Александрос Петерсен «Россия, Китай и энергетическая геополитика в Центральной Азии»
Центр европейских реформ ; Моск. Центр Карнеги. - М., 2012. - 90 с.
http://carnegieendowment.org/files/CER_PetersonRuss_web.pdf
Преобладающим игроком на энергетической арене Евразии традиционно была Россия. По величине запасов нефти она занимает восьмое место в мире, а в плане объема ее добычи не только преодолела спад первых постсоветских лет, но и опередила Саудовскую Аравию. Если в середине 1990-х годов нефтедобыча в России составляла примерно 3 млн баррелей в сутки (бр/сут), то в 2009 г. она достигла 10 млн бр/сут. В течение того же периода внутреннее потребление нефти в стране оставалось стабильным - 2-3 млн бр/сут, что позволило России к 2009 г. увеличить ее экспорт до 7 млн бр/сут.
Помимо обильных нефтяных ресурсов Россия обладает крупнейшими в мире запасами природного газа (примерно 25% общемировых разведанных резервов). По объему подтвержденных запасов газа (48 трлн кубометров) Россия почти равна Ирану и Катару (странам, занимающим по этому показателю второе и третье места в мире) вместе взятым. Россия стабильно является крупнейшим в мире производителем газа - лишь в 2009 г. она уступила пальму первенства: благодаря буму в разработке газоносных сланцев добыча голубого топлива в США за этот год возросла до 566 млрд кубометров, а в России составила 546 млрд кубометров. Тем не менее она по-прежнему занимает первое место в мире по объему газового экспорта.
Так, в 2006 г. президент Владимир Путин пообещал: к 2020 г. Россия увеличит долю Азии в своем нефтегазовом экспорте с тогдашних 3% до 30% 2. В августе 2009 г. правительство приняло «Энергетическую стратегию России на период до 2030 года». Этот документ предусматривает капиталовложения в объеме 2 трлн долл. в разработку новых месторождений и развитие транспортной инфраструктуры - отчасти с целью существенно увеличить нефтегазовый экспорт в страны Азиатско-Тихоокеанского региона.
Главный источник энергии в Китае - уголь, который имеется в изобилии. Примерно 20% энергопотребления приходится на нефть, и эта доля в дальнейшем будет расти - ведь все больше китайцев приобретают автомобили. В 1997-2007 гг. на долю Китая приходилось до трети общемирового роста спроса на нефть, и сегодня по потреблению нефти он занимает второе место в мире после США. В 2010 г. спрос на нефть в Китае достиг 9 млн бр/сут и лишь наполовину покрывался за счет собственной добычи. В дальнейшем этот разрыв должен только увеличиться: согласно прогнозам МЭА через двадцать лет стране придется импортировать до 70% потребляемой нефти 7.
Спрос на газ в Китае растет столь же быстрыми темпами, хотя базовый уровень в этой сфере ниже. По данным МЭА, в 2008 г. объем потребления газа в стране составил 85 млрд кубометров. Бóльшая часть этого объема покрывалась за счет собственной добычи; лишь небольшая часть газа импортировалась в сжиженном виде. Сегодня газ составляет лишь 3% потребляемых в КНР первичных энергоресурсов, но Пекин намерен к 2015 г. довести потребление голубого топлива до 250 млрд кубометров, и тогда его доля повысится до 8%. Для этого в 2015 г. Китаю потребуется импортировать более 100 млрд кубометров газа. А поскольку Пекин озабочен безопасностью поставок по морю, он постарается импортировать немалую часть этого объема по трубопроводам, а не в сжиженном виде.
Хотя поставки российской нефти в Китай, в середине 1990-х годов крайне незначительные по объему, быстро увеличиваются, они попрежнему ограниченны. Согласно данным МЭА в 2010 г. Россия занимала пятое место среди поставщиков нефти в Китай, отставая от Саудовской Аравии, Анголы, Ирана и Омана и слегка опережая Судан и Ирак. Кроме того, Китай закупает некоторое количество российского СПГ на открытом рынке, но говорить о каких-либо двусторонних отношениях в газовой сфере пока не приходится.
