMO создали консорциум, который получил от правительства Саддама Хусейна контракт на разработку второй фазы месторождения Западная Курна на условиях соглашения о разделе продукции (СРП).
Это был по-настоящему лакомый кусок: доказанные запасы месторождения Западная Курна-2, считающегося одним из крупнейших в мире, оценивались в 6 млрд баррелей нефти[5]. Первоначальный контракт устанавливал срок действия СРП до 2020 года - за это время консорциум рассчитывал добыть из недр Западной Курны-2 почти 5 млрд баррелей нефти и 56,4 мрлд кубометров природного газа.
При этом российским партнерам в консорциуме принадлежала доля в 75%[6], а иракской стороне - 25%. Нетрудно подсчитать, что российские компании могли рассчитывать на 3,25 млрд баррелей нефти и 36,6 млрд кубометров газа. При средней цене 1997 года в $18,4 за баррель стоимость только нефтяных запасов Западной Курны-2 составляла около $60 млрд. Естественно, российский нефтяной бизнес прилагал все усилия, чтобы закрепиться на иракском сырьевом поле.
Это было непросто, поскольку Ирак находился под действием экономических санкций ООН. Поэтому сразу после подписания соглашений ЛУКОЙЛ заявил, что будет проводить обустройство месторождения и работы по созданию инфраструктуры, не противоречащие санкциям. Однако уже в 1999 году иракские власти обвинили российских участников консорциума в слишком низкой активности и предупредили, что могут разорвать контракт. В 2001 году эти обвинения прозвучали вновь, а в декабре 2002 года ЛУКОЙЛ получил официальное уведомление о расторжении соглашения по Западной Курне.
Это было смутное предвоенное время. В последние три месяца правления Саддама Хусейна иракские власти обвинили ЛУКОЙЛ в связях с американцами - якобы эмиссары российской компании пытались получить в США гарантии, что соглашение по Западной Курне-2 останется в силе и после того, как войска коалиции положат конец существованию режима Хусейна. Так это или нет, сказать затруднительно, поскольку, если подобные переговоры и проводились, то они были закулисными и не освещались в официальных документах компании. Тем не менее, Багдад в одностороннем порядке разорвал соглашение с ЛУКОЙЛом, сославшись на то, что российская компания не выполнила условия контракта, по которому в течение первых трех лет она должна была вложить в месторождение как минимум $ 200 млн.
ЛУКОЙЛ, в свою очередь, заявил о незаконности этого решения, апеллируя к пункту соглашения о возможности признания его недействительным только по решению Международного арбитражного суда в Женеве. В поддержку ЛУКОЙЛа выступил российский МИД, но вскоре в Ираке начались военные действия и всем стало не до юридических споров.
В силу неопределенного статуса соглашений по Западной Курне-2 позиции российского нефтяного бизнеса в Ираке были не слишком прочными еще до войны. Скорее, контракт ЛУКОЙЛА был разменной монетой в большой политической игре, которую вели между собой Багдад, Вашингтон и Москва.
Послевоенная судьба этого контракта дает дополнительные аргументы в пользу такого предположения. Новое руководство Ирака заявило, что соглашение не имеет силы, поскольку оно было аннулировано еще правительством Хусейна, и тут же, несколько противореча само себе, заявило, что все контракты, заключенные прежним лидером, в любом случае будут пересмотрены.
В июне 2003 году Владимир Путин в интервью BBC подчеркнул, что
«по отдельным эпизодам мы вполне можем рассчитывать на поддержку международных судебных инстанций. Но должен добавить, что и мои партнеры - и премьер-министр Великобритании, и президент Соединенных Штатов - не отрицают, что российские компании имеют право на участие в развитии Ирака. Более того, на последней встрече с президентом Бушем последний прямо и ясно сказал, что у нас нет никаких целей выдавливать российские компании из Ирака, более того, мы готовы создать условия для совместной работы. И у меня нет оснований не верить ему»[7].
Будущее показало, что он несколько переоценивал искренность своих западных партнеров.
Пока шла подготовка нового закона о нефти, с которым новые лидеры страны связывали распределение месторождений, ЛУКОЙЛ не сидел сложа руки. В марте 2004 года в Багдаде был подписан меморандум о взаимодействии и сотрудничестве между российской компанией и министерством нефти Ирака, в рамках которого на предприятиях ЛУКОЙЛа ежегодно осуществлялась подготовка нефтяников Ирака[8]. Кроме того, по заказу ЛУКОЙЛа была проведена юридическая экспертиза контракта, которая подтвердила его законность и юридическую силу.
