Оккупация Северо-Осетинской АССР и совместная жизнь осетин с фашистами. Часть 1: воспоминания детей
Оккупация Северо-Осетинской АССР в годы ВОВ и совместная жизнь осетин с фашистами. Часть 1: воспоминания детей об оккупации.
«Я вспоминаю: свидетельства детей Великой Отечественной», составители Хубулова С. А., Хаблиева Л. Ч., Милостивая Н. Ю., Кочиева Е. Х., Владикавказ, 2010 год.
«С 2007 года при кафедре новейшей истории и политики России Северо-Осетинского государственного университета создана поисковая группа, в которую вошли студенты 3-5 курсов исторического факультета, а также школьники с. Дур-Дур и Дзуарикау. Группа (особенная благодарность студентам Гулдаевой А., Джиоевой К., Симаковой Д., Гамахарову С., Гадаевой А., Галачиевой А., Апбеговой М., Бакаеву К., Абдулаевой Р., Дзитовой М., Тетовой Р., Коблову М., Цебоевой Ж.) занимается сбором воспоминаний ветеранов войны, тыла, детей войны, проводит поисковую работу, привлекая методы устной истории.»
Бадтиева Ирина (1929 г.)
«Наша семья проживала в с. Иран Кировского района Северной Осетии.
Особенно запомнился мне день, когда немцы после боев вошли в село. Население спешно уходило в лес. Среди них были и мы с 8-месячным братом. Мама наказала беречь брата и нашу кормилицу - корову, которую привязала к моей руке. На середине пути корова, испугавшись взрывов и бомбежки, рванула вперед. Я не могла ее остановить, но и отпустить тоже было невозможно. Упав на спину, я старалась не поранить брата, а корова неслась из-за всех сил, волоча нас за собой. На помощь подоспели соседки, они-то и помогли высвободить меня и остановить корову.
Спустя время, мы вернулись в село. Многие дома оказались заняты немцами, в нашем доме квартировали 2 немецких офицера. На крышах домов были расставлены пулеметы, думаю, немцы боялись нападения наших со стороны с. Эльхотово.
С постояльцами нам повезло. Они помогали нам продуктами, лекарствами. Старший офицер был особенно внимательным, часто заглядывал к нам, детям, рассказывал, что в Германии его ждет такая же маленькая дочь.
Спустя время, когда наши войска стали теснить немцев из Осетии, квартировавшие оккупанты спешно покидали село. Старший офицер перед уходом заглянул к нам, позвал меня и сказал, что его мучают плохие предчувствия, поэтому он подарил мне колечко на память о своей дочери. Позже оказалось, что он погиб в бою.
Отец, его брат и многие наши земляки не вернулись с войны, у нас не осталось даже его фотографии.
★ ★ ★
Габеев Ахмет (1926 г.)
«Я был младшим ребенком в семье, которая проживала в с. Толдзгун Северной Осетии. Два моих старших брата ушли на фронт. От братьев пришло по одному письму, а затем мы получили похоронки.
Я хорошо помню о приближении войны к нашему селу. Среди ночи село было разбужено от страшного шума. Все выскочили из домов, прихватив с собой теплые вещи, кинулись прятаться. Мой отец не смог последовать за нами, так как был прикован к постели.
Мы долго прятались в окопе на окраине села. Было очень холодно и нам нечего было кушать. Спустя время, мы решили вернуться домой. Немцы не трогали мирное население, но забирали все съестное.»
★ ★ ★
Галиев Георгий (1927 г.)
«Родился я в с. Сурх-Дигора. Семья наша выселилась из Дигорского ущелья в 1930 году и сразу вступила в колхоз. Родители работали в колхозе им. Гетоева.
Помню, что село несколько раз переходило из рук в руки, столь тяжелые бои здесь шли. Однако наши войска вынужденно отступили, село оказалось в оккупации с октября 1942 г. по январь 1943г. Было разрушено много зданий, в том числе школа. Жили, как и все в годы войны, тяжело и голодно. Не могу сказать, что немцы расстреливали и убивали, но грабили постоянно.
