Показания Викентия Калиновского - 1
Показания К. Калиновского в Виленской особой следственной комиссии 30 января- 28 февраля 1864 г.
30 января 1864 г. нижепоименованный в Особой следственной комиссии спрошен и показал:
Я, Викентий Константин Калиновский, дворянин Гродненской губернии и уезда, 26 лет, холост, католик, недвижимого состояния не имею. Имею отца, дворянина Семена Калиновского, и мачеху, живущих в Волковыском уезде около Свислочи, в фольварке Якушовка, и с ними четверо малолетних детей от второго брака. Первоначальное воспитание получил в Свислочском училище, затем, после предварительного приготовления, в 1855 г. отправился для поступления в университет в Москву, где пробыл около полугода, а потом по случаю переезда из Москвы в Петербург старшего брата Виктора (умершего в 1862 г.) поступил в С.-Петербургский университет по камеральному факультету, где окончил курс со степенью кандидата в 1860 г. Сделав неудачную попытку о поступлении на службу в министерство государственных имуществ и в другие ведомства, я отправился в Вильно для приискания какого-либо места, но, не получив его ни там, ни в Гродно, переехал на житье к отцу, у которого и оставался до конца 1862 г. В это время для получения места по учебному округу я снова приехал и Вильно и через несколько дней поселился в семействе Греготович, которых до того времени я не знал. В должности мне было отказано, но я продолжал оставаться в Вильне, потому что осведомился о распоряжении начальства гродненского о моем арестовании а, вследствие чего и решился оставаться в Вильне. Здесь я встретился с Малаховским, с которым знаком был еще по Петербургу, а через него познакомился со служащим при железной дороге Нестором Дюлераном, который тогда же снабдил меня документами на имя Макаревича. В это время вспыхнуло восстание. Убеждения мои были против возмущения, я считал его несчастием для края, но вследствие постоянных увещании Дюлерана, как здешний уроженец, я решился посвятить себя народному делу. Тогда при посредстве Дюлерана я познакомился с эмигрантом, французским подданным Онуфрием Духинским (в Вильне проживал под чужим именем), и когда он был назначен воеводою в Гродненскую губернию, то вслед за ним по приказанию Дюлерана с паспортом, полученным от него на имя Чарновского, выехал и я в Белосток для собрания и доставления Дюлерану сведений о состоянии шаек Гродненского воеводства 4. Это было перед пасхою в. Несколько месяцев я разъезжал от одной шайки к другой и о всех лично полученных сведениях я сообщал Дюлерану - большею частью, рапортами, писанными симпатическими чернилами. Сообщников этому делу в Белостоке я не имел. . В начале июля я снова был вызван в Вильно Дюлераном, в котором по приезде я увидел главного двигателя восстания в здешнем крае в звании комиссара Литвы. Не давая мне никакой номинации, он принял меня как бы своим секретарем, и в то время я занимался при нем перепискою сведений и статей о ходе восстания для отсылки за границу. Между прочим, помню, что я написал номинацию на каппе виленского воеводы для Коноплянского, назначенного Дюлераном. Почти в это же время Дюлераном были наименованы: Суходольский (Дормановский) - комиссаром Виленского воеводства, а несколько раньше Малаховский - начальником города. На чьи места они поступили, мне неизвестно. Вскоре Дюлеран уехал, не оставив никаких точных распоряжений ввиду скорого своего возвращения, а потому деятельность его разделилась между гремя лицами: мною, Малаховским и Суходольским, но когда второй выехал в Петербург, а последний был арестован, Дюлеран же не возвратился, то я невольным образом должен был принять роль главного распорядителя в крае. Так как почти одновременно с этим была арестована большая часть лиц, составлявших организацию в Вильне, то за бегством Лепковского, остававшегося после Малаховского начальником города, должность эту я поручил бывшему при Дюлеране экспедитору Титусу Далевскому, на что и выдал ему номинацию. В звании же городского кассира пока оставался