Весьма примечателен такой факт: хотя у страны, занимающей первое место в мире по добыче углеводородов, и государства, представляющего собой один из самых емких и динамично развивающихся рынков сбыта энергоносителей, есть общая граница протяженностью в несколько тысяч километров, до недавнего времени их не связывал ни один крупный трубопровод. Отсутствие трансграничной энергетической инфраструктуры является одновременно проявлением взаимной настороженности, пронизывающей российско-китайские отношения в экономической, политической и стратегической сферах, и препятствием для быстрого расширения двусторонних связей на энергетическом направлении. Основная часть нефтяных поставок из России в Китай осуществляется по железной дороге - при всей своей гибкости этот способ транспортировки весьма недешев. Дискуссии между Москвой и Пекином относительно прокладки трансграничных нефтепроводов продолжались более десяти лет.
Контролируемый государством China Development Bank одолжил «Транснефти» и «Роснефти» 25 млрд долл. в обмен на поставку 300 млн т нефти в 2011-2030 гг.10 Часть этих средств пошла на сооружение ответвления трубопровода от Сковородино до пограничной реки Амур (оно было введено в эксплуатацию в начале 2011 г.). По этой «нитке» Россия в период до 2030 г. поставит Китаю 300 млн т нефти - в среднем по 15 млн т в год, или 300 тыс. бр/сут.
Нефть и газ в Прикаспии добывают уже сто лет, но лишь после распада СССР значительные энергоресурсы этого региона привлекли внимание иностранцев. Казахстан и Азербайджан быстро открыли свои месторождения для зарубежных инвесторов, и нефть из этих стран поставляется на международный рынок. Развитие газового сектора государств региона заняло более долгий срок, поскольку монополия России на трубопроводную инфраструктуру позволяла ей жестко контролировать экспорт из Центральной Азии. Лишь в первом десятилетии нового века, когда перспектива прокладки альтернативных экспортных «ниток» приобрела реальные очертания, иностранные частные и государственные нефтяные компании начали вкладывать серьезные деньги в разработку газовых месторождений на территории Туркмении и других стран региона
На сегодняшний день все государства Прикаспия в той или иной степени диверсифицировали круг своих клиентов, и значение России - традиционно единственного покупателя добываемых в регионе углеводородов - снижается. Каспийская нефть поставляется на западные рынки и во все бóльших объемах в Китай, кроме того, КНР становится одним из крупных импортеров газа из Прикаспия. Важным рынком сбыта для этих стран может стать и Евросоюз, но это произойдет тогда, когда (и если) Европу свяжет с регионом трубопроводная инфраструктура - «Южный коридор». Некоторые добывающие страны региона присматриваются и к динамично растущим рынкам на юге, прежде всего к индийскому и пакистанскому.
В первые годы после окончания «холодной войны» Пекин вел себя в Центральной Азии пассивно, наблюдая со стороны, как США и Россия борются там за влияние. Однако в последнее время, когда на первый план выдвигаются экономические и энергетические вопросы, а внешнеполитический курс Китая обретает все бóльшую уверенность, ситуация радикально изменилась.
Хотя Пекин по-прежнему проявляет осторожность, опасаясь слишком глубокого вовлечения в дела региона, одолеваемого большим количеством давних конфликтов, он сегодня стал одним из ключевых игроков в Центральной Азии. Потребность Китая в сырье, которая по идее должна бы диктовать ему необходимость энергетического партнерства с Россией, вместо этого побуждает Пекин изучать возможности, открывающиеся в богатой энергоносителями Центральной Азии. Очевидно, ему легче иметь дело с небольшими государствами, стремящимися диверсифицировать свою клиентскую базу, чем с Россией, чья энергетическая политика по отношению к Китаю осложняется геополитическими соображениями. Более того, Пекин предпочитает иметь прямой доступ к сырьевым ресурсам, а это проще обеспечить в Центральной Азии, чем в России.
Западные компании активно действуют в Казахстане и Азербайджане с начала 1990-х годов, но в последнее время вкладывать капиталы в регионе начали фирмы из стран Персидского залива и Азии - не только китайские, но и малайзийские, корейские и индийские. Однако по масштабам этой деятельности Китай, несомненно, занимает первое место среди стран, не относящихся к Западу. Помимо межгосударственных контрактов Пекин действует в основном через государственную Китайскую национальную нефтяную корпорацию (КННК), инвестирующую значительные средства в странах Центральной Азии и выступающую инициатором новых трубопроводных проектов.