★ ★ ★
Гамахаров Хасан (1933 г.)
«Я родился в большой крестьянской семье в с. Карман-Синдзикау. Родители работали в колхозе. А зимой 1940 г. отца призвали на военные сборы.
Когда началась война, я уже помогал маме, мы работали в колхозе, а также на своем участке. Нужно было кормить младших. Однако жизнь сложилась так, что не все выдерживали испытания голодом, холодом, болезнями. В селе от этих стихий погибло много людей, в том числе и мои младшие.
Я вспоминаю, как немцы ворвались в наше село. Они расположились в лучших домах, где были кровати и печи. Как-то раз они везли из леса дрова, я не растерялся и стащил одну вязанку, чтобы согреть нашу комнату. Но меня увидел немецкий офицер, я испугался и занес дрова в их комнату. Офицер избил меня. Через какое-то время он появился в нашей комнате и стал предлагать мне конфеты, желая загладить вину.»
★ ★ ★
Золоев Авган (1930 г.)
«Семья, в которой было 5 детей, проживала в годы войны в с. Мостиздах. Отец ушел на фронт и через год погиб. Я с мамой работал в колхозе, пас свиней. На работе каждый день выдавали кусок черного хлеба или чурек и сыворотку. Я припрятывал хлеб и потом кормил им своих младших. Весной работал в поле - полол кукурузу, картофель, а осенью помогал собирать урожай. На обед давали вареную свеклу, а бурачную воду пили вместо чая. В конце рабочего дня выдавали по половинке пшеничной лепешки.
Во время оккупации в селе квартировали румынские солдаты. Они подкармливали детей, и вообще хорошо относились к населению.»
★ ★ ★
Кодзаева Соня (1937 г.)
«Из рассказов мамы запомнила один эпизод. Когда немцы вошли в с. Рассвет, население в панике стало разбегаться по околице. Одна женщина бежала с малышом в одной руке и швейной машинкой - в другой. На пути ее оказался вооруженный немецкий солдат. От испуга и растерянности женщина выпустила из рук ребенка и прижала к себе машинку. Солдат бережно поднял ребенка и передал его матери.»
★ ★ ★
Сабеева Нажерка (1932 г.)
«Накануне нового, 1942 года, нас с сестрой разбудили рано утром, приказали собрать теплые вещи и немного еды. Привели на окраину села и объяснили, что враг приближается к нашему селу Лескен, поэтому нужно копать окопы. Зима была суровая, не спасали даже теплые вещи, пальцы примерзали к лопате. Однажды ночью все село было разбужено страшным гулом. Мы в спешке выскочили из домов и кинулись в окопы. Гул не стихал весь день. В село мы долго не рисковали вернуться. Но голод - не тетка - наши мамы вынуждены были отправиться за едой. Спустя время и я пошла с мамой в свой дом. Там уже квартировали немцы. Один из них улыбнулся мне, протянул сверток. Я взяла его и только в окопе развернула и обнаружили что-то съестное. С тех пор я чаще стала ходить в свой дом. Не помню, чтобы немцы тронули детей или женщин. Они вели себя достойно.»
★ ★ ★
Тедеева Айсадо (1933 г.)
«Во время войны мы прятались в лесу, даже не приходилось думать об учебе. Еды и воды было мало, но люди поддерживали друг друга. От голода умирало много детей. Некоторые немцы проявляли гуманность, предлагали что-то из еды, но мы боялись брать, т. к. думали, что пища отравлена.»
★ ★ ★
Тайсаева Мария (1929 г.)
«Когда немцы подошли к Лескену, все население стало искать убежища. Старшие говорили, что немцы - кровавые звери, они будут охотиться на девушек, поэтому нужно от них скрываться. Нас одели как старушек, чтобы не бросались в глаза. Но за все время оккупации села ни одна девушка, женщина не пострадали.»
