Мифы о языке
Мифы о языке
Языковой барьер… Это звучит как диагноз трудноизлечимой болезни, функциональной немоты, заставляющей человека, который только что бойко тараторил на родном языке, мучительно запинаться, «бекать» и «мекать», а то и просто молчать как рыба, едва только приходится произнести несколько фраз на иностранном.
Можно ли от нее избавиться? Безусловно, но для этого, как при лечении любого заболевания, необходимо уяснить себе его причины, как говорят медики, «этиологию».
Проще всего, конечно, винить плохих учителей, неважные учебники, себя самого - за «неспособность» к языкам и т.п. Но все это лишь следствия общих неверных представлений о том, что такое иностранный язык и как им овладеть. Ни один вид обучения не окружен таким количеством мифов, как языковое, причем эти мифы нередко порождают и распространяют не невежественные «простецы», а методисты и преподаватели.
Отуманенное мифами сознание воспринимает реальность в искаженном свете и, в частности, становится в тупик перед несуществующими трудностями. Так возникает пресловутый языковой барьер. Данная статья не претендует на роль интенсивной психотерапии, но в ней, по крайней мере, делается попытка разоблачить наиболее популярные
Миф первый: «Чем раньше, тем лучше»
Не только непосвященные, но и многие педагоги уверены: чем раньше ребенок начинает учить язык, тем лучше. Желательно, чтобы процесс пошел вообще с младенческого возраста, а если это невозможно, то с детского сада. А уж совсем на худой конец, с первого класса, как в спецшколах. Пропустили момент - кричите караул. Ничего вы уже толком не выучите. Потому что ваш мозг уже не приспособлен для этого.
В результате взрослые зачастую отказываются даже браться за иностранный язык, или начинают заниматься с энтузиазмом, но быстро разочаровываются. И учителя тянут лямку на взрослых курсах, чувствуя, что при таком «сопротивлении материала» надежд на успех мало.
Однако исследования возрастной психологии и мозга, на которых основывается такое утверждение, относятся к 60-м годам прошлого века. А новые данные показывают, что физиологические различия между мозгом ребенка и взрослого никак не сказываются на усвоении иностранного языка.
«Вы когда-нибудь слышали от взрослого человека утверждение, что он водил бы автомобиль гораздо лучше, если бы сел за руль, не достигнув 14-15 лет? Также мало кто жалуется, что стал бы гораздо лучшим менеджером, если бы начал изучать бизнес в пять лет. Однако касательно иностранного языка широко распространено мнение, что у взрослых неминуемо возникнут проблемы и они никогда не станут владеть языком свободно, в то время как дети якобы схватывают язык с легкостью», - пишет американский методист Брэд Маршалл.
Современные ученые доказали, что на самом деле взрослые обладают точно такой же способностью «впитывать» иностранный язык, а в некоторых случаях успевают гораздо лучше, чем дети. Если малыши лучше схватывают фонетику, то старшие студенты лучше справляются со сложными аспектами языка, такими как перевод, освоение грамматики и приобретение лексического запаса.
Безусловно, дети лучше учат язык, если они находятся в языковой среде и если перед тем как заговорить проходят так называемый «немой период», то есть слушают, но не говорят. Взрослые, как правило, не имеют такой возможности: в большинстве ситуаций им приходится хоть что-то, но говорить.
Бывают и исключения. Один российский эмигрант, оказавшись в США (без языка), осознал свою невостребованность в этой стране и впал в депрессию. Целыми днями он валялся на диване и бессмысленно смотрел в телевизор, где шли, естественно, передачи на английском. Каково же было его удивление, когда через некоторое время он обнаружил, что почти все понимает! Депрессию вместе с языковым барьером как рукой сняло, и вскоре парень нашел свое место в обществе…
Безусловное преимущество взрослых в том, что они способны осмысленно сопоставлять иностранный язык с родным, использовать логическое мышление, лексические и грамматические аналогии.
А возникающие трудности обусловлены в первую очередь психологическими факторами, не последним из которых являются именно страдания по поводу собственной «старости» для изучения языка. У маленьких детей подобных проблем не возникает, поэтому они более открыты чужому языку.