В Казахстане контролируемая КННК фирма «Актобемунайгаз» по объему добычи нефти уступает только национальной компании «Казмунайгаз» и консорциумам, разрабатывающим Тенгизское и Карачаганакское месторождения. Сразу за ней следует «Мангистаумунайгаз», 50% акций которой с 2009 г. принадлежат КННК. Таким образом, доля контролируемых китайским государством структур в нефтедобыче Казахстана теперь составляет 19%.
В 1997 г. Пекин и Астана договорились о строительстве нефтепровода, соединяющего каспийское побережье Казахстана с Синьцзяном. Прокладка первого, западного участка была завершена в 2004 г., участок, проходящий через центральные области Казахстана и заканчивающийся в Китае, был введен в эксплуатацию в 2006 г., а тремя годами позже начал действовать третий участок, соединяющий два первых. Важнейшую роль в строительстве и финансировании трубопровода сыграло китайское государство в лице КННК. Хотя пропускная способность этой «нитки» к середине десятилетия должна возрасти вдвое и достичь 400 тыс. бр/сут, она по-прежнему будет невелика по сравнению с аналогичными показателями планируемых трубопроводов, проходящих через Россию и Черное море. Чтобы казахская нефть, особенно с прикаспийских месторождений, попала на китайский рынок, ее приходится транспортировать на большое расстояние, а это приводит к ее удорожанию. Тем не менее, поскольку реализация других трубопроводных проектов на территории Казахстана затягивается, экспорт нефти из этой страны в КНР, вполне возможно, будет наращиваться быстрее, чем предполагается сегодня.
В 2007 г. Китай и Туркмения подписали соглашение о разделе продукции (СРП) 30 группы газовых месторождений Багтыярлык, расположенных на правом берегу Амударьи. Таким образом, КННК стала первой и пока единственной иностранной компанией, которой разрешено разрабатывать обильные газовые ресурсы Туркмении (не считая морских месторождений).
Обсуждение возможной прокладки газопровода из Туркмении в Китай началось еще в 1990-х годах, но соответствующее соглашение было заключено только в апреле 2006 г. После этого проект был реализован, причем в весьма короткие сроки. Строительство началось в 2007 г., и уже в конце 2009-го трубопровод был введен в эксплуатацию. Китай профинансировал проект за счет кредитов, а основной объем работ выполнила КННК совместно с фирмами из транзитных стран. Протяженность газопровода «Центральная Азия - Китай» (ГЦАК) составляет 1800 км, через территорию Узбекистана и Казахстана он соединяет туркменские месторождения (расположенные на суше) с Синьцзяном. Вместе с «ниткой», ведущей с запада на восток Китая, по которой газ поступает в его основные промышленные центры, протяженность трубопровода достигает 7 тыс. км. По этому показателю он занимает первое место в мире. В 2010 г. Пекин договорился с Ташкентом и Астаной о соединении ГЦАК с их национальными трубопроводными системами, чтобы через него узбекский и казахский газ также экспортировался в Китай.
Соглашение по ГЦАК примечательно также своим всеобъемлющим характером: Китай предложил весьма масштабный долгосрочный контракт на закупку газа - до 40 млрд кубометров в год (из них 30 млрд составляет туркменский газ), а также кредиты на несколько миллиардов долларов для разработки месторождения Южный Иолотань - Осман и строительства трубопровода (выплачиваться они должны поставляемым газом). Энергетический контракт заключался в пакете с политическим партнерством, помощью в развитии инфраструктуры и дипломатической поддержкой в решении всех вопросов транзита с Узбекистаном и Казахстаном.
То, что Китай способен разрабатывать, финансировать и осуществлять такие масштабные проекты, как ГЦАК, привело к повышению ставок в энергетической игре в Центральной Азии. Наличие этого газопровода значительно усилило позиции центральноазиатских лидеров на переговорах с Россией по энергетическим вопросам. Более того, руководство Туркмении дало понять Брюсселю, что оно приветствовало бы такое же пакетное соглашение (включающее создание экспортной трубопроводной инфраструктуры и финансирование разработки месторождений) в рамках двусторонних энергетических отношений с Евросоюзом, к чему последний на сегодняшний день, судя по всему, не готов.