★ ★ ★
Тургиев Владимир (1934 г.)
«Семья у нас была большая: бабушка, папа, мама, пять братьев и три сестры. Самому старшему было 14 лет. Когда началась война, отца, как и многих мужчин Толдзгуна, забрали на фронт. В селе остались старики, женщины и дети.
Хорошо помню, что в лесу вокруг села прятались наши партизаны. Женщины поддерживали их продовольствием, хотя у нас самих было не очень много продуктов. Однажды пятеро партизан пришли тайком в село, чтобы получить хлеб, масло, но были выслежены и расстреляны немцами прямо на глазах сельчан.
Немцы захватили наши дома, сами мы жили в сараях или ютились в одной комнате. Помню случай, который едва не стоил мне жизни. В ту пору мне шел девятый год. Несмотря на незначительный возраст, я всей душой ненавидел фашистов и мечтал с ними поквитаться. К «нашему» офицеру в гости пришел его товарищ, он был противным и наглым. Я не сдержался и плюнул в него. Расправа не замедлила: немец схватил меня за волосы, приставил к голове пистолет. Моей бабушке чудом удалось уговорить немца не стрелять. За меня вступились и солдаты. В то же время помню, что немцы не обижали население, иногда нам, детишкам, перепадали какие-то сладости.
2 января 1943 г. немцы в спешке стали покидать село, т. к. шло наступление Красной армии. Отступая, они прихватили с собой детей. Таким образом, они хотели безопасно покинуть нашу землю. Но когда ситуация выровнялась, нас отпустили.»
★ ★ ★
Хабиева Замира (1926 г.)
«В нашем доме в период оккупации с. Дигора проживал немецкий офицер, у которого был личный повар. Как-то раз младший брат увидел на столе халву, не удержался и взял кусочек. Офицер обнаружил это и избил ребенка. Чтобы не было больших неприятностей, мы оставили свой дом и перебрались на окраину села, жили в землянке.»
★ ★ ★
Цебоева Хабеба (1930 г.)
«Когда стало ясно, что враг приближается к селу, все жители Лескена вышли на рытье окопов. Однако оборона наших войск была прорвана, враг оккупировал село. Немцы «прогуливались» по улицам, а мы сидели в окопе. Но немцы не трогали мирное население. Замечу, что в годы войны не все были патриотами, среди нас были и предатели, с которыми после ухода немцев разобрались по справедливости.»
★ ★ ★
Черджиев Таймураз (1932-2010 гг.)
Черджиева Эльма (1933 г.)
«Немцы запомнились нам, и другим детям, как некоторым образом одинаково красивые и молодые люди в красивых мундирах, неизменно опрятные, собранные и эмоционально довольно холодные. А вот их вынужденные союзники, румыны, казались людьми некрасивыми чисто внешне, было очевидно их зависимое положение по отношению к немцам - они готовили, стирали, убирали помещения в нашем родовом доме, где жили офицеры. Зато они проявляли столько настоящей теплоты и заботы по отношению к детям - они тайком угощали их шоколадом, что делали и немцы в хорошем расположении духа, подкармливали их, пытались общаться, знали всех по именам - наверняка, у них были свои дети, и это общение было единственно возможной компенсацией разлуки со своими детьми.
Но все-таки это были враги. Они ездили на танках на боевые действия, как на работу. Садились деловито, как будто едут убирать урожай, или делать что-то полезное.
Эльма: Когда немцы подошли к Дзуарикау, это был октябрь, время уборки кукурузы.
- У нас были очень большие подвалы, поскольку дом, как и сейчас, был двухъярусным, и длинный сарай, стены которого были сложены из природного камня. Все семьи Черджиевых, которые жили по соседству и тесно дружили между собой, решили использовать эти помещения в качестве укрытия во время обстрелов и бомбежек. В нашем доме было более 20 детей. В общем, весь этот «детский батальон» с матерями нуждался в защите и опеке. Старшие пошли собирать кукурузу, а младшие остались дома, женщины обновляли окопы, клали в ряд на полу в сарае и подвале матрацы, чтобы дети и женщины были в безопасности во время боев и обстрелов. Так мы готовились к неизбежному - к приходу немцев.