В связи со всем этим зарубежные методисты не приветствуют введения языка в программу со второго класса (что ожидает в ближайшем будущем и российских детей). «Преподавание языка в девятом классе пять часов в неделю породит гораздо больше свободно говорящих, чем те же пять часов во втором или четвертом классе. К тому же несколько лет изучения языка на элементарном уровне вряд ли приведут к прочным долгосрочным знаниям, если за ними не последует интенсивное преподавание в средней школе и в вузе», - утверждает Пенни Эр, опытнейший британский преподаватель и методист, автор ряда учебников английского для иностранцев. По её мнению, «миф о возрасте» во многом основывается на том, что дети-иммигранты осваивают язык быстрее, чем взрослые. Но это, по её мнению, может объясняться «привходящими» причинами, такими как существование в языковой среде, благоприятное соотношение учителей и учеников и просто высокая мотивация: дети волей-неволей должны заговорить, просто чтобы выжить. А в классе, где изучают иностранный язык, воспроизвести «иммигрантскую» ситуацию невозможно, каких бы ролевых игр не придумывали учителя.
Миф второй: «А побыстрее нельзя?»
Нет, господа, нельзя. Сколько ни твердят вменяемые методисты, что для овладения языком необходимы затраты времени и сил, что «уникальная методика: 1200 слов и вся грамматика за 6 занятий» - не что иное как элементарное надувательство, все равно находятся охотники до таких курсов. Но, выбросив на ветер время и деньги, многие из них надолго утрачивают охоту продолжать лингвистические эксперименты над собой. Есть и обратная сторона медали: «Язык нужно учить всю жизнь» - утверждает Наталия Бонк, и многие, я думаю, подпишутся под её словами. И сделают неожиданный вывод: «раз у меня нет возможности учить язык всю жизнь, значит, я его никогда не выучу».
И не надо: вы же не претендуете на лавры той же Бонк, Чарльза Диккенса или «американского Даля» Ноаха Уэбстера, составителя знаменитых словарей. Сроки следует устанавливать не для изучения абстрактного «языка в целом», а для выполнения конкретно поставленной задачи.
Стандартная программа на языковых курсах за рубежом может длиться и месяц, и две недели. Но глубоко ошибаются те, кто считает, что этого срока достаточно, чтобы как следует выучить язык. При достаточно интенсивных занятиях - 5-6 часов в день - можно лишь приобрести первичный лексико-граматический запас (начинающим) или повысить уровень уже имеющихся знаний на одну ступень.
В языковые вузы порой приходят студенты с весьма слабыми знаниями. К пятому курсу, при надлежащем трудолюбии, они ничем не отличаются от выпускников спецшкол, то есть пяти лет интенсивных занятий вполне хватает. А второй язык в тех же вузах учат три года и тоже, как правило, овладевают им в должной степени. Причем всесторонне: говорят, читают, пишут, активно употребляют самые сложные грамматические формы.
На уважающих себя российских языковых курсах стандартная базовая программа длится не менее полугода - и это только базовая! А полный курс обучения - от нуля до совершенства - длится обычно примерно столько же, сколько вузовский - три-четыре года. Это, в общем и целом, и есть оптимальный срок овладения всеми аспектами языка.
Зачем же тогда двухнедельные, месячные и т.п. курсы, спросите вы. А их направленность сугубо практическая: они предназначены для того, чтобы «освежить» имеющиеся знания или приобрести зачатки какого-то определенного навыка: научиться говорить, или читать, или овладеть специальной лексикой, или подготовиться к экзамену. Для этого, по подсчетам академика Виктор Вотинова, автора методики «Слайдинг», требуется 48 часов занятий. Остальное приложится.
Миф третий: «Что ж я такой тупой!»
«Я неспособен к языкам» - одни произносят эти слова, сокрушаясь о собственной тупости, другие как бы даже бравируют ею. Но, независимо от эмоций, подобная установка надежно отделяет человека от вожделенных знаний.
Чаще всего миф о неспособности к языкам внедряют в умы наши дорогие школьные учителя, и это объясняется спецификой программы и условиями преподавания. Группа большая, учебный план жесткий, все нужно успеть за определенное время - а тут кто-то чего-то не понимает, не запоминает, пристает с вопросами… Не огрызаться же, как в магазине: «Вас много, а я одна». Гораздо проще объявить детей «неспособными» и, игнорируя их трудности, нестись галопом по учебнику, чтобы пройти его до конца четверти или года.
Как говаривал Д. А. Пригов, «понять их можно, а вот простить нельзя». Миф о неспособности, пожалуй, самый вредный из всех, поскольку лишает человека того, без чего невозможно никакое обучение: уверенности в себе. Между тем, как утверждает Наталия Бонк, «абсолютно неспособные к языку люди - как и гениальные - встречаются очень редко. Главное - это умение логически мыслить и развитое чувство аналогии с родным языком или с тем иностранным, которым человек уже владеет… Можно выучить язык даже в преклонном возрасте, имея средние способности…» Кто видел слушателей курсов для «третьего возраста» в зарубежных языковых школах, не усомнится в этом утверждении.