Самым серьезным шагом, предпринятым ЛУКОЙЛом для восстановления своих позиций в Ираке, стало соглашение с американской компанией ConocoPhillips. В 2004 году Сonoco стала акционером ЛУКОЙЛа, купив 7,6% его акций. Затем она на протяжении нескольких лет увеличивала свою долю, приобретая бумаги на свободном рынке. В итоге американская компания стала стратегическим партнером ЛУКОЙЛа, обязавшись ограничить свой пакет 20%. В соответствии с заключенным между партнерами соглашением, американцы собирались приобрести долю в 17,5% в консорциуме «Западная Курна-2» после подтверждения контракта иракской стороной.[9]
Альянс с ConocoPhillips позволил вице-президенту ЛУКОЙЛа Леониду Федуну заявить, что российская компания готова работать в Ираке «при любых политических условиях» и рассчитывает «на поддержку со стороны госдепартамента США»[10].
Казалось, все предпринятые ЛУКОЙЛом меры должны были принести плоды. И поначалу так оно и было: в августе 2007 года, во время своего визита в Москву, министр нефти Ирака Хусейн Аль-Шахристани сделал ряд заявлений, которые позволяли надеяться на то, что ЛУКОЙЛ получит доступ к иракской нефти. В частности, он сообщил, что компания может рассчитывать на «преимущества» перед другими компаниями в проекте «Западная Курна-2», так как она достаточно долго уже работала на территории Ирака и имеет обширные данные в области запасов и особенностей добычи нефти в Ираке.
Тогда же, в августе, в СМИ просочилась крайне скупая информация относительно переговоров Аль-Шахристани с российским руководством (в частности, главой Минпромэнерго Виктором Христенко), давшая повод для спекуляций относительно увязывания вопроса о получении ЛУКОЙЛом права на разработку «Западной Курны-2» с проблемой списания долгов Ирака России в рамках Парижского клуба кредиторов ($13 млрд). Судя по всему, Багдад не принял ультиматум Москвы, и Россия была вынуждена согласиться списать 90% общей суммы долга, не торгуясь по нефтяным контрактам[11].
Но в ноябре того же года на страницах The New York Times появилась статья под красноречивым заголовком «Ирак при поддержке США аннулирует нефтяной контракт с Россией». В статье, со ссылкой на того же Хусейна Аль-Шахристани, утверждалось, что правительство Ирака приняло окончательное решение о разрыве контракта с ЛУКОЙЛом на разработку Западной Курны-2. Это решение, принятое при непосредственном участии и поддержке американских юридических советников министерства нефти Ирака, вычеркивало Россию из списка потенциальных разработчиков нефтяных месторождений страны и «освобождало место для потенциальных международных инвесторов в будущем».
О том, что это решение было принято под прямым давлением тех нефтяных компаний в США, которые намеревались поставить под свой контроль большую часть сырьевых сокровищ Ирака, косвенно говорит тот факт, что ключевую роль в этой комбинации играл главный юридический советник министерства нефти Ирака Роберт Магуайр, работавший на Министерство обороны США[12].
На этот раз почти все эксперты были солидарны в том, что Россию окончательно выдавили из Ирака - и сделали это те самые англосаксонские союзники, которые, невзирая на все заверения Буша и Блэра, отплатили Москве за ее «предательство». Правда, некоторые аналитики связывали жесткую позицию американцев в отношении нефтяных месторождений Ирака с их растущим беспокойством в отношении экспансии российских энергетических компаний, таких, как «Газпром». Так, заместитель помощника госсекретаря США по европейским и евразийским делам Мэтью Брайза (ныне посол США в Азербайджане) заявлял летом 2008 года:
«Кремль намерен сделать «Газпром» гегемоном мировой энергетики... «Газпром» намеревается установить свое господство во всех уголках планеты». По мнению влиятельной гонконгской газеты Asia Times, «Вашингтон не остался в долгу и нанес ответный удар, не дав российским компаниям возможности подписать ни единого из тридцати выгодных контрактов, предлагаемых Багдадом».