- Когда немцы пришли, они выбили верхние ворота, прошли везде с автоматами, все осмотрели - нет ли где партизан или солдат раненых. Но кругом были только женщины и дети. Бабушка отказалась к ним выходить. Папа просил ее выйти к ним, она не вышла. Когда зашли немцы, она не нарушила древнего закона гостеприимства, даже если в доме враг, и угостила их мясом. Они поели.
- Настал вечер первого дня пребывания немцев в нашем селе. Еще только начинало темнеть, а с горки, где у нас Святилище, Дзуар, стали спускаться наши партизаны. Мне показалось, что их было довольно много. Может быть, их действительно было несколько десятков. Их хорошо было видно с нашей галереи. И немецкий солдат схватил свой автомат и расстрелял их всех. Они все там остались. Не знаю, может быть, у них не было оружия, или они не успели ответить на огонь. Все погибли.
- В первую ночь немцы снесли своих раненых в наш подвал. Они так кричали от боли. Потом рано утром их куда-то увезли. Может, эвакуировали в госпиталь. Не знаю.
- Дом постоянно обстреливали, и мы не часто имели возможность покинуть подвал, выйти на улицу, подняться в дом. И однажды у нас вырвался из хлева жертвенный баран, которого мы откармливали на Джеоргуба. Я побежала, чтобы загнать его обратно. Все кричат из подвала: «Эльма, вернись, тебя убьют!». Пули свистели вокруг меня. Но для меня главное было вернуть барана, и я его вернула. Мне было тогда 9 лет.
Прошел еще один день и со стороны гор прилетели легкие самолеты. Это были советские самолеты. Немцы вытащили какую-то, как я теперь понимаю, зенитную установку и сбили все самолеты, как будто бабочек. Потом мертвых летчиков, молодых, совсем мальчиков, хоронили наши женщины. Я помню, как горели эти самолеты!
- Папа в какой-то момент решил увезти нас в Суадаг. Все мы, босые и голодные, были приняты нашей родственницей, у которой были свои дети и старики. Бабушка ехать в Суадаг отказалась.
В Суадаге тоже были немцы. Но там было поспокойнее. Поручения немцев мы выполняли, потому что было опасно их ослушаться. Мыли им обувь, чистили одежду.
- От пуль и осколков в Суадаге мы были более или менее защищены. Но было очень голодно. В Суадаге тоже не убрали кукурузу. Папа с подростками решил что-то собрать, потому что надо было кормить детей. Собрали кукурузу, размололи ее и делали чурек, добавляя овечий жир. Наверное, это была пища очень полезная и сытная, потому, что мы все выжили. Папа все равно каждый день приезжал проведать бабушку в Дзуарикау. Я его уговорила отвезти меня к бабушке. Я очень за нее боялась. Когда со стороны Дзуарикау раздавались взрывы, я только о ней и думала. Она была нашей «крепостью». Рядом с нами погибали совсем молодые люди, мы видели смерть каждый день, а боялись за бабушку, которой было за 80 лет! Так я осталась с бабушкой.
- Когда немцы стали отступать, они угоняли с собой скот, отары овец. Папа подошел к главному офицеру и попросил его жалостливыми жестами и словами «Киндер голодные» отдать одну овцу. Все очень испугались, думали, что немец сейчас убьет папу. Но тот жестом показал, что он может выбрать овцу. Папа выбрал самую большую.
Немцы знали, что папа пришел с войны, но, видимо, уважали его, как солдаты солдата, понимали, что просит ради детей.»