ГАЦК стал первым и пока единственным крупным международным газопроводом, подрывающим монополию России на транспортировку центральноазиатского голубого топлива. Кроме того, у Китая это первый крупный трубопровод для импорта газа: прежде он ввозил его лишь в сжиженном виде. Согласно оценке МЭА, если увеличение добычи газа в Туркмении и создание трубопроводной инфраструктуры будут идти запланированными темпами, к 2020 г. на долю Центральной Азии, возможно, будет приходиться до 50% импортируемого Китаем газа.
Китайская сторона воспользовалась мировым финансовым кризисом для дальнейшего усиления своего влияния в Центральной Азии, предлагая нуждающимся в средствах правящим режимам стран региона крупные займы для стимулирования экономики и инвестиции в энергетический сектор (так же Пекин действовал и в других государствах и регионах включая Россию и Латинскую Америку). В апреле 2009 г. Китай подписал с Казахстаном соглашение на 10 млрд долл. о предоставлении ему кредита в обмен на нефть. Кроме того, в рамках этой договоренности КННК приобрела большой пакет акций крупной казахской нефтяной компании «Мангистаумунайгаз». В июне того же года Пекин объявил о выделении еще одного кредита на 10 млрд долл. в рамках ШОС, чтобы помочь преодолеть экономический спад тем странам, которые кризис поставил в трудное положение. Кроме того, он предоставил Туркмении 4 млрд долл. на разработку газового месторождения Южный Иолотань. А в 2011 г. Туркмения получила еще один кредит на 4,1 млрд долл.
Тем не менее участие Китая в делах энергетических секторов прикаспийских государств находится лишь на начальной стадии. По оценке МЭА в 2009 г. доля китайских компаний в совокупной нефте- и газодобыче стран региона составляла примерно 7% - в основном это результат инвестиций в нефтяной сектор Казахстана (впрочем, в других оценках уже называются более высокие цифры). Для сравнения: частные западные компании на тот момент добывали 38% прикаспийских энергоносителей. В Казахстане доля Китая может даже снизиться, когда начнется промышленная добыча на разрабатываемом без его участия гигантском месторождении Кашаган. С другой стороны, в Туркмении его доля в совокупной добыче энергоносителей увеличится после того, как КННК выйдет на предусмотренный СРП уровень добычи на месторождении Багтыярлык.
http://carnegieendowment.org/files/CER_PetersonRuss_web.pdf
Преобладающим игроком на энергетической арене Евразии традиционно была Россия. По величине запасов нефти она занимает восьмое место в мире, а в плане объема ее добычи не только преодолела спад первых постсоветских лет, но и опередила Саудовскую Аравию. Если в середине 1990-х годов нефтедобыча в России составляла примерно 3 млн баррелей в сутки (бр/сут), то в 2009 г. она достигла 10 млн бр/сут. В течение того же периода внутреннее потребление нефти в стране оставалось стабильным - 2-3 млн бр/сут, что позволило России к 2009 г. увеличить ее экспорт до 7 млн бр/сут.
Помимо обильных нефтяных ресурсов Россия обладает крупнейшими в мире запасами природного газа (примерно 25% общемировых разведанных резервов). По объему подтвержденных запасов газа (48 трлн кубометров) Россия почти равна Ирану и Катару (странам, занимающим по этому показателю второе и третье места в мире) вместе взятым. Россия стабильно является крупнейшим в мире производителем газа - лишь в 2009 г. она уступила пальму первенства: благодаря буму в разработке газоносных сланцев добыча голубого топлива в США за этот год возросла до 566 млрд кубометров, а в России составила 546 млрд кубометров. Тем не менее она по-прежнему занимает первое место в мире по объему газового экспорта.
Так, в 2006 г. президент Владимир Путин пообещал: к 2020 г. Россия увеличит долю Азии в своем нефтегазовом экспорте с тогдашних 3% до 30% 2. В августе 2009 г. правительство приняло «Энергетическую стратегию России на период до 2030 года». Этот документ предусматривает капиталовложения в объеме 2 трлн долл. в разработку новых месторождений и развитие транспортной инфраструктуры - отчасти с целью существенно увеличить нефтегазовый экспорт в страны Азиатско-Тихоокеанского региона.