Зданович, назначенный, вероятно, Малаховским. Кроме этих лиц оставался еще при мне для переписки бумаг Григорович, который жил здесь под именем Флерковского, других же в организации не было, тем более что и самый Отдел литовский распался еще при Дюлеране. Кто были члены этого отдела - мне неизвестно. Деятельность моя в усилии поддержать народное дело ограничилась следующими распоряжениями: по преимуществу требовал я от губерний сколь возможно точных и подробных сведений о состоянии шаек и их действиях, об общем настроении национального духа, о лицах арестованных и, получая отовсюду неудовлетворительные ответы ввиду невозможности продолжать борьбу, сделал распоряжение о распущении шаек в Ковенской губернии с выдачею, если будет возможно, отпускных билетов до весны; в таком же роде послано было сообщение в инфляндские уезды. Из номинаций выданы были мною начальникам шаек: одна - Мацкевичу на звание организатора, а другая - Сове на чин поручика, то и другое сделано было по собственному моему усмотрению, а не вследствие приказаний из Варшавы. Из 3,5 тысячи народной кассы, оставленной в количестве 6 тысяч Дюлераном Малаховскому, этим последним мне переданных, 1500 руб. послано мною в Ковно, 1000 руб.- в Инфляндское воеводство, обе суммы для содержания шаек, а из остальных около 900 руб. розданы через Далевского в городе 8. Между прочим, в начале декабря сделано было мною постановление от имени давно не существовавшего отдела о запрещении для обывателей Литвы выезжать за границу без предварительного разрешения Жонда 9, что, впрочем, я считал одним из самых неудачных своих постановлений; кроме этого, вел переписку с Парижем и Варшавою. Других распоряжений своих не помню. Кроме Далевского и впоследствии рекомендованного мне Шадурского (кто он такой и где живет - мне неизвестно), ни с кем в непосредственные сношения не входил, никого из лиц, им содействовавших, не знаю ни в Вильне, ни в других губерниях, за исключением ковенского воеводы Дзичковского и его комиссара Мицкевича (он же Рымвид), инфляндского воеводы Альберта Грабовского, так как в Виленской губернии после Коноплянского воеводы вовсе не было, кто же был таковым в Минске, не знаю, с Витебской же губернией сношений не имел, а Гродненская с августа месяца прошлого года по управлению отошла от Литвы к Варшавскому комитету, но по каким причинам, того не знаю. Никого из членов комитета опеки в Вильне не знаю, тем более что он, насколько мне известно, давно уже не существует, впрочем, в Вильне есть лица, служащие делу призрения и вспомоществования семействам, пострадавшим от революции, но лиц этих я не знаю. Александра Оскерко, Якова Гейштора, Орвида, семейства Кондратович, Купсць, Баневич я совершенно не знаю. У Греготович жил под фамилиею Калиновского около одного с половиной месяца в конце 1862 г. и начале 1863 г., в то время как там квартировали девицы Стефания Фальская и Бронислава Сидорович, дочери же Греготович Марии тогда не было. От Греготович я переехал на квартиру около бонифратров, дом Кельчевской, где квартировал под именем Макаревича. Из этой квартиры еще весною выехал на должность комиссара Гродненской губернии и, как сказал выше, пробыв в Белостоке и разъездам
по обозам, был вытребован в Вильно. По приезде сюда некоторое время не имел квартиры, ночуя у Дюлерана, Малаховского и Суходольского, после же нанял квартиру па Антоколе за костелом Св. Петра в доме Кохановского, где и жил под именем Чарновского, а оттуда через 3 месяца переехал на несколько дней в гостиницу Пузино, а вслед за тем на последнюю квартиру в здании гимназии. Других мест к укрывательству я не имел и никаких знакомств в Вильне у меня не было. Знал только некую Каролину, присланную Титусом Далевским для исполнения некоторых домашних моих поручений, покупок, а также перевозки вещей из одной квартиры на другую и проч. Из дому выходил я ежедневно и проводил время на прогулке и заходил обедать до времени разыскивания меня полициею в разных гостиницах, а последнее время у Полянского на Немецкой улице.