P. S.: под немецкую оккупацию на несколько месяцев попала большая часть Северо-Осетинской АССР: Моздокский, Ирафский, Дигорский, Алагирский, Ардонский, Кировский и частично Владикавказский (Орджоникидзевский) и Гизельдонский районы.
«Я вспоминаю: свидетельства детей Великой Отечественной», составители Хубулова С. А., Хаблиева Л. Ч., Милостивая Н. Ю., Кочиева Е. Х., Владикавказ, 2010 год.
«С 2007 года при кафедре новейшей истории и политики России Северо-Осетинского государственного университета создана поисковая группа, в которую вошли студенты 3-5 курсов исторического факультета, а также школьники с. Дур-Дур и Дзуарикау. Группа (особенная благодарность студентам Гулдаевой А., Джиоевой К., Симаковой Д., Гамахарову С., Гадаевой А., Галачиевой А., Апбеговой М., Бакаеву К., Абдулаевой Р., Дзитовой М., Тетовой Р., Коблову М., Цебоевой Ж.) занимается сбором воспоминаний ветеранов войны, тыла, детей войны, проводит поисковую работу, привлекая методы устной истории.»
Бадтиева Ирина (1929 г.)
«Наша семья проживала в с. Иран Кировского района Северной Осетии.
Особенно запомнился мне день, когда немцы после боев вошли в село. Население спешно уходило в лес. Среди них были и мы с 8-месячным братом. Мама наказала беречь брата и нашу кормилицу - корову, которую привязала к моей руке. На середине пути корова, испугавшись взрывов и бомбежки, рванула вперед. Я не могла ее остановить, но и отпустить тоже было невозможно. Упав на спину, я старалась не поранить брата, а корова неслась из-за всех сил, волоча нас за собой. На помощь подоспели соседки, они-то и помогли высвободить меня и остановить корову.
Спустя время, мы вернулись в село. Многие дома оказались заняты немцами, в нашем доме квартировали 2 немецких офицера. На крышах домов были расставлены пулеметы, думаю, немцы боялись нападения наших со стороны с. Эльхотово.
С постояльцами нам повезло. Они помогали нам продуктами, лекарствами. Старший офицер был особенно внимательным, часто заглядывал к нам, детям, рассказывал, что в Германии его ждет такая же маленькая дочь.
Спустя время, когда наши войска стали теснить немцев из Осетии, квартировавшие оккупанты спешно покидали село. Старший офицер перед уходом заглянул к нам, позвал меня и сказал, что его мучают плохие предчувствия, поэтому он подарил мне колечко на память о своей дочери. Позже оказалось, что он погиб в бою.
Отец, его брат и многие наши земляки не вернулись с войны, у нас не осталось даже его фотографии.
★ ★ ★
Габеев Ахмет (1926 г.)
«Я был младшим ребенком в семье, которая проживала в с. Толдзгун Северной Осетии. Два моих старших брата ушли на фронт. От братьев пришло по одному письму, а затем мы получили похоронки.
Я хорошо помню о приближении войны к нашему селу. Среди ночи село было разбужено от страшного шума. Все выскочили из домов, прихватив с собой теплые вещи, кинулись прятаться. Мой отец не смог последовать за нами, так как был прикован к постели.
Мы долго прятались в окопе на окраине села. Было очень холодно и нам нечего было кушать. Спустя время, мы решили вернуться домой. Немцы не трогали мирное население, но забирали все съестное.»
★ ★ ★
Галиев Георгий (1927 г.)
«Родился я в с. Сурх-Дигора. Семья наша выселилась из Дигорского ущелья в 1930 году и сразу вступила в колхоз. Родители работали в колхозе им. Гетоева.
Помню, что село несколько раз переходило из рук в руки, столь тяжелые бои здесь шли. Однако наши войска вынужденно отступили, село оказалось в оккупации с октября 1942 г. по январь 1943г. Было разрушено много зданий, в том числе школа. Жили, как и все в годы войны, тяжело и голодно. Не могу сказать, что немцы расстреливали и убивали, но грабили постоянно.
