Хорошо написано. Душевно.
Оригинал взят у novayagazeta в Не кидайте Соловецкий камень в огород оппозиции
Мы заканчиваем год без новых идей, так и не объяснив всей России, чего мы хотим, собираясь на московских бульварах и площадях. Так и не сделав протест движением людей за их насущные права. Но мы заканчиваем год с движением. Которое есть
В три часа дня сквер на Лубянке заполнен людьми. Идут еще и еще - мимо Политехнического музея, вдоль длинного ряда военных и полицейских машин. Тут трехосные грузовики с оранжевыми тормозными колодками под мощными колесами, автозаки с черными стеклами, белые автобусы с личным составом полиции, автомобили «Тигр» с бойницами и серенький уазик-буханка с крестом медслужбы. Силы полиции и внутренних войск расположились в центре Москвы основательно: там и тут стоят группки омоновцев в голубоватом камуфляже, на проезжей части разбита большая синяя палатка-шатер, вдоль тротуара выставлены работающие японские генераторы, к одному из которых ушлый шофер подключил проводами аккумулятор. Ну я понимаю: мороз, батарея села.
Сквер со всех сторон окружен серыми полицейскими цепями. У всех без исключения полицейских личные жетоны с номерами, многие в черных бронежилетах. За бронежилет на спине заткнута дубинка. Я впервые вижу такую манеру носить дубинку, это у них новая мода, что ли? Полицейские мегафоны долбят одно и то же: «Уважаемые граждане! Возложите цветы и проходите к метро! Уважаемые граждане! Акция не разрешена исполнительной властью! Участники акции будут задержаны!» Никто не обращает на них никакого внимания.
Люди с цветами медленно проталкиваются сквозь толпу к Соловецкому камню. Очень много белых роз. Букеты завернуты в газеты, в пергаментную бумагу, в целлофан. У камня их разворачивают и аккуратно кладут. У некоторых нечетное количество роз, у некоторых четное. Я вижу группу людей в темных шубах, которые похожи на обсыпанные мелкими цветами кусты: так много у них роз. Еще есть огромный букет ромашек, по-моему, искусственных, и бесчисленные белые гвоздики. В четверть четвертого весь пьедестал камня уже покрыт этими молчаливыми, тихо отдающими свет, живыми в мороз цветами.
Лозунгов нет, флагов тоже нет, есть просто люди, по внешности которых не скажешь, какие у них взгляды. Стоят женщины-подружки, одна говорит «наши» и имеет в виду КС, и другая говорит «наши» и имеет в виду коммунистов. Девочки в шапках с длинными ушами на мгновение встречаются в толпе и одновременно говорят друг другу одни и те же слова: «Привет, ты как? Нормально! Нормально!» Мужчина в черном берете, имеющий вид доброго волшебника Мерлина, обросший седыми волосами, с белой бородой и усами, с которых свисают маленькие сосульки, держит в руке черный воздушный шарик, подобранный им на асфальте у обувного магазина. Шарик рекламирует обувь, а мужчина рекламирует перемены. На груди у него плакат с фотографиями Путина и Ходорковского, рядом с одной написано: «Отставка», рядом с другой: «Свобода».
Шапки меня зачаровывают. Выставочный ряд ушанок способен поразить Париж. Длинный старик с прилепленной к нижней губе сигаретой имеет на голове роскошный лисий треух, в котором впору ходить по тайге на медведя. Вязаные цветные шапочки девочек с длинными свисающими ушами сами по себе демонстрация за яркий цвет против черно-белой зимы. У одного мужчины прямо на меховую шапку надета фиолетовая пластмассовая шляпа, а еще я вижу двоих, которые, держась за руки, медленно прокладывают себе путь в толпе, чаруя мой взгляд соломенными круглыми шляпами вьетнамских крестьян.