Дворянин Викентий Константин Калиновский
Допрашивали: полковник Шелгунов, штабс-капитан Семенов, поручик Юган, поручик Гогель, обер-аудитор Щербо
1 К. Калиновский был арестован 29 января 1864 г. Местопребывание его было установлено властями по показаниям повстанческого комиссара Могилевской губернии В. Парфиановича, о чем проводивший следствие в Минске жандармский полковник А. М. Лосев сообщил в Вильно. В первом после ареста показании 29 января 1864 г. К. Калиновский назвал себя Игнатием Витоженцем - фамилией, под которой он проживал на своей последней конспиративной квартире. Однако после очной ставки с дочерью хозяйки одной из своих квартир Марией Греготович К. Калиновский назвал свою фамилию (ЦГИА Литовской ССР, ф. 1248, оп. 2, д. 280, л. 18, 19).
2 В октябре 1862 г. гродненским губернатором был отдан приказ об аресте К. Калиновского в связи с распространением им «Мужицкой правды» в Слонимском уезде (документ от 30 октября 1863 г.).
3 Дюлеран Нестор - представитель Центрального национального комитета в Литовском провинциальном комитете.
4 В конце марта, после роспуска Литовского провинциального комитета К. Калиновский выехал в Белоруссию на пост повстанческого комиссара Гродненского воеводства.
5 В действительности К. Калиновский прибыл в Вильно в начале июня.
6 Здесь и далее К. Калиновский называет фамилии лиц, показания о которых не могли им повредить: В. Малаховский, Н. Дюлеран, Т. Греготович и М. Лепковский скрылись, М. Дормановский, Т. Далевский, И. Зданович были казнены, характер деятельности Ф. Коноплянского, к тому времени сосланного на каторгу, был уже известен властям.
7 Имеется в виду приказ военной секции Исполнительного отдела Литвы от 3(15 ноября) 1863 г. о назначении А. Мацкя-вичюса организатором вооруженных сил Ковенского воеводства.
8 На вспомоществование арестованным при высылке их из Вильно и около 200 руб. истрачено мною собственно для себя. (Примечание источника).
9 Имеется в виду декрет Исполнительного отдела на Литве от 13 декабря (нового стиля) 1863 г. (ЦГИА Литовской ССР, ф. 1248, on. 1, д. 523, л. 31).
10 Каролина Яцыно.
30 января 1864 г. нижепоименованный в Особой следственной комиссии спрошен и показал:
Я, Викентий Константин Калиновский, дворянин Гродненской губернии и уезда, 26 лет, холост, католик, недвижимого состояния не имею. Имею отца, дворянина Семена Калиновского, и мачеху, живущих в Волковыском уезде около Свислочи, в фольварке Якушовка, и с ними четверо малолетних детей от второго брака. Первоначальное воспитание получил в Свислочском училище, затем, после предварительного приготовления, в 1855 г. отправился для поступления в университет в Москву, где пробыл около полугода, а потом по случаю переезда из Москвы в Петербург старшего брата Виктора (умершего в 1862 г.) поступил в С.-Петербургский университет по камеральному факультету, где окончил курс со степенью кандидата в 1860 г. Сделав неудачную попытку о поступлении на службу в министерство государственных имуществ и в другие ведомства, я отправился в Вильно для приискания какого-либо места, но, не получив его ни там, ни в Гродно, переехал на житье к отцу, у которого и оставался до конца 1862 г. В это время для получения места по учебному округу я снова приехал и Вильно и через несколько дней поселился в семействе Греготович, которых до того времени я не знал. В должности мне было отказано, но я продолжал оставаться в Вильне, потому что осведомился о распоряжении начальства гродненского о моем арестовании а, вследствие чего и решился оставаться в Вильне. Здесь я встретился с Малаховским, с которым знаком был еще по Петербургу, а через него познакомился со служащим при железной дороге Нестором Дюлераном, который тогда же снабдил меня документами на имя Макаревича. В это время вспыхнуло восстание. Убеждения мои были против возмущения, я считал его несчастием для края, но вследствие постоянных увещании Дюлерана, как здешний уроженец, я решился посвятить себя народному делу. Тогда при посредстве Дюлерана я познакомился с эмигрантом, французским