★ ★ ★
Гамахаров Хасан (1933 г.)
«Я родился в большой крестьянской семье в с. Карман-Синдзикау. Родители работали в колхозе. А зимой 1940 г. отца призвали на военные сборы.
Когда началась война, я уже помогал маме, мы работали в колхозе, а также на своем участке. Нужно было кормить младших. Однако жизнь сложилась так, что не все выдерживали испытания голодом, холодом, болезнями. В селе от этих стихий погибло много людей, в том числе и мои младшие.
Я вспоминаю, как немцы ворвались в наше село. Они расположились в лучших домах, где были кровати и печи. Как-то раз они везли из леса дрова, я не растерялся и стащил одну вязанку, чтобы согреть нашу комнату. Но меня увидел немецкий офицер, я испугался и занес дрова в их комнату. Офицер избил меня. Через какое-то время он появился в нашей комнате и стал предлагать мне конфеты, желая загладить вину.»
★ ★ ★
Золоев Авган (1930 г.)
«Семья, в которой было 5 детей, проживала в годы войны в с. Мостиздах. Отец ушел на фронт и через год погиб. Я с мамой работал в колхозе, пас свиней. На работе каждый день выдавали кусок черного хлеба или чурек и сыворотку. Я припрятывал хлеб и потом кормил им своих младших. Весной работал в поле - полол кукурузу, картофель, а осенью помогал собирать урожай. На обед давали вареную свеклу, а бурачную воду пили вместо чая. В конце рабочего дня выдавали по половинке пшеничной лепешки.
Во время оккупации в селе квартировали румынские солдаты. Они подкармливали детей, и вообще хорошо относились к населению.»
★ ★ ★
Кодзаева Соня (1937 г.)
«Из рассказов мамы запомнила один эпизод. Когда немцы вошли в с. Рассвет, население в панике стало разбегаться по околице. Одна женщина бежала с малышом в одной руке и швейной машинкой - в другой. На пути ее оказался вооруженный немецкий солдат. От испуга и растерянности женщина выпустила из рук ребенка и прижала к себе машинку. Солдат бережно поднял ребенка и передал его матери.»
★ ★ ★
Сабеева Нажерка (1932 г.)
«Накануне нового, 1942 года, нас с сестрой разбудили рано утром, приказали собрать теплые вещи и немного еды. Привели на окраину села и объяснили, что враг приближается к нашему селу Лескен, поэтому нужно копать окопы. Зима была суровая, не спасали даже теплые вещи, пальцы примерзали к лопате. Однажды ночью все село было разбужено страшным гулом. Мы в спешке выскочили из домов и кинулись в окопы. Гул не стихал весь день. В село мы долго не рисковали вернуться. Но голод - не тетка - наши мамы вынуждены были отправиться за едой. Спустя время и я пошла с мамой в свой дом. Там уже квартировали немцы. Один из них улыбнулся мне, протянул сверток. Я взяла его и только в окопе развернула и обнаружили что-то съестное. С тех пор я чаще стала ходить в свой дом. Не помню, чтобы немцы тронули детей или женщин. Они вели себя достойно.»
★ ★ ★
Тедеева Айсадо (1933 г.)
«Во время войны мы прятались в лесу, даже не приходилось думать об учебе. Еды и воды было мало, но люди поддерживали друг друга. От голода умирало много детей. Некоторые немцы проявляли гуманность, предлагали что-то из еды, но мы боялись брать, т. к. думали, что пища отравлена.»
★ ★ ★
Тайсаева Мария (1929 г.)
«Когда немцы подошли к Лескену, все население стало искать убежища. Старшие говорили, что немцы - кровавые звери, они будут охотиться на девушек, поэтому нужно от них скрываться. Нас одели как старушек, чтобы не бросались в глаза. Но за все время оккупации села ни одна девушка, женщина не пострадали.»
★ ★ ★
Тургиев Владимир (1934 г.)