Что же касается «чувства аналогии с родным языком», это тоже качество, которое должна воспитывать школа - но не воспитывает. Порой кажется, что русский и иностранный преподают люди с разных планет. Помню, как один мой «неспособный» студент не мог усвоить простейшей вещи - употребления слов good и well. Расследование показало: разница между кратким прилагательным и наречием как таковая ему неведома - что в русском, что в английском…
За всеми видами «неспособности» к иностранным языкам чаще всего стоит либо недостаточное знание родного и - я не боюсь этого слова - нелюбовь к нему, порождающая, в свою очередь, внутреннее сопротивление чужому, либо элементарный недостаток трудолюбия и усидчивости. Это с одной стороны. С другой, есть и внешние факторы: плохие преподаватели или методика, не соответствующая вашему складу характера или мышления. У хорошего же педагога, способного подобрать «ключ» к вашему стилю обучения, языком овладевают все без исключения. Даже негры преклонных годов.
Миф четвертый: «Говорю - значит, знаю»
Довелось мне не так давно побывать в одной арабской стране. Поскольку арабский язык не принадлежит к самым распространенным в мире, а туристов в стране - как песку на берегу морском, едва ли не все местные жители, которым приходится вступать в контакт с иностранцами (то есть, преимущественно, торговцы, сотрудники отелей и сферы обслуживания) могут объясниться по-английски и по-русски. Значит ли это, что они знают эти языки? Ничего подобного. Минимальный лексический запас и пара грамматических конструкций на все случаи жизни помогает им высказать и понять все, что им требуется, в жестком наборе конкретных ситуаций. Этот набор может быть более или менее широким, но, тем не менее, едва разговор уходит чуть в сторону или вы, забывшись, начнете изъясняться предложениями, состоящими более чем из четырех слов, иллюзия осмысленной коммуникации рассеивается. Ладно, если просто смотрят с недоумением, а то ведь могут понять наоборот…
Все это как будто нарочно придумано, чтобы на практике опровергнуть очередной распространенный миф: говорить на языке и знать язык - одно и то же. И лучшей иллюстрации издержек коммуникативного метода обучения, ставящего во главу угла устную речь, просто не найти.
Говорение - это прекрасно, это важнейшая составная часть владения языком. Но… попугай тоже может разговаривать. И частые просьбы учеников: «Научите меня устной речи, без чтения и без грамматики», по сути, означает одно: сделайте из меня птицу-пересмешника. Конечно, набор лексико-грамматических структур, преподаваемый на «разговорных» курсах, превышает тот, которым располагает любой волнистый Кеша, но принцип обучения тот же.
Интересная вещь: порой человек, пассивно владеющий языком (то есть знающий грамматику и имеющий определенный лексический запас, но не применяющий их на практике) при необходимости объясняется куда успешнее, чем «ходячий разговорник». Понимание того, как устроен и как «работает» чужой язык, повышает маневренность речи и дает возможность прийти к взаимопониманию в любой ситуации.
Миф пятый: «Не бойтесь делать ошибки»
Действительно, бояться этого не надо. Страх сковывает язык, и вы никогда не разговоритесь, если будете дрожать за каждую сказанную фразу: а вдруг неправильно? К тому же, если вы так и не «озвучите» конструкцию, в которой не уверены, и учитель вас не поправит, вы никогда не узнаете, как она должна звучать на самом деле.
Ошибки - штука полезная, но до поры до времени. А именно - пока на них учатся. А учатся для того, чтобы впредь их не делать. Эта противоречивая сущность ошибок и породила вокруг них обоюдоострый миф, сильно мешающий тем, кто, в принципе, хочет научиться говорить без них.
С одной стороны, существует убеждение, что в процессе обучения ошибки исправлять вообще не надо, кроме самых грубых, искажающих смысл речи; потом, дескать, в процессе дальнейшего обучения все образуется само собой. Такое мнение можно услышать от многих «радикальных» преподавателей, работающих по коммуникативной методике. А студент и рад: преподаватель его не поправляет - значит, все в порядке.
На самом деле «само собой» ничего не бывает, в том числе и ошибки не исправляются «по щучьему велению». Конечно, на международном «пиджине» можно говорить безграмотно, но для этого и учиться не надо.
Моя вузовская преподавательница, замечательный педагог К. П. Гинтовт (ныне, к сожалению, покойная) часто говорила, что не любит работать с выпускниками спецшкол: «У них большой словарный запас, они бегло болтают, но грамматические ошибки просто въелись в их речь. Куда проще со студентами из обычных школ. Пусть они ничего не знают - научить легче, чем переучить».