Как и обещал Хусейн Аль-Шахристани, летом 2008 года прошел первый раунд тендеров на заключение контрактов по разработке иракской нефти.
В первый список из 35 компаний вошли ЛУКОЙЛ (совместно с ConocoPhillips), претендовавший на этот раз на месторождение Западная Курна-1, и «Газпром», совместно с индийской корпорацией ONGC и турецкой TPC претендовавший на разработку месторождения «Зубейр». Ни одна из компаний не получила контракта[13]; единственный контракт - на разработку месторождения Румейла - получил альянс British Petroleum и китайской CNPC.
Фактически, в 2007-2008 годах ЛУКОЙЛ и другие российские энергетические компании были вышвырнуты с иракского сырьевого рынка, и не столько по экономическим, сколько, как можно предположить, по политическим причинам.
Ситуация, однако, коренным образом изменилась в 2009 году.
Правда, во время второго тендера (осенью 2009) «Западная Курна-1» досталась консорциуму ExxonMobile и Shell, но ЛУКОЙЛ, наконец, получил вожделенную «Западную Курну-2». Сенсацией стал тот факт, что ЛУКОЙЛ принимал участие в этом тендере совместно с норвежской компанией Statoil, а не с американским партнером ConocoPhillips. Позже стало известно, что Conoco «не заинтересовано» в разработке Курны-2, а двумя годами позже, в феврале 2011 года, Conoco вообще вышла из состава акционеров ЛУКОЙЛа.
Одновременно «Газпром нефть» совместно с турецкой TPAO, корейской Kogas и малазийской Petronas победила в тендере на разработку нефтяного месторождения Бадра с запасами в 2 млрд баррелей.
Более того, в 2011 году наблюдатели заговорили о том, что ЛУКОЙЛ все-таки сможет получить и проект «Западная Курна-1». Шанс на это появился после того, как ExxonMobil подписала ряд контрактов на работу по разведке нефти и газа с иракским Курдистаном, не признаваемым властями Ирака. В ответ Багдад пригрозил введением санкций против американской компании, мотивируя это тем, что соглашение с Курдистаном является нарушением контракта.
«У нас есть много вариантов. Возможно, что Shell или любая другая компания может заменить Exxon в проекте разработки «Западной Курны-1»,
- говорил глава отдела лицензирования Министерства нефти Ирака Абдула-Махди аль-Ам. Позиции ЛУКОЙЛА в данном случае выглядят сильнее, поскольку инфраструктура «Западной Курны-1» и «Западной Курны-2» весьма схожи и логично было бы, если бы у них был единый оператор.
Срок действия нового контракта ЛУКОЙЛа по «Западной Курне-2» составляет 20 лет с возможностью продления на 5 лет. При этом доля российской компании составила 56,25%, а норвежской Statoil - 18,75%. И хотя прогнозируемые прибыли от разработки «Западной Курны-2» пока оцениваются специалистами не слишком высоко (речь идет не о соглашениях о разделе продукции, в которых инвесторы могли бы получить долю в добытом сырье и извлечь выгоду из роста цен на нефть, а о сервисных контрактах, где компаниям достанется только вознаграждение за добытую нефть, облагаемое достаточно большим налогом), можно констатировать, что возвращение российских сырьевых компаний на рынок Ирака состоялось.
Однако это возвращение не было ни простым, ни безболезненным. В период с 2004 по 2008 (включительно) годы попытки российских нефтяных гигантов закрепиться на иракском рынке наталкивались на жесткое сопротивление со стороны полностью контролируемой американцами администрации Багдада.
И только после смены администрации в Вашингтоне, когда рычаги воздействия на ситуацию оказались в руках команды Обамы, не имеющей ни желания, ни резона «мстить» Москве за не оказанную Бушу поддержку в иракской войне, Россия смогла вернуть себе часть утраченных в 2002-2003 годах позиций.