«Семья у нас была большая: бабушка, папа, мама, пять братьев и три сестры. Самому старшему было 14 лет. Когда началась война, отца, как и многих мужчин Толдзгуна, забрали на фронт. В селе остались старики, женщины и дети.
Хорошо помню, что в лесу вокруг села прятались наши партизаны. Женщины поддерживали их продовольствием, хотя у нас самих было не очень много продуктов. Однажды пятеро партизан пришли тайком в село, чтобы получить хлеб, масло, но были выслежены и расстреляны немцами прямо на глазах сельчан.
Немцы захватили наши дома, сами мы жили в сараях или ютились в одной комнате. Помню случай, который едва не стоил мне жизни. В ту пору мне шел девятый год. Несмотря на незначительный возраст, я всей душой ненавидел фашистов и мечтал с ними поквитаться. К «нашему» офицеру в гости пришел его товарищ, он был противным и наглым. Я не сдержался и плюнул в него. Расправа не замедлила: немец схватил меня за волосы, приставил к голове пистолет. Моей бабушке чудом удалось уговорить немца не стрелять. За меня вступились и солдаты. В то же время помню, что немцы не обижали население, иногда нам, детишкам, перепадали какие-то сладости.
2 января 1943 г. немцы в спешке стали покидать село, т. к. шло наступление Красной армии. Отступая, они прихватили с собой детей. Таким образом, они хотели безопасно покинуть нашу землю. Но когда ситуация выровнялась, нас отпустили.»
★ ★ ★
Хабиева Замира (1926 г.)
«В нашем доме в период оккупации с. Дигора проживал немецкий офицер, у которого был личный повар. Как-то раз младший брат увидел на столе халву, не удержался и взял кусочек. Офицер обнаружил это и избил ребенка. Чтобы не было больших неприятностей, мы оставили свой дом и перебрались на окраину села, жили в землянке.»
★ ★ ★
Цебоева Хабеба (1930 г.)
«Когда стало ясно, что враг приближается к селу, все жители Лескена вышли на рытье окопов. Однако оборона наших войск была прорвана, враг оккупировал село. Немцы «прогуливались» по улицам, а мы сидели в окопе. Но немцы не трогали мирное население. Замечу, что в годы войны не все были патриотами, среди нас были и предатели, с которыми после ухода немцев разобрались по справедливости.»
★ ★ ★
Черджиев Таймураз (1932-2010 гг.)
Черджиева Эльма (1933 г.)
«Немцы запомнились нам, и другим детям, как некоторым образом одинаково красивые и молодые люди в красивых мундирах, неизменно опрятные, собранные и эмоционально довольно холодные. А вот их вынужденные союзники, румыны, казались людьми некрасивыми чисто внешне, было очевидно их зависимое положение по отношению к немцам - они готовили, стирали, убирали помещения в нашем родовом доме, где жили офицеры. Зато они проявляли столько настоящей теплоты и заботы по отношению к детям - они тайком угощали их шоколадом, что делали и немцы в хорошем расположении духа, подкармливали их, пытались общаться, знали всех по именам - наверняка, у них были свои дети, и это общение было единственно возможной компенсацией разлуки со своими детьми.
Но все-таки это были враги. Они ездили на танках на боевые действия, как на работу. Садились деловито, как будто едут убирать урожай, или делать что-то полезное.
Эльма: Когда немцы подошли к Дзуарикау, это был октябрь, время уборки кукурузы.
- У нас были очень большие подвалы, поскольку дом, как и сейчас, был двухъярусным, и длинный сарай, стены которого были сложены из природного камня. Все семьи Черджиевых, которые жили по соседству и тесно дружили между собой, решили использовать эти помещения в качестве укрытия во время обстрелов и бомбежек. В нашем доме было более 20 детей. В общем, весь этот «детский батальон» с матерями нуждался в защите и опеке. Старшие пошли собирать кукурузу, а младшие остались дома, женщины обновляли окопы, клали в ряд на полу в сарае и подвале матрацы, чтобы дети и женщины были в безопасности во время боев и обстрелов. Так мы готовились к неизбежному - к приходу немцев.