Появляется Удальцов. Все происходит очень быстро. Мирно гуляющая толпа превращается в водоворот. Вокруг Удальцова группируются десятки камер и микрофонов. Едва он успевает встать у камня, как в толпу слева врезается отряд ОМОНа. С удаления десять метров мне видны только их черные сферы-шлемы, которые движутся в толпе, как странные поплавки. Еще через минуту Удальцова нет, пришельцы утаскивают его в свой потусторонний мир допросов, наветов и провокаций. Это какой-то беспредел. Он успел сказать только: «Россия будет свободной! Это одиночный пикет!» - и больше ничего не сделал.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Мы заканчиваем год без новых идей, так и не объяснив всей России, чего мы хотим, собираясь на московских бульварах и площадях. Так и не сделав протест движением людей за их насущные права. Но мы заканчиваем год с движением. Которое есть
В три часа дня сквер на Лубянке заполнен людьми. Идут еще и еще - мимо Политехнического музея, вдоль длинного ряда военных и полицейских машин. Тут трехосные грузовики с оранжевыми тормозными колодками под мощными колесами, автозаки с черными стеклами, белые автобусы с личным составом полиции, автомобили «Тигр» с бойницами и серенький уазик-буханка с крестом медслужбы. Силы полиции и внутренних войск расположились в центре Москвы основательно: там и тут стоят группки омоновцев в голубоватом камуфляже, на проезжей части разбита большая синяя палатка-шатер, вдоль тротуара выставлены работающие японские генераторы, к одному из которых ушлый шофер подключил проводами аккумулятор. Ну я понимаю: мороз, батарея села.
Сквер со всех сторон окружен серыми полицейскими цепями. У всех без исключения полицейских личные жетоны с номерами, многие в черных бронежилетах. За бронежилет на спине заткнута дубинка. Я впервые вижу такую манеру носить дубинку, это у них новая мода, что ли? Полицейские мегафоны долбят одно и то же: «Уважаемые граждане! Возложите цветы и проходите к метро! Уважаемые граждане! Акция не разрешена исполнительной властью! Участники акции будут задержаны!» Никто не обращает на них никакого внимания.
Люди с цветами медленно проталкиваются сквозь толпу к Соловецкому камню. Очень много белых роз. Букеты завернуты в газеты, в пергаментную бумагу, в целлофан. У камня их разворачивают и аккуратно кладут. У некоторых нечетное количество роз, у некоторых четное. Я вижу группу людей в темных шубах, которые похожи на обсыпанные мелкими цветами кусты: так много у них роз. Еще есть огромный букет ромашек, по-моему, искусственных, и бесчисленные белые гвоздики. В четверть четвертого весь пьедестал камня уже покрыт этими молчаливыми, тихо отдающими свет, живыми в мороз цветами.
Лозунгов нет, флагов тоже нет, есть просто люди, по внешности которых не скажешь, какие у них взгляды. Стоят женщины-подружки, одна говорит «наши» и имеет в виду КС, и другая говорит «наши» и имеет в виду коммунистов. Девочки в шапках с длинными ушами на мгновение встречаются в толпе и одновременно говорят друг другу одни и те же слова: «Привет, ты как? Нормально! Нормально!» Мужчина в черном берете, имеющий вид доброго волшебника Мерлина, обросший седыми волосами, с белой бородой и усами, с которых свисают маленькие сосульки, держит в руке черный воздушный шарик, подобранный им на асфальте у обувного магазина. Шарик рекламирует обувь, а мужчина рекламирует перемены. На груди у него плакат с фотографиями Путина и Ходорковского, рядом с одной написано: «Отставка», рядом с другой: «Свобода».
Шапки меня зачаровывают. Выставочный ряд ушанок способен поразить Париж. Длинный старик с прилепленной к нижней губе сигаретой имеет на голове роскошный лисий треух, в котором впору ходить по тайге на медведя. Вязаные цветные шапочки девочек с длинными свисающими ушами сами по себе демонстрация за яркий цвет против черно-белой зимы. У одного мужчины прямо на меховую шапку надета фиолетовая пластмассовая шляпа, а еще я вижу двоих, которые, держась за руки, медленно прокладывают себе путь в толпе, чаруя мой взгляд соломенными круглыми шляпами вьетнамских крестьян.
Появляется Удальцов. Все происходит очень быстро. Мирно гуляющая толпа превращается в водоворот. Вокруг Удальцова группируются десятки камер и микрофонов. Едва он успевает встать у камня, как в толпу слева врезается отряд ОМОНа. С удаления десять метров мне видны только их черные сферы-шлемы, которые движутся в толпе, как странные поплавки. Еще через минуту Удальцова нет, пришельцы утаскивают его в свой потусторонний мир допросов, наветов и провокаций. Это какой-то беспредел. Он успел сказать только: «Россия будет свободной! Это одиночный пикет!» - и больше ничего не сделал.
ПРОДОЛЖЕНИЕ