Потери, понесенные российскими нефтяными компаниями за этот период, трудно подсчитать в долларовом эквиваленте. Однако стоит, пожалуй, обратить внимание на тот факт, что Россия не стала единственной страной, понесшей убытки в результате смены власти в Ираке. В первые послевоенные годы в нефтяной отрасли экономики этой страны царила полная неразбериха, связанная с отсутствием законодательной базы для добычи и продажи нефти и газа. Можно привести такой красноречивый пример: даже пресловутая компания Hulliburton, которая в общественном сознании считалась одним из главных бенефициаров вторжения США в Ирак, приступила к крупномасштабному бурению нефтяных скважин в этой стране лишь в 2009 году.[14]
Таким образом, несмотря на энергичные усилия администрации Дж. Буша не допустить российские компании к иракской нефти, чрезмерных (или, точнее, несоразмерных с потерями других крупных игроков) потерь из-за отказа участвовать в войне против Саддама Хусейна, Россия не понесла. Скорее напротив, твердая антивоенная позиция, проявленная в 2003 году, облегчила взаимопонимание России с демократической администрацией, лидер которой также выступал в 2002-2003 против вторжения в Ирак.
[5] В 2009 году ЛУКОЙЛ оценил их уже в 12,9 млрд баррелей
[6] Доля «Лукойла» составляла 68,5%, доли «Зарубежнефти» и «Машиноимпорта» - по 3,25%,
[7] http://news.bbc.co.uk/hi/russian/russia/newsid_3009000/3009738.stm#3
[8] В частности, в 2004 году с помощью «ЛУКОЙЛа» повысили квалификацию 50 нефтяников из Ирака, в 2005 году - 177, а в 2006 году - 146 человек
[9] Это соглашение имело форму договора о намерениях
[10] http://caul1alick.ru/LUKOYL-stanet-peshkoy-v-igre-SSHA-187.php
[11] http://www.nytimes.com/2007/11/04/world/middleeast/04oil.html?scp=10&sq=West%20Qurna&st=cse
[13] Стоимость выкупа дополнительно добытой нефти, предложенная иракскими властями, показалась компаниям слишком низкой - от $1,9 до $2,3 за баррель. ЛУКОЙЛ первоначально просил $6,49 затем снизил эту сумм до требуемых $1,9, но контракта так и не получил.
[14] Cледует иметь в виду, что Hulliburton не нефтедобывающая компания, а компания, оказывающая сервисные услуги в нефте- и газодобыче. Но в любом случае, то, как поздно она начала оперировать на иракском рынке, говорит о многом.
http://terra-america.ru/oktaz-ot-souchastiya-zakulisnye-peregovory-o-deleje-nado-nachitat-pryamo-seichas.aspx
Это был по-настоящему лакомый кусок: доказанные запасы месторождения Западная Курна-2, считающегося одним из крупнейших в мире, оценивались в 6 млрд баррелей нефти[5]. Первоначальный контракт устанавливал срок действия СРП до 2020 года - за это время консорциум рассчитывал добыть из недр Западной Курны-2 почти 5 млрд баррелей нефти и 56,4 мрлд кубометров природного газа.
При этом российским партнерам в консорциуме принадлежала доля в 75%[6], а иракской стороне - 25%. Нетрудно подсчитать, что российские компании могли рассчитывать на 3,25 млрд баррелей нефти и 36,6 млрд кубометров газа. При средней цене 1997 года в $18,4 за баррель стоимость только нефтяных запасов Западной Курны-2 составляла около $60 млрд. Естественно, российский нефтяной бизнес прилагал все усилия, чтобы закрепиться на иракском сырьевом поле.
Это было непросто, поскольку Ирак находился под действием экономических санкций ООН. Поэтому сразу после подписания соглашений ЛУКОЙЛ заявил, что будет проводить обустройство месторождения и работы по созданию инфраструктуры, не противоречащие санкциям. Однако уже в 1999 году иракские власти обвинили российских участников консорциума в слишком низкой активности и предупредили, что могут разорвать контракт. В 2001 году эти обвинения прозвучали вновь, а в декабре 2002 года ЛУКОЙЛ получил официальное уведомление о расторжении соглашения по Западной Курне.
Это было смутное предвоенное время. В последние три месяца правления Саддама Хусейна иракские власти обвинили ЛУКОЙЛ в связях с американцами - якобы эмиссары российской компании пытались получить в США гарантии, что соглашение по Западной Курне-2 останется в силе и после того, как войска коалиции положат конец существованию режима Хусейна. Так это или нет, сказать затруднительно, поскольку, если подобные переговоры и проводились, то они были закулисными и не освещались в официальных документах компании. Тем не менее, Багдад в одностороннем порядке разорвал соглашение с ЛУКОЙЛом, сославшись на то, что российская компания не выполнила условия контракта, по которому в течение первых трех лет она должна была вложить в месторождение как минимум $ 200 млн.