Главный источник энергии в Китае - уголь, который имеется в изобилии. Примерно 20% энергопотребления приходится на нефть, и эта доля в дальнейшем будет расти - ведь все больше китайцев приобретают автомобили. В 1997-2007 гг. на долю Китая приходилось до трети общемирового роста спроса на нефть, и сегодня по потреблению нефти он занимает второе место в мире после США. В 2010 г. спрос на нефть в Китае достиг 9 млн бр/сут и лишь наполовину покрывался за счет собственной добычи. В дальнейшем этот разрыв должен только увеличиться: согласно прогнозам МЭА через двадцать лет стране придется импортировать до 70% потребляемой нефти 7.
Спрос на газ в Китае растет столь же быстрыми темпами, хотя базовый уровень в этой сфере ниже. По данным МЭА, в 2008 г. объем потребления газа в стране составил 85 млрд кубометров. Бóльшая часть этого объема покрывалась за счет собственной добычи; лишь небольшая часть газа импортировалась в сжиженном виде. Сегодня газ составляет лишь 3% потребляемых в КНР первичных энергоресурсов, но Пекин намерен к 2015 г. довести потребление голубого топлива до 250 млрд кубометров, и тогда его доля повысится до 8%. Для этого в 2015 г. Китаю потребуется импортировать более 100 млрд кубометров газа. А поскольку Пекин озабочен безопасностью поставок по морю, он постарается импортировать немалую часть этого объема по трубопроводам, а не в сжиженном виде.
Хотя поставки российской нефти в Китай, в середине 1990-х годов крайне незначительные по объему, быстро увеличиваются, они попрежнему ограниченны. Согласно данным МЭА в 2010 г. Россия занимала пятое место среди поставщиков нефти в Китай, отставая от Саудовской Аравии, Анголы, Ирана и Омана и слегка опережая Судан и Ирак. Кроме того, Китай закупает некоторое количество российского СПГ на открытом рынке, но говорить о каких-либо двусторонних отношениях в газовой сфере пока не приходится.
Весьма примечателен такой факт: хотя у страны, занимающей первое место в мире по добыче углеводородов, и государства, представляющего собой один из самых емких и динамично развивающихся рынков сбыта энергоносителей, есть общая граница протяженностью в несколько тысяч километров, до недавнего времени их не связывал ни один крупный трубопровод. Отсутствие трансграничной энергетической инфраструктуры является одновременно проявлением взаимной настороженности, пронизывающей российско-китайские отношения в экономической, политической и стратегической сферах, и препятствием для быстрого расширения двусторонних связей на энергетическом направлении. Основная часть нефтяных поставок из России в Китай осуществляется по железной дороге - при всей своей гибкости этот способ транспортировки весьма недешев. Дискуссии между Москвой и Пекином относительно прокладки трансграничных нефтепроводов продолжались более десяти лет.
Контролируемый государством China Development Bank одолжил «Транснефти» и «Роснефти» 25 млрд долл. в обмен на поставку 300 млн т нефти в 2011-2030 гг.10 Часть этих средств пошла на сооружение ответвления трубопровода от Сковородино до пограничной реки Амур (оно было введено в эксплуатацию в начале 2011 г.). По этой «нитке» Россия в период до 2030 г. поставит Китаю 300 млн т нефти - в среднем по 15 млн т в год, или 300 тыс. бр/сут.
Нефть и газ в Прикаспии добывают уже сто лет, но лишь после распада СССР значительные энергоресурсы этого региона привлекли внимание иностранцев. Казахстан и Азербайджан быстро открыли свои месторождения для зарубежных инвесторов, и нефть из этих стран поставляется на международный рынок. Развитие газового сектора государств региона заняло более долгий срок, поскольку монополия России на трубопроводную инфраструктуру позволяла ей жестко контролировать экспорт из Центральной Азии. Лишь в первом десятилетии нового века, когда перспектива прокладки альтернативных экспортных «ниток» приобрела реальные очертания, иностранные частные и государственные нефтяные компании начали вкладывать серьезные деньги в разработку газовых месторождений на территории Туркмении и других стран региона
На сегодняшний день все государства Прикаспия в той или иной степени диверсифицировали круг своих клиентов, и значение России - традиционно единственного покупателя добываемых в регионе углеводородов - снижается. Каспийская нефть поставляется на западные рынки и во все бóльших объемах в Китай, кроме того, КНР становится одним из крупных импортеров газа из Прикаспия. Важным рынком сбыта для этих стран может стать и Евросоюз, но это произойдет тогда, когда (и если) Европу свяжет с регионом трубопроводная инфраструктура - «Южный коридор». Некоторые добывающие страны региона присматриваются и к динамично растущим рынкам на юге, прежде всего к индийскому и пакистанскому.
