Газета Коммерсант об ингушских заложниках в Бесланской школе в 1992 году
Ингушские заложники в Бесланской школе
Статья «В Беслан толпа осетин перекрыла дорогу, и нас не пропустила», журнал «Коммерсантъ Власть» №42 от 25.10.2004, стр. 36
https://www.kommersant.ru/doc/519017
Если предположить, что одной из целей террористов было спровоцировать конфликт между осетинами и ингушами, то выбор в качестве мишени бесланской школы №1 имеет особое значение. Во время осетино-ингушского конфликта 1992 года в той же школе содержали депортируемых ингушей. С подробностями - корреспондент «Власти» Алек Ахундов.
Лейле Амирхановой 42 года. Вместе с тремя сыновьями она уже 12 лет живет в Ингушетии в поселке Майский, у самой границы с Северной Осетией. Живет в кунге-времянке в городке таких же беженцев.
- Недавно к нам приходили журналисты, какие-то иностранцы,- рассказывает она.- Моего старшего сына Зелимхана спрашивали, не жалко ли ему было бесланских детей, которых показывали по телевизору. Глупый вопрос. Зелимхан сам был в таком же положении 12 лет назад. Сейчас он третью неделю в больнице. У него обострился псориаз на нервной почве после того, как он увидел эти кадры.
Лейла вспоминает, как сама побывала в бесланской школ №1 в заложниках. По ее словам, осенью 1992 года, когда Северную Осетию вынуждено было покинуть свыше 60 тыс. ингушей, в том самом школьном спортзале, где басаевцы удерживали заложников, находился один из перевалочных пунктов, куда осетинские ополченцы свозили ингушей из Владикавказа и других охваченных конфликтом районов Северной Осетии.
- Когда ингушам и чеченцам разрешили вернуться на родину, наша семья переехала из Казахстана во Владикавказ. С 1989 года мы с мужем и тремя нашими мальчиками жили на улице Кутузова,- вспоминает Лейла.- Мой муж Алихан Амирханов работал в строительном управлении. 31 октября 1992 года он вернулся из командировки в одно осетинское село, где строил дом для тогдашнего начальника ГАИ Северной Осетии. В тот вечер соседи предупредили нас, что будут обыски и что осетинские милиционеры забирают ингушских мужчин, и почти сразу после этого к нам пришли. Забрали мужа, меня и троих сыновей.
Затем, по словам Лейлы, начались почти недельные скитания ее семьи по, как она говорит, осетинским фильтрационным лагерям, где Амирхановым и еще сотням таких же, как они, говорили, что они заложники.
- Сначала это был подвал Дома культуры недалеко от нашего дома, потом тир Владикавказского мединститута, потом подсобное хозяйство конезавода в Майрамадаге. Там осетинские ополченцы увели куда-то моего мужа, и я его больше не видела. И никто не видел. А 6 ноября 1992 года рано утром нас повезли через Беслан в Ингушетию. Но толпа осетин перекрыла дорогу, и нас не пропустили.
По словам беженки, тогда ингушей выгрузили из автобусов у школы №1 в Беслане и завели в спортзал.
- Он был битком набит, а мы с детьми сели на скамейку у стены под тем самым кольцом, на котором, как сейчас показывали по телевизору, висела бомба. Я держала сына на руках, но так устала, что боялась его уронить. Тогда я связала руки шарфом, чтобы Башир не упал. Я уснула, а когда проснулась, увидела, что Башира нет на руках. Кто то положил его на кучу тряпок у меня под ногами. А какой-то старик сказал, что ребенок очень горячий и что я его теряю. Тогда вызвали скорую из бесланской горбольницы.
Осетинские врачи спасли младшего сына Лейлы Амирхановой. Она рассказывает, как какой-то доктор на прощание протянул ей пакет с лекарствами и сказал, что там, куда она едет, эти медикаменты ей очень понадобятся:
- Таких, как мы, в Ингушетии будет много, сказал он, и на всех лекарств не хватит. И когда нас вывезли в Ингушетию, там действительно не было ничего. И до сих пор нет.
«Власть» попыталась проверить рассказ Амирхановой. Директор бесланской школы №1 Лидия Цалиева отнеслась к ее истории с недоверием:
- Я уже больше 50 лет работаю в этой школе и ни о чем подобном не слышала. Не то что в школе, во всем Беслане не было никаких заложников до 1 сентября 2004 года. Поверьте мне, мне уже 72 года. Я врать не стану.
Сотрудники бесланской милиции и жители города, опрошенные «Властью», также утверждают, что заложников-ингушей в своем городе никогда не видели и что ни о каких фильтрационных лагерях не слышали. «В Пригородном районе Осетии и во Владикавказе такое быть могло,- говорят они.- Потому что там была прифронтовая зона. Но не у нас».
Но сообщения информагентств 1992 года свидетельствуют о другом. Так, 15 ноября РИА «Новости» сообщило, что «в результате проведенных мероприятий сотрудниками МВД России совместно с войсковой группой обнаружены места содержания заложников во Владикавказе, Беслане, селе Майрамадаг. При проверке информации о заложниках во Владикавказе группа осетинских ополченцев, угрожая применением оружия, не допустила военнослужащих внутренних войск к месту возможного нахождения заложников».