ЛУКОЙЛ, в свою очередь, заявил о незаконности этого решения, апеллируя к пункту соглашения о возможности признания его недействительным только по решению Международного арбитражного суда в Женеве. В поддержку ЛУКОЙЛа выступил российский МИД, но вскоре в Ираке начались военные действия и всем стало не до юридических споров.
В силу неопределенного статуса соглашений по Западной Курне-2 позиции российского нефтяного бизнеса в Ираке были не слишком прочными еще до войны. Скорее, контракт ЛУКОЙЛА был разменной монетой в большой политической игре, которую вели между собой Багдад, Вашингтон и Москва.
Послевоенная судьба этого контракта дает дополнительные аргументы в пользу такого предположения. Новое руководство Ирака заявило, что соглашение не имеет силы, поскольку оно было аннулировано еще правительством Хусейна, и тут же, несколько противореча само себе, заявило, что все контракты, заключенные прежним лидером, в любом случае будут пересмотрены.
В июне 2003 году Владимир Путин в интервью BBC подчеркнул, что
«по отдельным эпизодам мы вполне можем рассчитывать на поддержку международных судебных инстанций. Но должен добавить, что и мои партнеры - и премьер-министр Великобритании, и президент Соединенных Штатов - не отрицают, что российские компании имеют право на участие в развитии Ирака. Более того, на последней встрече с президентом Бушем последний прямо и ясно сказал, что у нас нет никаких целей выдавливать российские компании из Ирака, более того, мы готовы создать условия для совместной работы. И у меня нет оснований не верить ему»[7].
Будущее показало, что он несколько переоценивал искренность своих западных партнеров.
Пока шла подготовка нового закона о нефти, с которым новые лидеры страны связывали распределение месторождений, ЛУКОЙЛ не сидел сложа руки. В марте 2004 года в Багдаде был подписан меморандум о взаимодействии и сотрудничестве между российской компанией и министерством нефти Ирака, в рамках которого на предприятиях ЛУКОЙЛа ежегодно осуществлялась подготовка нефтяников Ирака[8]. Кроме того, по заказу ЛУКОЙЛа была проведена юридическая экспертиза контракта, которая подтвердила его законность и юридическую силу.
Самым серьезным шагом, предпринятым ЛУКОЙЛом для восстановления своих позиций в Ираке, стало соглашение с американской компанией ConocoPhillips. В 2004 году Сonoco стала акционером ЛУКОЙЛа, купив 7,6% его акций. Затем она на протяжении нескольких лет увеличивала свою долю, приобретая бумаги на свободном рынке. В итоге американская компания стала стратегическим партнером ЛУКОЙЛа, обязавшись ограничить свой пакет 20%. В соответствии с заключенным между партнерами соглашением, американцы собирались приобрести долю в 17,5% в консорциуме «Западная Курна-2» после подтверждения контракта иракской стороной.[9]
Альянс с ConocoPhillips позволил вице-президенту ЛУКОЙЛа Леониду Федуну заявить, что российская компания готова работать в Ираке «при любых политических условиях» и рассчитывает «на поддержку со стороны госдепартамента США»[10].
Казалось, все предпринятые ЛУКОЙЛом меры должны были принести плоды. И поначалу так оно и было: в августе 2007 года, во время своего визита в Москву, министр нефти Ирака Хусейн Аль-Шахристани сделал ряд заявлений, которые позволяли надеяться на то, что ЛУКОЙЛ получит доступ к иракской нефти. В частности, он сообщил, что компания может рассчитывать на «преимущества» перед другими компаниями в проекте «Западная Курна-2», так как она достаточно долго уже работала на территории Ирака и имеет обширные данные в области запасов и особенностей добычи нефти в Ираке.
Тогда же, в августе, в СМИ просочилась крайне скупая информация относительно переговоров Аль-Шахристани с российским руководством (в частности, главой Минпромэнерго Виктором Христенко), давшая повод для спекуляций относительно увязывания вопроса о получении ЛУКОЙЛом права на разработку «Западной Курны-2» с проблемой списания долгов Ирака России в рамках Парижского клуба кредиторов ($13 млрд). Судя по всему, Багдад не принял ультиматум Москвы, и Россия была вынуждена согласиться списать 90% общей суммы долга, не торгуясь по нефтяным контрактам[11].