Другая крайность: каждую, даже самую незначительную ошибку нужно непременно исправлять. Такое нередко встречается на занятиях по традиционной методике (правда, у неважных педагогов), в результате чего бедный студент уже боится и рот раскрыть. Да, «перфекционизм» сплошь и рядом приводит к параличу речевой деятельности. Когда молодой композитор Антон С. приехал впервые на стажировку в Германию, он сильно печалился из-за своей несовершенной немецкой речи. И попросил приятеля-немца: «Поправляй меня, если я что скажу не так». Педантичный Никлас отнесся к своей задаче добросовестно, и, стоило Антону сказать слово, одергивал его: «Ты не так произносишь», «Такого выражения нет», «Не тот падеж» и т.п. В результате наш герой, человек разговорчивый и к тому же знавший немецкий совсем неплохо… замолчал. Опомнившись, он отстранил Никласа от должности педагога и пошел на курсы. Закончилось все хорошо: теперь Антон не только блестяще говорит на литературном немецком, но и мастерски изображает берлинский, мюнхенский и прочие диалекты.
Итак, правильный подход - «золотая середина». Ошибки, конечно, надо исправлять. Но не механически, иначе выйдет как в школьном анекдоте про мальчика, который вместо have gone говорил have went. Учитель оставил его после уроков и дал задание: сто раз написать в тетрадке have gone, have gone… Ученик так и сделал, а потом с сознанием выполненного долга отправился домой, оставив учителю записку: Here is my copybook. I have went home.
Миф шестой: «Эллочка обходилась тридцатью»
Даже поверхностный сравнительный анализ лексики в учебниках иностранного для начинающих (взрослых) показывает: авторы как будто специально постарались, чтобы учащимся было очень скучно.
Чем больше слов, тем лучше - таков распространенный миф, на котором нередко основывается формирование словарного запаса.
Когда ребенка учат иноязычной лексике, без строгого порядка называя ему окружающие предметы («Вот это стол, за ним едят, вот это стул, на нем сидят») - это вполне естественно: примерно так же он совсем недавно осваивал родной язык. Взрослый же, как правило, настроен на то, что с самого начала занятий пройденный им материал можно будет использовать в коммуникативных целях, то есть, попросту говоря, для общения. Теперь представьте себе солидных дядь или теть, перебрасывающихся репликами вроде: «Анна и Марта купаются». - «А я работаю в Министерстве внешней торговли». - «Я читаю рассказ „Злой лев“». - «А моя семья большая и дружная»…
Примерно такая каша образуется в голове по прохождении первых же уроков некоторых учебников английского и немецкого (из которых и взяты все эти предложения). Несмотря на немалое количество запоминаемых слов, в осмысленную, привязанную к жизненным ситуациям речь они никак не выстраиваются. И попав за рубеж с таким «багажом», человек оказывается в положении анекдотического голландца, который приехал в Германию, вытвердив красивую фразу из учебника: «Вы случайно не видели рыжую корову моей бабушки?» Ясное дело, что ему так и не представился случай осведомиться о местонахождении этого полезного животного.
Недаром известный всем Игорь Шехтер метко сравнил подобные учебные тексты с абсурдными диалогами из пьес Ионеско. «Понятно, почему ученики так часто не любят занятия иностранным языком: надо механически запоминать некие операции с непонятно зачем произнесенными словами - это трудно, это скучно, это насилие, это отупление. И это дикий стресс, наконец!» - таково мнение создателя эмоционально-смыслового метода, где в основу обучения положены не слова и даже не структуры, а реплики, из которых и строится осмысленный диалог.
Миф о словарном запасе возник тогда, когда язык преподавался с установкой не столько на живое общение, сколько на чтение и перевод текстов. Разумеется, если вы собираетесь стать профессиональным переводчиком - учите слова, хорошие и разные. А если язык нужен вам для бизнеса, а вас на курсах заставляют вести светскую беседу на тему «Английский театр»? Кто угодно «взвоет», как «взвыли» мои ученики - сотрудники некой фирмы, которым я в свое время взялась преподавать бизнес-английский, ещё сама смутно представляя, как это делается… Но тогда совместными усилиями и «методом тыка» мы установили: нужная и интересная им лексика вполне укладывается в структуры и реплики, соответствующие их стремящемуся к нулю уровню знаний. Грубо говоря, фразы типа The accountant is late («Бухгалтер опаздывает») для них несли в себе куда больше смысла, чем «The table is big». И запоминались лучше.
Есть и другие мифы. И легенды. И заблуждения. Общие и индивидуальные. Зловредные и не очень. Но о них - в другой раз.