- Когда немцы пришли, они выбили верхние ворота, прошли везде с автоматами, все осмотрели - нет ли где партизан или солдат раненых. Но кругом были только женщины и дети. Бабушка отказалась к ним выходить. Папа просил ее выйти к ним, она не вышла. Когда зашли немцы, она не нарушила древнего закона гостеприимства, даже если в доме враг, и угостила их мясом. Они поели.
- Настал вечер первого дня пребывания немцев в нашем селе. Еще только начинало темнеть, а с горки, где у нас Святилище, Дзуар, стали спускаться наши партизаны. Мне показалось, что их было довольно много. Может быть, их действительно было несколько десятков. Их хорошо было видно с нашей галереи. И немецкий солдат схватил свой автомат и расстрелял их всех. Они все там остались. Не знаю, может быть, у них не было оружия, или они не успели ответить на огонь. Все погибли.
- В первую ночь немцы снесли своих раненых в наш подвал. Они так кричали от боли. Потом рано утром их куда-то увезли. Может, эвакуировали в госпиталь. Не знаю.
- Дом постоянно обстреливали, и мы не часто имели возможность покинуть подвал, выйти на улицу, подняться в дом. И однажды у нас вырвался из хлева жертвенный баран, которого мы откармливали на Джеоргуба. Я побежала, чтобы загнать его обратно. Все кричат из подвала: «Эльма, вернись, тебя убьют!». Пули свистели вокруг меня. Но для меня главное было вернуть барана, и я его вернула. Мне было тогда 9 лет.
Прошел еще один день и со стороны гор прилетели легкие самолеты. Это были советские самолеты. Немцы вытащили какую-то, как я теперь понимаю, зенитную установку и сбили все самолеты, как будто бабочек. Потом мертвых летчиков, молодых, совсем мальчиков, хоронили наши женщины. Я помню, как горели эти самолеты!
- Папа в какой-то момент решил увезти нас в Суадаг. Все мы, босые и голодные, были приняты нашей родственницей, у которой были свои дети и старики. Бабушка ехать в Суадаг отказалась.
В Суадаге тоже были немцы. Но там было поспокойнее. Поручения немцев мы выполняли, потому что было опасно их ослушаться. Мыли им обувь, чистили одежду.
- От пуль и осколков в Суадаге мы были более или менее защищены. Но было очень голодно. В Суадаге тоже не убрали кукурузу. Папа с подростками решил что-то собрать, потому что надо было кормить детей. Собрали кукурузу, размололи ее и делали чурек, добавляя овечий жир. Наверное, это была пища очень полезная и сытная, потому, что мы все выжили. Папа все равно каждый день приезжал проведать бабушку в Дзуарикау. Я его уговорила отвезти меня к бабушке. Я очень за нее боялась. Когда со стороны Дзуарикау раздавались взрывы, я только о ней и думала. Она была нашей «крепостью». Рядом с нами погибали совсем молодые люди, мы видели смерть каждый день, а боялись за бабушку, которой было за 80 лет! Так я осталась с бабушкой.
- Когда немцы стали отступать, они угоняли с собой скот, отары овец. Папа подошел к главному офицеру и попросил его жалостливыми жестами и словами «Киндер голодные» отдать одну овцу. Все очень испугались, думали, что немец сейчас убьет папу. Но тот жестом показал, что он может выбрать овцу. Папа выбрал самую большую.
Немцы знали, что папа пришел с войны, но, видимо, уважали его, как солдаты солдата, понимали, что просит ради детей.»
P. S.: под немецкую оккупацию на несколько месяцев попала большая часть Северо-Осетинской АССР: Моздокский, Ирафский, Дигорский, Алагирский, Ардонский, Кировский и частично Владикавказский (Орджоникидзевский) и Гизельдонский районы.