В первые годы после окончания «холодной войны» Пекин вел себя в Центральной Азии пассивно, наблюдая со стороны, как США и Россия борются там за влияние. Однако в последнее время, когда на первый план выдвигаются экономические и энергетические вопросы, а внешнеполитический курс Китая обретает все бóльшую уверенность, ситуация радикально изменилась.
Хотя Пекин по-прежнему проявляет осторожность, опасаясь слишком глубокого вовлечения в дела региона, одолеваемого большим количеством давних конфликтов, он сегодня стал одним из ключевых игроков в Центральной Азии. Потребность Китая в сырье, которая по идее должна бы диктовать ему необходимость энергетического партнерства с Россией, вместо этого побуждает Пекин изучать возможности, открывающиеся в богатой энергоносителями Центральной Азии. Очевидно, ему легче иметь дело с небольшими государствами, стремящимися диверсифицировать свою клиентскую базу, чем с Россией, чья энергетическая политика по отношению к Китаю осложняется геополитическими соображениями. Более того, Пекин предпочитает иметь прямой доступ к сырьевым ресурсам, а это проще обеспечить в Центральной Азии, чем в России.
Западные компании активно действуют в Казахстане и Азербайджане с начала 1990-х годов, но в последнее время вкладывать капиталы в регионе начали фирмы из стран Персидского залива и Азии - не только китайские, но и малайзийские, корейские и индийские. Однако по масштабам этой деятельности Китай, несомненно, занимает первое место среди стран, не относящихся к Западу. Помимо межгосударственных контрактов Пекин действует в основном через государственную Китайскую национальную нефтяную корпорацию (КННК), инвестирующую значительные средства в странах Центральной Азии и выступающую инициатором новых трубопроводных проектов.
В Казахстане контролируемая КННК фирма «Актобемунайгаз» по объему добычи нефти уступает только национальной компании «Казмунайгаз» и консорциумам, разрабатывающим Тенгизское и Карачаганакское месторождения. Сразу за ней следует «Мангистаумунайгаз», 50% акций которой с 2009 г. принадлежат КННК. Таким образом, доля контролируемых китайским государством структур в нефтедобыче Казахстана теперь составляет 19%.
В 1997 г. Пекин и Астана договорились о строительстве нефтепровода, соединяющего каспийское побережье Казахстана с Синьцзяном. Прокладка первого, западного участка была завершена в 2004 г., участок, проходящий через центральные области Казахстана и заканчивающийся в Китае, был введен в эксплуатацию в 2006 г., а тремя годами позже начал действовать третий участок, соединяющий два первых. Важнейшую роль в строительстве и финансировании трубопровода сыграло китайское государство в лице КННК. Хотя пропускная способность этой «нитки» к середине десятилетия должна возрасти вдвое и достичь 400 тыс. бр/сут, она по-прежнему будет невелика по сравнению с аналогичными показателями планируемых трубопроводов, проходящих через Россию и Черное море. Чтобы казахская нефть, особенно с прикаспийских месторождений, попала на китайский рынок, ее приходится транспортировать на большое расстояние, а это приводит к ее удорожанию. Тем не менее, поскольку реализация других трубопроводных проектов на территории Казахстана затягивается, экспорт нефти из этой страны в КНР, вполне возможно, будет наращиваться быстрее, чем предполагается сегодня.
В 2007 г. Китай и Туркмения подписали соглашение о разделе продукции (СРП) 30 группы газовых месторождений Багтыярлык, расположенных на правом берегу Амударьи. Таким образом, КННК стала первой и пока единственной иностранной компанией, которой разрешено разрабатывать обильные газовые ресурсы Туркмении (не считая морских месторождений).