Хельга О'Брайен
Источник, там много интересного: http://www.mindmachine.ru/articles/tomatis.htm
Языковой барьер… Это звучит как диагноз трудноизлечимой болезни, функциональной немоты, заставляющей человека, который только что бойко тараторил на родном языке, мучительно запинаться, «бекать» и «мекать», а то и просто молчать как рыба, едва только приходится произнести несколько фраз на иностранном.
Можно ли от нее избавиться? Безусловно, но для этого, как при лечении любого заболевания, необходимо уяснить себе его причины, как говорят медики, «этиологию».
Проще всего, конечно, винить плохих учителей, неважные учебники, себя самого - за «неспособность» к языкам и т.п. Но все это лишь следствия общих неверных представлений о том, что такое иностранный язык и как им овладеть. Ни один вид обучения не окружен таким количеством мифов, как языковое, причем эти мифы нередко порождают и распространяют не невежественные «простецы», а методисты и преподаватели.
Отуманенное мифами сознание воспринимает реальность в искаженном свете и, в частности, становится в тупик перед несуществующими трудностями. Так возникает пресловутый языковой барьер. Данная статья не претендует на роль интенсивной психотерапии, но в ней, по крайней мере, делается попытка разоблачить наиболее популярные
Миф первый: «Чем раньше, тем лучше»
Не только непосвященные, но и многие педагоги уверены: чем раньше ребенок начинает учить язык, тем лучше. Желательно, чтобы процесс пошел вообще с младенческого возраста, а если это невозможно, то с детского сада. А уж совсем на худой конец, с первого класса, как в спецшколах. Пропустили момент - кричите караул. Ничего вы уже толком не выучите. Потому что ваш мозг уже не приспособлен для этого.
В результате взрослые зачастую отказываются даже браться за иностранный язык, или начинают заниматься с энтузиазмом, но быстро разочаровываются. И учителя тянут лямку на взрослых курсах, чувствуя, что при таком «сопротивлении материала» надежд на успех мало.
Однако исследования возрастной психологии и мозга, на которых основывается такое утверждение, относятся к 60-м годам прошлого века. А новые данные показывают, что физиологические различия между мозгом ребенка и взрослого никак не сказываются на усвоении иностранного языка.
«Вы когда-нибудь слышали от взрослого человека утверждение, что он водил бы автомобиль гораздо лучше, если бы сел за руль, не достигнув 14-15 лет? Также мало кто жалуется, что стал бы гораздо лучшим менеджером, если бы начал изучать бизнес в пять лет. Однако касательно иностранного языка широко распространено мнение, что у взрослых неминуемо возникнут проблемы и они никогда не станут владеть языком свободно, в то время как дети якобы схватывают язык с легкостью», - пишет американский методист Брэд Маршалл.
Современные ученые доказали, что на самом деле взрослые обладают точно такой же способностью «впитывать» иностранный язык, а в некоторых случаях успевают гораздо лучше, чем дети. Если малыши лучше схватывают фонетику, то старшие студенты лучше справляются со сложными аспектами языка, такими как перевод, освоение грамматики и приобретение лексического запаса.
Безусловно, дети лучше учат язык, если они находятся в языковой среде и если перед тем как заговорить проходят так называемый «немой период», то есть слушают, но не говорят. Взрослые, как правило, не имеют такой возможности: в большинстве ситуаций им приходится хоть что-то, но говорить.
Бывают и исключения. Один российский эмигрант, оказавшись в США (без языка), осознал свою невостребованность в этой стране и впал в депрессию. Целыми днями он валялся на диване и бессмысленно смотрел в телевизор, где шли, естественно, передачи на английском. Каково же было его удивление, когда через некоторое время он обнаружил, что почти все понимает! Депрессию вместе с языковым барьером как рукой сняло, и вскоре парень нашел свое место в обществе…
Безусловное преимущество взрослых в том, что они способны осмысленно сопоставлять иностранный язык с родным, использовать логическое мышление, лексические и грамматические аналогии.
А возникающие трудности обусловлены в первую очередь психологическими факторами, не последним из которых являются именно страдания по поводу собственной «старости» для изучения языка. У маленьких детей подобных проблем не возникает, поэтому они более открыты чужому языку.