Но в ноябре того же года на страницах The New York Times появилась статья под красноречивым заголовком «Ирак при поддержке США аннулирует нефтяной контракт с Россией». В статье, со ссылкой на того же Хусейна Аль-Шахристани, утверждалось, что правительство Ирака приняло окончательное решение о разрыве контракта с ЛУКОЙЛом на разработку Западной Курны-2. Это решение, принятое при непосредственном участии и поддержке американских юридических советников министерства нефти Ирака, вычеркивало Россию из списка потенциальных разработчиков нефтяных месторождений страны и «освобождало место для потенциальных международных инвесторов в будущем».
О том, что это решение было принято под прямым давлением тех нефтяных компаний в США, которые намеревались поставить под свой контроль большую часть сырьевых сокровищ Ирака, косвенно говорит тот факт, что ключевую роль в этой комбинации играл главный юридический советник министерства нефти Ирака Роберт Магуайр, работавший на Министерство обороны США[12].
На этот раз почти все эксперты были солидарны в том, что Россию окончательно выдавили из Ирака - и сделали это те самые англосаксонские союзники, которые, невзирая на все заверения Буша и Блэра, отплатили Москве за ее «предательство». Правда, некоторые аналитики связывали жесткую позицию американцев в отношении нефтяных месторождений Ирака с их растущим беспокойством в отношении экспансии российских энергетических компаний, таких, как «Газпром». Так, заместитель помощника госсекретаря США по европейским и евразийским делам Мэтью Брайза (ныне посол США в Азербайджане) заявлял летом 2008 года:
«Кремль намерен сделать «Газпром» гегемоном мировой энергетики... «Газпром» намеревается установить свое господство во всех уголках планеты». По мнению влиятельной гонконгской газеты Asia Times, «Вашингтон не остался в долгу и нанес ответный удар, не дав российским компаниям возможности подписать ни единого из тридцати выгодных контрактов, предлагаемых Багдадом».
Как и обещал Хусейн Аль-Шахристани, летом 2008 года прошел первый раунд тендеров на заключение контрактов по разработке иракской нефти.
В первый список из 35 компаний вошли ЛУКОЙЛ (совместно с ConocoPhillips), претендовавший на этот раз на месторождение Западная Курна-1, и «Газпром», совместно с индийской корпорацией ONGC и турецкой TPC претендовавший на разработку месторождения «Зубейр». Ни одна из компаний не получила контракта[13]; единственный контракт - на разработку месторождения Румейла - получил альянс British Petroleum и китайской CNPC.
Фактически, в 2007-2008 годах ЛУКОЙЛ и другие российские энергетические компании были вышвырнуты с иракского сырьевого рынка, и не столько по экономическим, сколько, как можно предположить, по политическим причинам.
Ситуация, однако, коренным образом изменилась в 2009 году.
Правда, во время второго тендера (осенью 2009) «Западная Курна-1» досталась консорциуму ExxonMobile и Shell, но ЛУКОЙЛ, наконец, получил вожделенную «Западную Курну-2». Сенсацией стал тот факт, что ЛУКОЙЛ принимал участие в этом тендере совместно с норвежской компанией Statoil, а не с американским партнером ConocoPhillips. Позже стало известно, что Conoco «не заинтересовано» в разработке Курны-2, а двумя годами позже, в феврале 2011 года, Conoco вообще вышла из состава акционеров ЛУКОЙЛа.
Одновременно «Газпром нефть» совместно с турецкой TPAO, корейской Kogas и малазийской Petronas победила в тендере на разработку нефтяного месторождения Бадра с запасами в 2 млрд баррелей.
Более того, в 2011 году наблюдатели заговорили о том, что ЛУКОЙЛ все-таки сможет получить и проект «Западная Курна-1». Шанс на это появился после того, как ExxonMobil подписала ряд контрактов на работу по разведке нефти и газа с иракским Курдистаном, не признаваемым властями Ирака. В ответ Багдад пригрозил введением санкций против американской компании, мотивируя это тем, что соглашение с Курдистаном является нарушением контракта.
