немного о Ходорковском
Ходорковскому дали 14 лет, потому что Путин сказал: "Вор должен сидеть в тюрьме". Я уж не знаю, кто что украл, но вот фрагмент интервью Ходорковского газете "Шпигель".
- Чего хотело достичь правительство Владимира Путина Вашим арестом в октябре 2003 года?
- Главная цель на тот момент - пресечь финансирование независимой оппозиции перед парламентскими и президентскими выборами. Потом у бюрократов возникло желание обогатиться на разрушении компании.
- Вы собираетесь привлечь в качестве свидетелей защиты в общей сложности 478 известных политиков, в том числе половину членов правительства, включая премьера Путина. Однако Путин, равно как и президент Медведев, явно держится в стороне от вашего дела. Кто те люди, которые, оставаясь в тени, стоят за обвинениями против Вас?
- Это председатель Совета директоров «Роснефти» Игорь Сечин (при президенте Путине долгое время был зампредседателя администрации президента, после «перехода» Путина на пост главы правительства стал заместителем премьер-министра - прим. редакции) и его подручный, советник Генерального прокурора Салават Каримов, а также еще ряд лиц. Но политическую ответственность, несомненно, несут сами власть имущие. Надо понимать, что многие чиновники обогатились на деле ЮКОСа. А ряд лиц связали свою карьеру с обещанием довести мое дело до нового срока. Они осуществляют давление на суд. Это делают не лично Медведев или Путин, все происходит посредством давно известного механизма. Действует старая инструкция: обвинительный приговор любой ценой.
- Вам предъявляют обвинения уже во второй раз. Процесс тянется бесконечно, человеку со стороны происходящее сегодня напоминает творения Кафки. Какую цель преследует такая инсценировка?
- Система боится моего выхода на свободу. С другой стороны, дальнейшее содержание меня в тюрьме тоже дискомфортно для репутации власти. Полагаю, окончательное решение моей дальнейшей судьбы еще не принято. А для успокоения российской и международной общественности суд силится соблюсти внешнюю форму. В действительности же процесс ничего общего не имеет с тем, что в мире обычно понимают под правосудием. Еще раз освещать авторитетом суда такую глупость, как это было в первом процессе, больше нельзя. Но и действовать строго по закону столь же немыслимо - ведь инструкцию держать меня в тюрьме никто не отменял. Оказывается, меня судят не за предпринимательскую деятельность. А за что же тогда? За политику? Так скажите, наконец, об этом честно.
- Столь длительное заключение привело к удивительной перемене отношения к Вам общественности. В 90-е годы как в России, так и за рубежом Вас считали бесцеремонным спекулянтом, поднявшемся на кризисе. Сегодня Вы своего рода святой, мученик за идеалы демократии и гражданских прав. Это дает Вам чувство удовлетворения?
- Еще раз, что касается моего прошлого. Есть такая поговорка, что любой бизнесмен готов отчитаться о происхождении всех своих миллионов, кроме первого. Я же неоднократно отчитывался о всех доходах, до копейки. Последнее время я нахожусь под таким неусыпным вниманием общественности и правоохранительных органов, что если бы в моем прошлом были темные пятна или, тем паче, сомнительные способы приобретения денег, то это было бы уже оформлено в виде еще одного уголовного дела.
Я никогда не относил себя к «баронам-разбойникам», равно как и не считаю себя сегодня святым мучеником. И вообще не люблю стереотипы. Люди - разные. Тем более что любой человек претерпевает за свою жизнь определенное развитие, это касается и меня. Мои друзья верят в искренность произошедшей трансформации и одобряют ее. Работа для меня всегда была самореализацией, и потому практически само собой получилось, что я занялся общественной деятельностью и меценатством. К сожалению, у этого оказался неприятный побочный эффект: моя общественная деятельность была воспринята как покушение на российскую систему власти. Я вовсе не пытался бороться против Кремля, быть мучеником или героем. И символом борьбы за гражданские права и демократию в России я сделался не по своей воле. Но и менять ничего в своей жизни не стал бы.
- Два года спустя после вступления Дмитрия Медведева на пост президента тандем Путина и Медведева, похоже, дошел до предела своих возможностей. Медведев сетует по поводу «примитивной сырьевой экономики» и «засилья коррупции», однако отправить правительство в отставку не может - такой шаг был бы переворотом против его «политического отца» Путина. Какой выход из этого кризиса видите Вы?
- Действительно, сырьевая направленность экономики в условиях нестабильности мировых цен на ресурсы создает определенный риск для страны. Сейчас уже 71 процент российского экспорта составляют энергоресурсы. Россия могла бы воспользоваться другими конкурентными преимуществами, чтобы получить импульс для развития: очень даже неплохая система образования и сравнительно дешевая рабочая сила. Об одном из этих преимуществ уже почти можно забыть: в условиях высоких нефтяных цен зарплата растет быстрее, нежели производительность труда. Осталось образование. И хотя его уровень сейчас снижается, его еще достаточно для построения постиндустриальной, инновационной экономики. Однако для этого в России должно появиться другое отношение к человеку. Кто будет создавать новые идеи и бизнесы в условиях, когда не гарантирована даже личная безопасность, а результаты труда в любой момент могут быть изъяты в пользу коррумпированной бюрократии? Ведь мой пример говорит потенциальным созидателям инновационного бизнеса, что лучше это делать не в России. Что для меня очень горько: еще в 2001 году я начал говорить о необходимости построения постиндустриальной экономики. Иного выхода у нас просто нет. Однако без политической реформы модернизационный прорыв невозможен. Путину придется показать, что интересы страны он ставит выше интересов бюрократии и личных амбиций.