В связи со всем этим зарубежные методисты не приветствуют введения языка в программу со второго класса (что ожидает в ближайшем будущем и российских детей). «Преподавание языка в девятом классе пять часов в неделю породит гораздо больше свободно говорящих, чем те же пять часов во втором или четвертом классе. К тому же несколько лет изучения языка на элементарном уровне вряд ли приведут к прочным долгосрочным знаниям, если за ними не последует интенсивное преподавание в средней школе и в вузе», - утверждает Пенни Эр, опытнейший британский преподаватель и методист, автор ряда учебников английского для иностранцев. По её мнению, «миф о возрасте» во многом основывается на том, что дети-иммигранты осваивают язык быстрее, чем взрослые. Но это, по её мнению, может объясняться «привходящими» причинами, такими как существование в языковой среде, благоприятное соотношение учителей и учеников и просто высокая мотивация: дети волей-неволей должны заговорить, просто чтобы выжить. А в классе, где изучают иностранный язык, воспроизвести «иммигрантскую» ситуацию невозможно, каких бы ролевых игр не придумывали учителя.
Миф второй: «А побыстрее нельзя?»
Нет, господа, нельзя. Сколько ни твердят вменяемые методисты, что для овладения языком необходимы затраты времени и сил, что «уникальная методика: 1200 слов и вся грамматика за 6 занятий» - не что иное как элементарное надувательство, все равно находятся охотники до таких курсов. Но, выбросив на ветер время и деньги, многие из них надолго утрачивают охоту продолжать лингвистические эксперименты над собой. Есть и обратная сторона медали: «Язык нужно учить всю жизнь» - утверждает Наталия Бонк, и многие, я думаю, подпишутся под её словами. И сделают неожиданный вывод: «раз у меня нет возможности учить язык всю жизнь, значит, я его никогда не выучу».
И не надо: вы же не претендуете на лавры той же Бонк, Чарльза Диккенса или «американского Даля» Ноаха Уэбстера, составителя знаменитых словарей. Сроки следует устанавливать не для изучения абстрактного «языка в целом», а для выполнения конкретно поставленной задачи.
Стандартная программа на языковых курсах за рубежом может длиться и месяц, и две недели. Но глубоко ошибаются те, кто считает, что этого срока достаточно, чтобы как следует выучить язык. При достаточно интенсивных занятиях - 5-6 часов в день - можно лишь приобрести первичный лексико-граматический запас (начинающим) или повысить уровень уже имеющихся знаний на одну ступень.
В языковые вузы порой приходят студенты с весьма слабыми знаниями. К пятому курсу, при надлежащем трудолюбии, они ничем не отличаются от выпускников спецшкол, то есть пяти лет интенсивных занятий вполне хватает. А второй язык в тех же вузах учат три года и тоже, как правило, овладевают им в должной степени. Причем всесторонне: говорят, читают, пишут, активно употребляют самые сложные грамматические формы.
На уважающих себя российских языковых курсах стандартная базовая программа длится не менее полугода - и это только базовая! А полный курс обучения - от нуля до совершенства - длится обычно примерно столько же, сколько вузовский - три-четыре года. Это, в общем и целом, и есть оптимальный срок овладения всеми аспектами языка.
Зачем же тогда двухнедельные, месячные и т.п. курсы, спросите вы. А их направленность сугубо практическая: они предназначены для того, чтобы «освежить» имеющиеся знания или приобрести зачатки какого-то определенного навыка: научиться говорить, или читать, или овладеть специальной лексикой, или подготовиться к экзамену. Для этого, по подсчетам академика Виктор Вотинова, автора методики «Слайдинг», требуется 48 часов занятий. Остальное приложится.
Миф третий: «Что ж я такой тупой!»
«Я неспособен к языкам» - одни произносят эти слова, сокрушаясь о собственной тупости, другие как бы даже бравируют ею. Но, независимо от эмоций, подобная установка надежно отделяет человека от вожделенных знаний.
Чаще всего миф о неспособности к языкам внедряют в умы наши дорогие школьные учителя, и это объясняется спецификой программы и условиями преподавания. Группа большая, учебный план жесткий, все нужно успеть за определенное время - а тут кто-то чего-то не понимает, не запоминает, пристает с вопросами… Не огрызаться же, как в магазине: «Вас много, а я одна». Гораздо проще объявить детей «неспособными» и, игнорируя их трудности, нестись галопом по учебнику, чтобы пройти его до конца четверти или года.
Как говаривал Д. А. Пригов, «понять их можно, а вот простить нельзя». Миф о неспособности, пожалуй, самый вредный из всех, поскольку лишает человека того, без чего невозможно никакое обучение: уверенности в себе. Между тем, как утверждает Наталия Бонк, «абсолютно неспособные к языку люди - как и гениальные - встречаются очень редко. Главное - это умение логически мыслить и развитое чувство аналогии с родным языком или с тем иностранным, которым человек уже владеет… Можно выучить язык даже в преклонном возрасте, имея средние способности…» Кто видел слушателей курсов для «третьего возраста» в зарубежных языковых школах, не усомнится в этом утверждении.