«У нас есть много вариантов. Возможно, что Shell или любая другая компания может заменить Exxon в проекте разработки «Западной Курны-1»,
- говорил глава отдела лицензирования Министерства нефти Ирака Абдула-Махди аль-Ам. Позиции ЛУКОЙЛА в данном случае выглядят сильнее, поскольку инфраструктура «Западной Курны-1» и «Западной Курны-2» весьма схожи и логично было бы, если бы у них был единый оператор.
Срок действия нового контракта ЛУКОЙЛа по «Западной Курне-2» составляет 20 лет с возможностью продления на 5 лет. При этом доля российской компании составила 56,25%, а норвежской Statoil - 18,75%. И хотя прогнозируемые прибыли от разработки «Западной Курны-2» пока оцениваются специалистами не слишком высоко (речь идет не о соглашениях о разделе продукции, в которых инвесторы могли бы получить долю в добытом сырье и извлечь выгоду из роста цен на нефть, а о сервисных контрактах, где компаниям достанется только вознаграждение за добытую нефть, облагаемое достаточно большим налогом), можно констатировать, что возвращение российских сырьевых компаний на рынок Ирака состоялось.
Однако это возвращение не было ни простым, ни безболезненным. В период с 2004 по 2008 (включительно) годы попытки российских нефтяных гигантов закрепиться на иракском рынке наталкивались на жесткое сопротивление со стороны полностью контролируемой американцами администрации Багдада.
И только после смены администрации в Вашингтоне, когда рычаги воздействия на ситуацию оказались в руках команды Обамы, не имеющей ни желания, ни резона «мстить» Москве за не оказанную Бушу поддержку в иракской войне, Россия смогла вернуть себе часть утраченных в 2002-2003 годах позиций.
Потери, понесенные российскими нефтяными компаниями за этот период, трудно подсчитать в долларовом эквиваленте. Однако стоит, пожалуй, обратить внимание на тот факт, что Россия не стала единственной страной, понесшей убытки в результате смены власти в Ираке. В первые послевоенные годы в нефтяной отрасли экономики этой страны царила полная неразбериха, связанная с отсутствием законодательной базы для добычи и продажи нефти и газа. Можно привести такой красноречивый пример: даже пресловутая компания Hulliburton, которая в общественном сознании считалась одним из главных бенефициаров вторжения США в Ирак, приступила к крупномасштабному бурению нефтяных скважин в этой стране лишь в 2009 году.[14]
Таким образом, несмотря на энергичные усилия администрации Дж. Буша не допустить российские компании к иракской нефти, чрезмерных (или, точнее, несоразмерных с потерями других крупных игроков) потерь из-за отказа участвовать в войне против Саддама Хусейна, Россия не понесла. Скорее напротив, твердая антивоенная позиция, проявленная в 2003 году, облегчила взаимопонимание России с демократической администрацией, лидер которой также выступал в 2002-2003 против вторжения в Ирак.
[5] В 2009 году ЛУКОЙЛ оценил их уже в 12,9 млрд баррелей
[6] Доля «Лукойла» составляла 68,5%, доли «Зарубежнефти» и «Машиноимпорта» - по 3,25%,
[7] http://news.bbc.co.uk/hi/russian/russia/newsid_3009000/3009738.stm#3
[8] В частности, в 2004 году с помощью «ЛУКОЙЛа» повысили квалификацию 50 нефтяников из Ирака, в 2005 году - 177, а в 2006 году - 146 человек
[9] Это соглашение имело форму договора о намерениях
[10] http://caul1alick.ru/LUKOYL-stanet-peshkoy-v-igre-SSHA-187.php
[11] http://www.nytimes.com/2007/11/04/world/middleeast/04oil.html?scp=10&sq=West%20Qurna&st=cse
[13] Стоимость выкупа дополнительно добытой нефти, предложенная иракскими властями, показалась компаниям слишком низкой - от $1,9 до $2,3 за баррель. ЛУКОЙЛ первоначально просил $6,49 затем снизил эту сумм до требуемых $1,9, но контракта так и не получил.
[14] Cледует иметь в виду, что Hulliburton не нефтедобывающая компания, а компания, оказывающая сервисные услуги в нефте- и газодобыче. Но в любом случае, то, как поздно она начала оперировать на иракском рынке, говорит о многом.
http://terra-america.ru/oktaz-ot-souchastiya-zakulisnye-peregovory-o-deleje-nado-nachitat-pryamo-seichas.aspx