Этический протест
Оригинал взят у red_ptero в Почему протест нельзя слить
Оригинал взят у svetoteel в Почему протест нельзя слить
Оригинал взят у novayagazeta в Почему протест нельзя слить
На протест людей поднимает не политика, а этика
Природа более чем 100 тысяч подписей, поставленных на сайте «Новой газеты», под требованием не принимать закон о запрете на усыновление российских детей американскими гражданами - та же, что и у акций годичной давности на Чистых прудах и Болотной. Это совершенно естественный, органический импульс негодования и отвращения. Здесь нет никакой политики. Зато есть этика. Если угодно, та самая тонкая пленка культуры, которая мешает всем нам одичать исключительно благодаря собственному равнодушию или готовности к моральным компромиссам.
Искать истоки тех же «цветных» революций в осознанном политическом заговоре - напрасный труд. Революции такого сорта - не заговор, а порыв, обусловленный этическими мотивами. Противно. Тошнит. Надоело. Противоречит не столько политическим убеждениям, сколько внутренним этическим запретам.
Нельзя нагло, в лицо, опровергая очевидное, врать о результатах выборов. Отсутствие политического представительства, спрос на демократию и новых политиков - все это потом. А сначала - оторопь от вранья.
На протест людей поднимает не политика, а этика. Поэтому протест нельзя слить.
Этический протест возникает тогда, когда власть дает для него поводы. В течение первого десятилетия XXIвека в рамках известного контракта «свобода в обмен на колбасу» протест не предъявлялся (во всяком случае - массовый). Хотя поводов было предостаточно. И чем наглее становилась власть, чем равнодушнее замороченное своими проблемами «население», не желающее превращаться в граждан, тем очевиднее оказывалась неизбежность именно этического протеста.
И в этом случае не работает аргумент, что все бесполезно: мол, нежелающий слышать не услышит. Он не останавливает этический протест. Те, кто выходил на Красную площадь 25 августа 1968 года, прекрасно понимали, что они не будут услышаны, а заплатить за акцию придется своей свободой. Но эти люди не могли промолчать исключительно по этическим соображениям.
Как говорила Лариса Богораз в последнем слове на процессе 11 октября 1968-го: «Для меня мало было знать, что нет моего голоса «за», - для меня было важно, что не будет моего голоса «против».
Это самые важные слова, сказанные за последние почти 45 лет, о сути этического протеста. И это ровно то, чего не понимала советская власть, когда устами прокурора говорила, что «подсудимая выходит за рамки обвинительного заключения». Это ровно то, чего не поняла нынешняя власть, ответившая на массовые протесты уходящего года «болотным делом». Это ровно то, что заставило людей подписаться под требованием дать возможность больным детям обрести свою семью.
Почему неполитический протест перерастает в политический? Потому, что власть, избранная тем способом, каким она избрана, принимает законы, нарушающие нормы человеческой этики. Будучи нелегитимной с точки зрения права, она оказывается и нравственно нелегитимной. И наиболее чувствительные люди это понимают. А понимая это, идут дальше в своих требованиях. И требования эти естественным образом сводятся к смене безнравственной власти, ухитряющейся по ходу дела демагогически поскрипывать «духовными скрепами».
И еще об одном: этический протест, как показал наш опыт собора подписей, обгоняет в развитии не только власть, но и оппозицию. Народ умнее и нравственнее своих политиков.
Андрей Колесников
обозреватель «Новой»
Оригинал взят у svetoteel в Почему протест нельзя слить
Оригинал взят у novayagazeta в Почему протест нельзя слить
На протест людей поднимает не политика, а этика
Природа более чем 100 тысяч подписей, поставленных на сайте «Новой газеты», под требованием не принимать закон о запрете на усыновление российских детей американскими гражданами - та же, что и у акций годичной давности на Чистых прудах и Болотной. Это совершенно естественный, органический импульс негодования и отвращения. Здесь нет никакой политики. Зато есть этика. Если угодно, та самая тонкая пленка культуры, которая мешает всем нам одичать исключительно благодаря собственному равнодушию или готовности к моральным компромиссам.
Искать истоки тех же «цветных» революций в осознанном политическом заговоре - напрасный труд. Революции такого сорта - не заговор, а порыв, обусловленный этическими мотивами. Противно. Тошнит. Надоело. Противоречит не столько политическим убеждениям, сколько внутренним этическим запретам.
Нельзя нагло, в лицо, опровергая очевидное, врать о результатах выборов. Отсутствие политического представительства, спрос на демократию и новых политиков - все это потом. А сначала - оторопь от вранья.
На протест людей поднимает не политика, а этика. Поэтому протест нельзя слить.
Этический протест возникает тогда, когда власть дает для него поводы. В течение первого десятилетия XXIвека в рамках известного контракта «свобода в обмен на колбасу» протест не предъявлялся (во всяком случае - массовый). Хотя поводов было предостаточно. И чем наглее становилась власть, чем равнодушнее замороченное своими проблемами «население», не желающее превращаться в граждан, тем очевиднее оказывалась неизбежность именно этического протеста.
И в этом случае не работает аргумент, что все бесполезно: мол, нежелающий слышать не услышит. Он не останавливает этический протест. Те, кто выходил на Красную площадь 25 августа 1968 года, прекрасно понимали, что они не будут услышаны, а заплатить за акцию придется своей свободой. Но эти люди не могли промолчать исключительно по этическим соображениям.
Как говорила Лариса Богораз в последнем слове на процессе 11 октября 1968-го: «Для меня мало было знать, что нет моего голоса «за», - для меня было важно, что не будет моего голоса «против».
Это самые важные слова, сказанные за последние почти 45 лет, о сути этического протеста. И это ровно то, чего не понимала советская власть, когда устами прокурора говорила, что «подсудимая выходит за рамки обвинительного заключения». Это ровно то, чего не поняла нынешняя власть, ответившая на массовые протесты уходящего года «болотным делом». Это ровно то, что заставило людей подписаться под требованием дать возможность больным детям обрести свою семью.
Почему неполитический протест перерастает в политический? Потому, что власть, избранная тем способом, каким она избрана, принимает законы, нарушающие нормы человеческой этики. Будучи нелегитимной с точки зрения права, она оказывается и нравственно нелегитимной. И наиболее чувствительные люди это понимают. А понимая это, идут дальше в своих требованиях. И требования эти естественным образом сводятся к смене безнравственной власти, ухитряющейся по ходу дела демагогически поскрипывать «духовными скрепами».
И еще об одном: этический протест, как показал наш опыт собора подписей, обгоняет в развитии не только власть, но и оппозицию. Народ умнее и нравственнее своих политиков.
Андрей Колесников
обозреватель «Новой»