(no subject)
Перебирала обёрточную бумагу, и вдруг в склдадках что-то трепыхнулось, зашелестело под пальцами и выскочило. Я не сразу поняла, что такое было в этом обрезке.
Когда-то - и мне уже странно жаль, что в моей жизни - давно я занималась в музыкальной школе. Пока я была маленькой, то ходила из школы в школу вместе с мамой (ах, эти моменты напряжения, когда приходилось сразу после 7ми уроков в обычной школе, перекусив в маленькой палатке, отправляться в музыкальную...). Маме тогда было сложно и по своему возрасту страшно. И эти вечерние прогулки-перебежки иногда оставались единственно доступной мирной формой общения. Мы заходили в магазины иногда по необходимости. Я помню небольшой отдел в центральном универмаге, где продавали посуду и упаковывали подарки. Уж не знаю, каким чудом и почему, но порой, проходя мимо него, продавец ласково улыбалась и отдавала нам обрезки обёрточной бумаги. Помню, как я потом сидела на паркете в спальне и бумажку за бумажкой доставала их из пакета, разглаживала небрежно свёрнутые, любовалась рисунками, переливами, игрой, звуком...
Секундная вспышка, порождённая шелестом обёрточной бумаги, испарилась. В отзвуках трепета ещё вижу себя - безмерно кучерявую, завороженную случайным праздником.
Только сейчас, внезапно прочувствовав этот детский восторг, пережив наслаждение, понимаю, что возвращаю себе праздник.
Долгое время мне совсем не нравилось делать подарки. Совсем не умелось будто бы. Но снова учишься, чтобы сделать счастье.
Прекрасное, неожиданно исцеляющее меня здесь
Когда-то - и мне уже странно жаль, что в моей жизни - давно я занималась в музыкальной школе. Пока я была маленькой, то ходила из школы в школу вместе с мамой (ах, эти моменты напряжения, когда приходилось сразу после 7ми уроков в обычной школе, перекусив в маленькой палатке, отправляться в музыкальную...). Маме тогда было сложно и по своему возрасту страшно. И эти вечерние прогулки-перебежки иногда оставались единственно доступной мирной формой общения. Мы заходили в магазины иногда по необходимости. Я помню небольшой отдел в центральном универмаге, где продавали посуду и упаковывали подарки. Уж не знаю, каким чудом и почему, но порой, проходя мимо него, продавец ласково улыбалась и отдавала нам обрезки обёрточной бумаги. Помню, как я потом сидела на паркете в спальне и бумажку за бумажкой доставала их из пакета, разглаживала небрежно свёрнутые, любовалась рисунками, переливами, игрой, звуком...
Секундная вспышка, порождённая шелестом обёрточной бумаги, испарилась. В отзвуках трепета ещё вижу себя - безмерно кучерявую, завороженную случайным праздником.
Только сейчас, внезапно прочувствовав этот детский восторг, пережив наслаждение, понимаю, что возвращаю себе праздник.
Долгое время мне совсем не нравилось делать подарки. Совсем не умелось будто бы. Но снова учишься, чтобы сделать счастье.
Прекрасное, неожиданно исцеляющее меня здесь