Что же касается «чувства аналогии с родным языком», это тоже качество, которое должна воспитывать школа - но не воспитывает. Порой кажется, что русский и иностранный преподают люди с разных планет. Помню, как один мой «неспособный» студент не мог усвоить простейшей вещи - употребления слов good и well. Расследование показало: разница между кратким прилагательным и наречием как таковая ему неведома - что в русском, что в английском…
За всеми видами «неспособности» к иностранным языкам чаще всего стоит либо недостаточное знание родного и - я не боюсь этого слова - нелюбовь к нему, порождающая, в свою очередь, внутреннее сопротивление чужому, либо элементарный недостаток трудолюбия и усидчивости. Это с одной стороны. С другой, есть и внешние факторы: плохие преподаватели или методика, не соответствующая вашему складу характера или мышления. У хорошего же педагога, способного подобрать «ключ» к вашему стилю обучения, языком овладевают все без исключения. Даже негры преклонных годов.
Миф четвертый: «Говорю - значит, знаю»
Довелось мне не так давно побывать в одной арабской стране. Поскольку арабский язык не принадлежит к самым распространенным в мире, а туристов в стране - как песку на берегу морском, едва ли не все местные жители, которым приходится вступать в контакт с иностранцами (то есть, преимущественно, торговцы, сотрудники отелей и сферы обслуживания) могут объясниться по-английски и по-русски. Значит ли это, что они знают эти языки? Ничего подобного. Минимальный лексический запас и пара грамматических конструкций на все случаи жизни помогает им высказать и понять все, что им требуется, в жестком наборе конкретных ситуаций. Этот набор может быть более или менее широким, но, тем не менее, едва разговор уходит чуть в сторону или вы, забывшись, начнете изъясняться предложениями, состоящими более чем из четырех слов, иллюзия осмысленной коммуникации рассеивается. Ладно, если просто смотрят с недоумением, а то ведь могут понять наоборот…
Все это как будто нарочно придумано, чтобы на практике опровергнуть очередной распространенный миф: говорить на языке и знать язык - одно и то же. И лучшей иллюстрации издержек коммуникативного метода обучения, ставящего во главу угла устную речь, просто не найти.
Говорение - это прекрасно, это важнейшая составная часть владения языком. Но… попугай тоже может разговаривать. И частые просьбы учеников: «Научите меня устной речи, без чтения и без грамматики», по сути, означает одно: сделайте из меня птицу-пересмешника. Конечно, набор лексико-грамматических структур, преподаваемый на «разговорных» курсах, превышает тот, которым располагает любой волнистый Кеша, но принцип обучения тот же.
Интересная вещь: порой человек, пассивно владеющий языком (то есть знающий грамматику и имеющий определенный лексический запас, но не применяющий их на практике) при необходимости объясняется куда успешнее, чем «ходячий разговорник». Понимание того, как устроен и как «работает» чужой язык, повышает маневренность речи и дает возможность прийти к взаимопониманию в любой ситуации.
Миф пятый: «Не бойтесь делать ошибки»
Действительно, бояться этого не надо. Страх сковывает язык, и вы никогда не разговоритесь, если будете дрожать за каждую сказанную фразу: а вдруг неправильно? К тому же, если вы так и не «озвучите» конструкцию, в которой не уверены, и учитель вас не поправит, вы никогда не узнаете, как она должна звучать на самом деле.
Ошибки - штука полезная, но до поры до времени. А именно - пока на них учатся. А учатся для того, чтобы впредь их не делать. Эта противоречивая сущность ошибок и породила вокруг них обоюдоострый миф, сильно мешающий тем, кто, в принципе, хочет научиться говорить без них.
С одной стороны, существует убеждение, что в процессе обучения ошибки исправлять вообще не надо, кроме самых грубых, искажающих смысл речи; потом, дескать, в процессе дальнейшего обучения все образуется само собой. Такое мнение можно услышать от многих «радикальных» преподавателей, работающих по коммуникативной методике. А студент и рад: преподаватель его не поправляет - значит, все в порядке.
На самом деле «само собой» ничего не бывает, в том числе и ошибки не исправляются «по щучьему велению». Конечно, на международном «пиджине» можно говорить безграмотно, но для этого и учиться не надо.
Моя вузовская преподавательница, замечательный педагог К. П. Гинтовт (ныне, к сожалению, покойная) часто говорила, что не любит работать с выпускниками спецшкол: «У них большой словарный запас, они бегло болтают, но грамматические ошибки просто въелись в их речь. Куда проще со студентами из обычных школ. Пусть они ничего не знают - научить легче, чем переучить».