Статья «В Беслан толпа осетин перекрыла дорогу, и нас не пропустила», журнал «Коммерсантъ Власть» №42 от 25.10.2004, стр. 36
https://www.kommersant.ru/doc/519017
Если предположить, что одной из целей террористов было спровоцировать конфликт между осетинами и ингушами, то выбор в качестве мишени бесланской школы №1 имеет особое значение. Во время осетино-ингушского конфликта 1992 года в той же школе содержали депортируемых ингушей. С подробностями - корреспондент «Власти» Алек Ахундов.
Лейле Амирхановой 42 года. Вместе с тремя сыновьями она уже 12 лет живет в Ингушетии в поселке Майский, у самой границы с Северной Осетией. Живет в кунге-времянке в городке таких же беженцев.
- Недавно к нам приходили журналисты, какие-то иностранцы,- рассказывает она.- Моего старшего сына Зелимхана спрашивали, не жалко ли ему было бесланских детей, которых показывали по телевизору. Глупый вопрос. Зелимхан сам был в таком же положении 12 лет назад. Сейчас он третью неделю в больнице. У него обострился псориаз на нервной почве после того, как он увидел эти кадры.
Лейла вспоминает, как сама побывала в бесланской школ №1 в заложниках. По ее словам, осенью 1992 года, когда Северную Осетию вынуждено было покинуть свыше 60 тыс. ингушей, в том самом школьном спортзале, где басаевцы удерживали заложников, находился один из перевалочных пунктов, куда осетинские ополченцы свозили ингушей из Владикавказа и других охваченных конфликтом районов Северной Осетии.
- Когда ингушам и чеченцам разрешили вернуться на родину, наша семья переехала из Казахстана во Владикавказ. С 1989 года мы с мужем и тремя нашими мальчиками жили на улице Кутузова,- вспоминает Лейла.- Мой муж Алихан Амирханов работал в строительном управлении. 31 октября 1992 года он вернулся из командировки в одно осетинское село, где строил дом для тогдашнего начальника ГАИ Северной Осетии. В тот вечер соседи предупредили нас, что будут обыски и что осетинские милиционеры забирают ингушских мужчин, и почти сразу после этого к нам пришли. Забрали мужа, меня и троих сыновей.
Затем, по словам Лейлы, начались почти недельные скитания ее семьи по, как она говорит, осетинским фильтрационным лагерям, где Амирхановым и еще сотням таких же, как они, говорили, что они заложники.
- Сначала это был подвал Дома культуры недалеко от нашего дома, потом тир Владикавказского мединститута, потом подсобное хозяйство конезавода в Майрамадаге. Там осетинские ополченцы увели куда-то моего мужа, и я его больше не видела. И никто не видел. А 6 ноября 1992 года рано утром нас повезли через Беслан в Ингушетию. Но толпа осетин перекрыла дорогу, и нас не пропустили.
По словам беженки, тогда ингушей выгрузили из автобусов у школы №1 в Беслане и завели в спортзал.
- Он был битком набит, а мы с детьми сели на скамейку у стены под тем самым кольцом, на котором, как сейчас показывали по телевизору, висела бомба. Я держала сына на руках, но так устала, что боялась его уронить. Тогда я связала руки шарфом, чтобы Башир не упал. Я уснула, а когда проснулась, увидела, что Башира нет на руках. Кто то положил его на кучу тряпок у меня под ногами. А какой-то старик сказал, что ребенок очень горячий и что я его теряю. Тогда вызвали скорую из бесланской горбольницы.
Осетинские врачи спасли младшего сына Лейлы Амирхановой. Она рассказывает, как какой-то доктор на прощание протянул ей пакет с лекарствами и сказал, что там, куда она едет, эти медикаменты ей очень понадобятся:
- Таких, как мы, в Ингушетии будет много, сказал он, и на всех лекарств не хватит. И когда нас вывезли в Ингушетию, там действительно не было ничего. И до сих пор нет.
«Власть» попыталась проверить рассказ Амирхановой. Директор бесланской школы №1 Лидия Цалиева отнеслась к ее истории с недоверием:
- Я уже больше 50 лет работаю в этой школе и ни о чем подобном не слышала. Не то что в школе, во всем Беслане не было никаких заложников до 1 сентября 2004 года. Поверьте мне, мне уже 72 года. Я врать не стану.
Сотрудники бесланской милиции и жители города, опрошенные «Властью», также утверждают, что заложников-ингушей в своем городе никогда не видели и что ни о каких фильтрационных лагерях не слышали. «В Пригородном районе Осетии и во Владикавказе такое быть могло,- говорят они.- Потому что там была прифронтовая зона. Но не у нас».
Но сообщения информагентств 1992 года свидетельствуют о другом. Так, 15 ноября РИА «Новости» сообщило, что «в результате проведенных мероприятий сотрудниками МВД России совместно с войсковой группой обнаружены места содержания заложников во Владикавказе, Беслане, селе Майрамадаг. При проверке информации о заложниках во Владикавказе группа осетинских ополченцев, угрожая применением оружия, не допустила военнослужащих внутренних войск к месту возможного нахождения заложников».