подданным Онуфрием Духинским (в Вильне проживал под чужим именем), и когда он был назначен воеводою в Гродненскую губернию, то вслед за ним по приказанию Дюлерана с паспортом, полученным от него на имя Чарновского, выехал и я в Белосток для собрания и доставления Дюлерану сведений о состоянии шаек Гродненского воеводства 4. Это было перед пасхою в. Несколько месяцев я разъезжал от одной шайки к другой и о всех лично полученных сведениях я сообщал Дюлерану - большею частью, рапортами, писанными симпатическими чернилами. Сообщников этому делу в Белостоке я не имел. . В начале июля я снова был вызван в Вильно Дюлераном, в котором по приезде я увидел главного двигателя восстания в здешнем крае в звании комиссара Литвы. Не давая мне никакой номинации, он принял меня как бы своим секретарем, и в то время я занимался при нем перепискою сведений и статей о ходе восстания для отсылки за границу. Между прочим, помню, что я написал номинацию на каппе виленского воеводы для Коноплянского, назначенного Дюлераном. Почти в это же время Дюлераном были наименованы: Суходольский (Дормановский) - комиссаром Виленского воеводства, а несколько раньше Малаховский - начальником города. На чьи места они поступили, мне неизвестно. Вскоре Дюлеран уехал, не оставив никаких точных распоряжений ввиду скорого своего возвращения, а потому деятельность его разделилась между гремя лицами: мною, Малаховским и Суходольским, но когда второй выехал в Петербург, а последний был арестован, Дюлеран же не возвратился, то я невольным образом должен был принять роль главного распорядителя в крае. Так как почти одновременно с этим была арестована большая часть лиц, составлявших организацию в Вильне, то за бегством Лепковского, остававшегося после Малаховского начальником города, должность эту я поручил бывшему при Дюлеране экспедитору Титусу Далевскому, на что и выдал ему номинацию. В звании же городского кассира пока оставался Зданович, назначенный, вероятно, Малаховским. Кроме этих лиц оставался еще при мне для переписки бумаг Григорович, который жил здесь под именем Флерковского, других же в организации не было, тем более что и самый Отдел литовский распался еще при Дюлеране. Кто были члены этого отдела - мне неизвестно. Деятельность моя в усилии поддержать народное дело ограничилась следующими распоряжениями: по преимуществу требовал я от губерний сколь возможно точных и подробных сведений о состоянии шаек и их действиях, об общем настроении национального духа, о лицах арестованных и, получая отовсюду неудовлетворительные ответы ввиду невозможности продолжать борьбу, сделал распоряжение о распущении шаек в Ковенской губернии с выдачею, если будет возможно, отпускных билетов до весны; в таком же роде послано было сообщение в инфляндские уезды. Из номинаций выданы были мною начальникам шаек: одна - Мацкевичу на звание организатора, а другая - Сове на чин поручика, то и другое сделано было по собственному моему усмотрению, а не вследствие приказаний из Варшавы. Из 3,5 тысячи народной кассы, оставленной в количестве 6 тысяч Дюлераном Малаховскому, этим последним мне переданных, 1500 руб. послано мною в Ковно, 1000 руб.- в Инфляндское воеводство, обе суммы для содержания шаек, а из остальных около 900 руб. розданы через Далевского в городе 8. Между прочим, в начале декабря сделано было мною постановление от имени давно не существовавшего отдела о запрещении для обывателей Литвы выезжать за границу без предварительного разрешения Жонда 9, что, впрочем, я считал одним из самых неудачных своих постановлений; кроме этого, вел переписку с Парижем и Варшавою. Других распоряжений своих не помню. Кроме Далевского и впоследствии рекомендованного мне Шадурского (кто он такой и где живет - мне неизвестно), ни с кем в непосредственные сношения не входил, никого из лиц, им содействовавших, не знаю ни в Вильне, ни в других губерниях, за исключением ковенского воеводы Дзичковского и его комиссара Мицкевича (он же Рымвид), инфляндского воеводы Альберта Грабовского, так как в Виленской