- Сегодня о модернизации говорят все, однако о том, как следует ее проводить, ведутся споры. Одни считают необходимой предпосылкой либерализацию политической и экономической систем, другие - сильное государство и «хорошую диктатуру».
- Глупо считать, будто при помощи «хорошей диктатуры» в России можно построить сильное государство с современной экономикой. Сильное государство в стране с европейскими культурными традициями - это эффективно работающие демократические институты: независимый суд, профессиональный, сильный парламент, влиятельная оппозиция, честные выборы, развитое гражданское общество и независимые СМИ. «Хорошая диктатура» - мечта бюрократов, залог их временного благополучия на тонущем корабле.
- Вы неоднократно говорили о том, что Ваши сограждане готовы участвовать в общественной жизни. Судя по результатам последних опросов, в этом приходится усомниться: 72 процента россиян, по данным ВЦИОМа, хотят «стабильности, даже если это будет означать нарушение демократических принципов и личной свободы». Чем объясняется такая позиция: традиционным российским патернализмом?
- Формирующееся гражданское общество не может немедленно сломать все стереотипы. Сознание россиян весьма пластично, а готовность к переменам недооценивается. Сегодня людей умышленно обманывают надеждой на продолжение эпохи нефтяного благополучия. Это благополучие - химера. Тем временем в стране разрушается инфраструктура, появляется отставание в науке и образовании, и даже состояние оборонного комплекса пугающе ухудшается. Когда россияне, наконец, поймут правду, они очень быстро и радикально осознают необходимость незамедлительных перемен.
- Как при нынешних условиях в России может сформироваться оппозиция, а главное - креативность?
- Власть прилагает огромные усилия по расколу и дискредитации оппозиции. Тем не менее, оппозиция существует, в том числе независимая. Однако сильное внешнее давление ведет к ее радикализации, а иногда и маргинализации. Отсутствие влиятельной, конструктивной оппозиции негативно сказывается на многих аспектах: недостаточной продуманности принимающихся в государстве решений, нехватке кадров для государственных институтов, необузданном росте коррупции. Оппозиция будет набирать силу по мере роста потребности в ней. А это неизбежно случится.
- Чего хотело достичь правительство Владимира Путина Вашим арестом в октябре 2003 года?
- Главная цель на тот момент - пресечь финансирование независимой оппозиции перед парламентскими и президентскими выборами. Потом у бюрократов возникло желание обогатиться на разрушении компании.
- Вы собираетесь привлечь в качестве свидетелей защиты в общей сложности 478 известных политиков, в том числе половину членов правительства, включая премьера Путина. Однако Путин, равно как и президент Медведев, явно держится в стороне от вашего дела. Кто те люди, которые, оставаясь в тени, стоят за обвинениями против Вас?
- Это председатель Совета директоров «Роснефти» Игорь Сечин (при президенте Путине долгое время был зампредседателя администрации президента, после «перехода» Путина на пост главы правительства стал заместителем премьер-министра - прим. редакции) и его подручный, советник Генерального прокурора Салават Каримов, а также еще ряд лиц. Но политическую ответственность, несомненно, несут сами власть имущие. Надо понимать, что многие чиновники обогатились на деле ЮКОСа. А ряд лиц связали свою карьеру с обещанием довести мое дело до нового срока. Они осуществляют давление на суд. Это делают не лично Медведев или Путин, все происходит посредством давно известного механизма. Действует старая инструкция: обвинительный приговор любой ценой.
- Вам предъявляют обвинения уже во второй раз. Процесс тянется бесконечно, человеку со стороны происходящее сегодня напоминает творения Кафки. Какую цель преследует такая инсценировка?
- Система боится моего выхода на свободу. С другой стороны, дальнейшее содержание меня в тюрьме тоже дискомфортно для репутации власти. Полагаю, окончательное решение моей дальнейшей судьбы еще не принято. А для успокоения российской и международной общественности суд силится соблюсти внешнюю форму. В действительности же процесс ничего общего не имеет с тем, что в мире обычно понимают под правосудием. Еще раз освещать авторитетом суда такую глупость, как это было в первом процессе, больше нельзя. Но и действовать строго по закону столь же немыслимо - ведь инструкцию держать меня в тюрьме никто не отменял. Оказывается, меня судят не за предпринимательскую деятельность. А за что же тогда? За политику? Так скажите, наконец, об этом честно.
- Столь длительное заключение привело к удивительной перемене отношения к Вам общественности. В 90-е годы как в России, так и за рубежом Вас считали бесцеремонным спекулянтом, поднявшемся на кризисе. Сегодня Вы своего рода святой, мученик за идеалы демократии и гражданских прав. Это дает Вам чувство удовлетворения?
