Телеграф
26.
Когда-то в глупой юности я думала, что в двадцать пять лет жизнь заканчивается. Ну то есть как заканчивается - к двадцати пяти нужно принять все важные жизненные решения, выйти замуж, родить дитятю, обрести дело жизни, потому что именно тогда юность заканчивается, и все превращается в тыкву.
....Ну, видимо, это не так. Доказано эмпирически. Мне двадцать шесть. Я внезапно! в городе Владивостоке. У Марианны. (до пятницы).
Здесь уже ночь, в Москве еще день. Тут уже был циклон, потом еще циклон, завтра будет тайфун. Сегодня я гуляла по дикому острову Русский, под диким дождем глядя на море, мост и оставленные батареи начала века. Под дождем тут, кстати, жарко. Еще были друзья Марианны и старичок-профессор логики из немецкого города Франкфурта, родившийся в Вене (а познакомились во Владивостоке).
Мир имеет форму чемодана.
Оно все очень странно, но в общем хорошо.
Нас невозможно сбить с пути, нам пофигу, куда идти!
Слабоумие и отвага.
В общем, поздравлять можно сюда:)
Когда-то в глупой юности я думала, что в двадцать пять лет жизнь заканчивается. Ну то есть как заканчивается - к двадцати пяти нужно принять все важные жизненные решения, выйти замуж, родить дитятю, обрести дело жизни, потому что именно тогда юность заканчивается, и все превращается в тыкву.
....Ну, видимо, это не так. Доказано эмпирически. Мне двадцать шесть. Я внезапно! в городе Владивостоке. У Марианны. (до пятницы).
Здесь уже ночь, в Москве еще день. Тут уже был циклон, потом еще циклон, завтра будет тайфун. Сегодня я гуляла по дикому острову Русский, под диким дождем глядя на море, мост и оставленные батареи начала века. Под дождем тут, кстати, жарко. Еще были друзья Марианны и старичок-профессор логики из немецкого города Франкфурта, родившийся в Вене (а познакомились во Владивостоке).
Мир имеет форму чемодана.
Оно все очень странно, но в общем хорошо.
Нас невозможно сбить с пути, нам пофигу, куда идти!
Слабоумие и отвага.
В общем, поздравлять можно сюда:)