Обсуждение возможной прокладки газопровода из Туркмении в Китай началось еще в 1990-х годах, но соответствующее соглашение было заключено только в апреле 2006 г. После этого проект был реализован, причем в весьма короткие сроки. Строительство началось в 2007 г., и уже в конце 2009-го трубопровод был введен в эксплуатацию. Китай профинансировал проект за счет кредитов, а основной объем работ выполнила КННК совместно с фирмами из транзитных стран. Протяженность газопровода «Центральная Азия - Китай» (ГЦАК) составляет 1800 км, через территорию Узбекистана и Казахстана он соединяет туркменские месторождения (расположенные на суше) с Синьцзяном. Вместе с «ниткой», ведущей с запада на восток Китая, по которой газ поступает в его основные промышленные центры, протяженность трубопровода достигает 7 тыс. км. По этому показателю он занимает первое место в мире. В 2010 г. Пекин договорился с Ташкентом и Астаной о соединении ГЦАК с их национальными трубопроводными системами, чтобы через него узбекский и казахский газ также экспортировался в Китай.
Соглашение по ГЦАК примечательно также своим всеобъемлющим характером: Китай предложил весьма масштабный долгосрочный контракт на закупку газа - до 40 млрд кубометров в год (из них 30 млрд составляет туркменский газ), а также кредиты на несколько миллиардов долларов для разработки месторождения Южный Иолотань - Осман и строительства трубопровода (выплачиваться они должны поставляемым газом). Энергетический контракт заключался в пакете с политическим партнерством, помощью в развитии инфраструктуры и дипломатической поддержкой в решении всех вопросов транзита с Узбекистаном и Казахстаном.
То, что Китай способен разрабатывать, финансировать и осуществлять такие масштабные проекты, как ГЦАК, привело к повышению ставок в энергетической игре в Центральной Азии. Наличие этого газопровода значительно усилило позиции центральноазиатских лидеров на переговорах с Россией по энергетическим вопросам. Более того, руководство Туркмении дало понять Брюсселю, что оно приветствовало бы такое же пакетное соглашение (включающее создание экспортной трубопроводной инфраструктуры и финансирование разработки месторождений) в рамках двусторонних энергетических отношений с Евросоюзом, к чему последний на сегодняшний день, судя по всему, не готов.
ГАЦК стал первым и пока единственным крупным международным газопроводом, подрывающим монополию России на транспортировку центральноазиатского голубого топлива. Кроме того, у Китая это первый крупный трубопровод для импорта газа: прежде он ввозил его лишь в сжиженном виде. Согласно оценке МЭА, если увеличение добычи газа в Туркмении и создание трубопроводной инфраструктуры будут идти запланированными темпами, к 2020 г. на долю Центральной Азии, возможно, будет приходиться до 50% импортируемого Китаем газа.
Китайская сторона воспользовалась мировым финансовым кризисом для дальнейшего усиления своего влияния в Центральной Азии, предлагая нуждающимся в средствах правящим режимам стран региона крупные займы для стимулирования экономики и инвестиции в энергетический сектор (так же Пекин действовал и в других государствах и регионах включая Россию и Латинскую Америку). В апреле 2009 г. Китай подписал с Казахстаном соглашение на 10 млрд долл. о предоставлении ему кредита в обмен на нефть. Кроме того, в рамках этой договоренности КННК приобрела большой пакет акций крупной казахской нефтяной компании «Мангистаумунайгаз». В июне того же года Пекин объявил о выделении еще одного кредита на 10 млрд долл. в рамках ШОС, чтобы помочь преодолеть экономический спад тем странам, которые кризис поставил в трудное положение. Кроме того, он предоставил Туркмении 4 млрд долл. на разработку газового месторождения Южный Иолотань. А в 2011 г. Туркмения получила еще один кредит на 4,1 млрд долл.
Тем не менее участие Китая в делах энергетических секторов прикаспийских государств находится лишь на начальной стадии. По оценке МЭА в 2009 г. доля китайских компаний в совокупной нефте- и газодобыче стран региона составляла примерно 7% - в основном это результат инвестиций в нефтяной сектор Казахстана (впрочем, в других оценках уже называются более высокие цифры). Для сравнения: частные западные компании на тот момент добывали 38% прикаспийских энергоносителей. В Казахстане доля Китая может даже снизиться, когда начнется промышленная добыча на разрабатываемом без его участия гигантском месторождении Кашаган. С другой стороны, в Туркмении его доля в совокупной добыче энергоносителей увеличится после того, как КННК выйдет на предусмотренный СРП уровень добычи на месторождении Багтыярлык.