Другая крайность: каждую, даже самую незначительную ошибку нужно непременно исправлять. Такое нередко встречается на занятиях по традиционной методике (правда, у неважных педагогов), в результате чего бедный студент уже боится и рот раскрыть. Да, «перфекционизм» сплошь и рядом приводит к параличу речевой деятельности. Когда молодой композитор Антон С. приехал впервые на стажировку в Германию, он сильно печалился из-за своей несовершенной немецкой речи. И попросил приятеля-немца: «Поправляй меня, если я что скажу не так». Педантичный Никлас отнесся к своей задаче добросовестно, и, стоило Антону сказать слово, одергивал его: «Ты не так произносишь», «Такого выражения нет», «Не тот падеж» и т.п. В результате наш герой, человек разговорчивый и к тому же знавший немецкий совсем неплохо… замолчал. Опомнившись, он отстранил Никласа от должности педагога и пошел на курсы. Закончилось все хорошо: теперь Антон не только блестяще говорит на литературном немецком, но и мастерски изображает берлинский, мюнхенский и прочие диалекты.
Итак, правильный подход - «золотая середина». Ошибки, конечно, надо исправлять. Но не механически, иначе выйдет как в школьном анекдоте про мальчика, который вместо have gone говорил have went. Учитель оставил его после уроков и дал задание: сто раз написать в тетрадке have gone, have gone… Ученик так и сделал, а потом с сознанием выполненного долга отправился домой, оставив учителю записку: Here is my copybook. I have went home.
Миф шестой: «Эллочка обходилась тридцатью»
Даже поверхностный сравнительный анализ лексики в учебниках иностранного для начинающих (взрослых) показывает: авторы как будто специально постарались, чтобы учащимся было очень скучно.
Чем больше слов, тем лучше - таков распространенный миф, на котором нередко основывается формирование словарного запаса.
Когда ребенка учат иноязычной лексике, без строгого порядка называя ему окружающие предметы («Вот это стол, за ним едят, вот это стул, на нем сидят») - это вполне естественно: примерно так же он совсем недавно осваивал родной язык. Взрослый же, как правило, настроен на то, что с самого начала занятий пройденный им материал можно будет использовать в коммуникативных целях, то есть, попросту говоря, для общения. Теперь представьте себе солидных дядь или теть, перебрасывающихся репликами вроде: «Анна и Марта купаются». - «А я работаю в Министерстве внешней торговли». - «Я читаю рассказ „Злой лев“». - «А моя семья большая и дружная»…
Примерно такая каша образуется в голове по прохождении первых же уроков некоторых учебников английского и немецкого (из которых и взяты все эти предложения). Несмотря на немалое количество запоминаемых слов, в осмысленную, привязанную к жизненным ситуациям речь они никак не выстраиваются. И попав за рубеж с таким «багажом», человек оказывается в положении анекдотического голландца, который приехал в Германию, вытвердив красивую фразу из учебника: «Вы случайно не видели рыжую корову моей бабушки?» Ясное дело, что ему так и не представился случай осведомиться о местонахождении этого полезного животного.
Недаром известный всем Игорь Шехтер метко сравнил подобные учебные тексты с абсурдными диалогами из пьес Ионеско. «Понятно, почему ученики так часто не любят занятия иностранным языком: надо механически запоминать некие операции с непонятно зачем произнесенными словами - это трудно, это скучно, это насилие, это отупление. И это дикий стресс, наконец!» - таково мнение создателя эмоционально-смыслового метода, где в основу обучения положены не слова и даже не структуры, а реплики, из которых и строится осмысленный диалог.
Миф о словарном запасе возник тогда, когда язык преподавался с установкой не столько на живое общение, сколько на чтение и перевод текстов. Разумеется, если вы собираетесь стать профессиональным переводчиком - учите слова, хорошие и разные. А если язык нужен вам для бизнеса, а вас на курсах заставляют вести светскую беседу на тему «Английский театр»? Кто угодно «взвоет», как «взвыли» мои ученики - сотрудники некой фирмы, которым я в свое время взялась преподавать бизнес-английский, ещё сама смутно представляя, как это делается… Но тогда совместными усилиями и «методом тыка» мы установили: нужная и интересная им лексика вполне укладывается в структуры и реплики, соответствующие их стремящемуся к нулю уровню знаний. Грубо говоря, фразы типа The accountant is late («Бухгалтер опаздывает») для них несли в себе куда больше смысла, чем «The table is big». И запоминались лучше.
Есть и другие мифы. И легенды. И заблуждения. Общие и индивидуальные. Зловредные и не очень. Но о них - в другой раз.
Хельга О'Брайен
Источник, там много интересного: http://www.mindmachine.ru/articles/tomatis.htm