губернии после Коноплянского воеводы вовсе не было, кто же был таковым в Минске, не знаю, с Витебской же губернией сношений не имел, а Гродненская с августа месяца прошлого года по управлению отошла от Литвы к Варшавскому комитету, но по каким причинам, того не знаю. Никого из членов комитета опеки в Вильне не знаю, тем более что он, насколько мне известно, давно уже не существует, впрочем, в Вильне есть лица, служащие делу призрения и вспомоществования семействам, пострадавшим от революции, но лиц этих я не знаю. Александра Оскерко, Якова Гейштора, Орвида, семейства Кондратович, Купсць, Баневич я совершенно не знаю. У Греготович жил под фамилиею Калиновского около одного с половиной месяца в конце 1862 г. и начале 1863 г., в то время как там квартировали девицы Стефания Фальская и Бронислава Сидорович, дочери же Греготович Марии тогда не было. От Греготович я переехал на квартиру около бонифратров, дом Кельчевской, где квартировал под именем Макаревича. Из этой квартиры еще весною выехал на должность комиссара Гродненской губернии и, как сказал выше, пробыв в Белостоке и разъездам
по обозам, был вытребован в Вильно. По приезде сюда некоторое время не имел квартиры, ночуя у Дюлерана, Малаховского и Суходольского, после же нанял квартиру па Антоколе за костелом Св. Петра в доме Кохановского, где и жил под именем Чарновского, а оттуда через 3 месяца переехал на несколько дней в гостиницу Пузино, а вслед за тем на последнюю квартиру в здании гимназии. Других мест к укрывательству я не имел и никаких знакомств в Вильне у меня не было. Знал только некую Каролину, присланную Титусом Далевским для исполнения некоторых домашних моих поручений, покупок, а также перевозки вещей из одной квартиры на другую и проч. Из дому выходил я ежедневно и проводил время на прогулке и заходил обедать до времени разыскивания меня полициею в разных гостиницах, а последнее время у Полянского на Немецкой улице.
Дворянин Викентий Константин Калиновский
Допрашивали: полковник Шелгунов, штабс-капитан Семенов, поручик Юган, поручик Гогель, обер-аудитор Щербо
1 К. Калиновский был арестован 29 января 1864 г. Местопребывание его было установлено властями по показаниям повстанческого комиссара Могилевской губернии В. Парфиановича, о чем проводивший следствие в Минске жандармский полковник А. М. Лосев сообщил в Вильно. В первом после ареста показании 29 января 1864 г. К. Калиновский назвал себя Игнатием Витоженцем - фамилией, под которой он проживал на своей последней конспиративной квартире. Однако после очной ставки с дочерью хозяйки одной из своих квартир Марией Греготович К. Калиновский назвал свою фамилию (ЦГИА Литовской ССР, ф. 1248, оп. 2, д. 280, л. 18, 19).
2 В октябре 1862 г. гродненским губернатором был отдан приказ об аресте К. Калиновского в связи с распространением им «Мужицкой правды» в Слонимском уезде (документ от 30 октября 1863 г.).
3 Дюлеран Нестор - представитель Центрального национального комитета в Литовском провинциальном комитете.
4 В конце марта, после роспуска Литовского провинциального комитета К. Калиновский выехал в Белоруссию на пост повстанческого комиссара Гродненского воеводства.
5 В действительности К. Калиновский прибыл в Вильно в начале июня.
6 Здесь и далее К. Калиновский называет фамилии лиц, показания о которых не могли им повредить: В. Малаховский, Н. Дюлеран, Т. Греготович и М. Лепковский скрылись, М. Дормановский, Т. Далевский, И. Зданович были казнены, характер деятельности Ф. Коноплянского, к тому времени сосланного на каторгу, был уже известен властям.
7 Имеется в виду приказ военной секции Исполнительного отдела Литвы от 3(15 ноября) 1863 г. о назначении А. Мацкя-вичюса организатором вооруженных сил Ковенского воеводства.
8 На вспомоществование арестованным при высылке их из Вильно и около 200 руб. истрачено мною собственно для себя. (Примечание источника).
9 Имеется в виду декрет Исполнительного отдела на Литве от 13 декабря (нового стиля) 1863 г. (ЦГИА Литовской ССР, ф. 1248, on. 1, д. 523, л. 31).
10 Каролина Яцыно.