- Еще раз, что касается моего прошлого. Есть такая поговорка, что любой бизнесмен готов отчитаться о происхождении всех своих миллионов, кроме первого. Я же неоднократно отчитывался о всех доходах, до копейки. Последнее время я нахожусь под таким неусыпным вниманием общественности и правоохранительных органов, что если бы в моем прошлом были темные пятна или, тем паче, сомнительные способы приобретения денег, то это было бы уже оформлено в виде еще одного уголовного дела.
Я никогда не относил себя к «баронам-разбойникам», равно как и не считаю себя сегодня святым мучеником. И вообще не люблю стереотипы. Люди - разные. Тем более что любой человек претерпевает за свою жизнь определенное развитие, это касается и меня. Мои друзья верят в искренность произошедшей трансформации и одобряют ее. Работа для меня всегда была самореализацией, и потому практически само собой получилось, что я занялся общественной деятельностью и меценатством. К сожалению, у этого оказался неприятный побочный эффект: моя общественная деятельность была воспринята как покушение на российскую систему власти. Я вовсе не пытался бороться против Кремля, быть мучеником или героем. И символом борьбы за гражданские права и демократию в России я сделался не по своей воле. Но и менять ничего в своей жизни не стал бы.
- Два года спустя после вступления Дмитрия Медведева на пост президента тандем Путина и Медведева, похоже, дошел до предела своих возможностей. Медведев сетует по поводу «примитивной сырьевой экономики» и «засилья коррупции», однако отправить правительство в отставку не может - такой шаг был бы переворотом против его «политического отца» Путина. Какой выход из этого кризиса видите Вы?
- Действительно, сырьевая направленность экономики в условиях нестабильности мировых цен на ресурсы создает определенный риск для страны. Сейчас уже 71 процент российского экспорта составляют энергоресурсы. Россия могла бы воспользоваться другими конкурентными преимуществами, чтобы получить импульс для развития: очень даже неплохая система образования и сравнительно дешевая рабочая сила. Об одном из этих преимуществ уже почти можно забыть: в условиях высоких нефтяных цен зарплата растет быстрее, нежели производительность труда. Осталось образование. И хотя его уровень сейчас снижается, его еще достаточно для построения постиндустриальной, инновационной экономики. Однако для этого в России должно появиться другое отношение к человеку. Кто будет создавать новые идеи и бизнесы в условиях, когда не гарантирована даже личная безопасность, а результаты труда в любой момент могут быть изъяты в пользу коррумпированной бюрократии? Ведь мой пример говорит потенциальным созидателям инновационного бизнеса, что лучше это делать не в России. Что для меня очень горько: еще в 2001 году я начал говорить о необходимости построения постиндустриальной экономики. Иного выхода у нас просто нет. Однако без политической реформы модернизационный прорыв невозможен. Путину придется показать, что интересы страны он ставит выше интересов бюрократии и личных амбиций.
- Сегодня о модернизации говорят все, однако о том, как следует ее проводить, ведутся споры. Одни считают необходимой предпосылкой либерализацию политической и экономической систем, другие - сильное государство и «хорошую диктатуру».
- Глупо считать, будто при помощи «хорошей диктатуры» в России можно построить сильное государство с современной экономикой. Сильное государство в стране с европейскими культурными традициями - это эффективно работающие демократические институты: независимый суд, профессиональный, сильный парламент, влиятельная оппозиция, честные выборы, развитое гражданское общество и независимые СМИ. «Хорошая диктатура» - мечта бюрократов, залог их временного благополучия на тонущем корабле.
- Вы неоднократно говорили о том, что Ваши сограждане готовы участвовать в общественной жизни. Судя по результатам последних опросов, в этом приходится усомниться: 72 процента россиян, по данным ВЦИОМа, хотят «стабильности, даже если это будет означать нарушение демократических принципов и личной свободы». Чем объясняется такая позиция: традиционным российским патернализмом?
- Формирующееся гражданское общество не может немедленно сломать все стереотипы. Сознание россиян весьма пластично, а готовность к переменам недооценивается. Сегодня людей умышленно обманывают надеждой на продолжение эпохи нефтяного благополучия. Это благополучие - химера. Тем временем в стране разрушается инфраструктура, появляется отставание в науке и образовании, и даже состояние оборонного комплекса пугающе ухудшается. Когда россияне, наконец, поймут правду, они очень быстро и радикально осознают необходимость незамедлительных перемен.
- Как при нынешних условиях в России может сформироваться оппозиция, а главное - креативность?
- Власть прилагает огромные усилия по расколу и дискредитации оппозиции. Тем не менее, оппозиция существует, в том числе независимая. Однако сильное внешнее давление ведет к ее радикализации, а иногда и маргинализации. Отсутствие влиятельной, конструктивной оппозиции негативно сказывается на многих аспектах: недостаточной продуманности принимающихся в государстве решений, нехватке кадров для государственных институтов, необузданном росте коррупции. Оппозиция будет набирать силу по мере роста потребности в ней. А это неизбежно случится.