Горская демократия Дагестана
Много лет мы тщетно пытаемся
построить демократическое
государство по чужим рецептам.
Для этого нами, даже не зная их
подлинного смысла, повторяются
наспех выученные заклинания
вроде «гражданского общества»,
«правового государства»,
«либерализации всего и вся». А
демократии все нет и нет.
Вместо этого мы движемся в
обратном направлении. В жизни
нашего государства
увеличиваются элементы
авторитаризма. Демократические
иллюзии начала 90-х сменились
сегодня всевластием
криминально-бюрократических
группировок.
Мы вновь учимся чуть ли не
обожествлять лидера государства
и лизать подметки чиновникам.
Мы вновь вспомнили, что наше
место - быть послушными и
задавленными исполнителями
чужой воли. Нас опять
планомерно приучают к
«подданнической» жизненной
позиции.
При этом государственная машина
делает все для разрушения той
жизненной позиции и
политической культуры
общинников, которая позволяла
вольным горцам Дагестана много
веков назад жить по настоящим
демократическим законам. А ведь
именно эти традиции горской
демократии могли бы быть
сегодня положены в основу
построения демократических
отношений в нашей республике,
как в свое время демократические
традиции древнегреческих
полисов были положены в
основу демократизации обществ
Западной Европы.
Так, почти все исследователи
демократических горских
обществ Дагестана, в первую же
очередь, отмечали основную
особенность - это равенство и
личную независимость всех
членов общины. Вполне
закономерно, что в подобных
социально-исторических
условиях политическая
организация членов общества
происходила путем выдвижения
лидеров, вождей, предводителей
из самой среды свободных и
равноправных общинников и
через добровольное и осознанное
подчинение всех представителей
общества этим признанным
лидерам.
Организация политической жизни
в дагестанских обществах
издревле основывалась на
одинаковых принципах адатного
права и, что весьма немаловажно,
принципе разделения
законодательной, судебной и
исполнительной властей (а внутри
исполнительной - разделении
гражданской и военной власти).
Европе же для разработки этого
принципа пришлось породить
целую плеяду политических
философов, венцом которой
явился Шарль Луи Монтескье.
Высшим органом
законодательной власти у
дагестанцев являлись народные
собрания, которые созывались по
мере необходимости, для
решения жизненно важных
вопросов. Между собраниями
законодательная инициатива
принадлежала совету из наиболее
авторитетных общинников.
Исполнительная власть в горских
обществах была представлена
правителями или старшинами. Они
ежегодно избирались народным
собранием или назначались
советом старейшин. Полномочия
правителей были обширны, им
обеспечивалась
неприкосновенность. Должность
правителя считалась своего рода
гражданской повинностью.
Совет старейшин имел также
право назначать военного
предводителя общества,
ведавшего военной стороной
общественного быта и
осуществлявшего
предводительство во время
военных походов, организации
защиты или в межобщинных
столкновениях. При этом стоит
обратить внимание на
соотношение власти гражданской
и военной, каждая из которых
актуализировалась в
соответствующие периоды
времени - мирные и военные.
В военное время предводители
пользовались большой властью,
но в мирное время они были
полностью отстранены от
управления обществом. Такое
положение предводителей не
создавало сословных различий
между предводителями и
остальными общинниками.
Судебную власть осуществляли
специальные выборные лица,
«имевшие репутацию
справедливых», причем зачастую
их выбирали на ограниченный
срок и непременно приводили к
присяге.
Горские демократические
общества постоянно
сопротивлялись попыткам
наиболее знатных и
состоятельных общинников
узурпировать власть и закрепить
ее только за своим тухумом
(родо-племенным объединением).
Борьба общины за сохранение
истинно народных начал
управления обществом
предполагала применение к
правителям различного рода
санкций и даже такой крайней
меры, как убийство
«зарвавшихся» правителей.
Демократические традиции
горских обществ будоражили
умы декабристов, вдохновляли
поэтов и раздражали царских
чиновников. Они до сих
продолжают восхищать
российских и зарубежных
историков и этнографов,
антропологов и политологов. И
еще много-много всяких других
людей, кроме нас самих. Нас
увлекли совершенно другие
картинки из жизни далеких от нас
обществ и государств.
Мы до сих пор не осознали, что,
выбросив и предав забвению
многовековое наследие исконно
наших демократических
традиций, мы лишили себя
твердой почвы под ногами и стали
легкой жертвой государственно-
криминального всевластия.
Теперь попытки примерить на
себя чужие демократические
стандарты будут непременно
кончаться фарсом.
Чужая демократия не может
импортироваться в чистом виде и
давать обильные всходы в
чуждых для нее условиях. Она
импортируется вкупе с
определенной идеологией,
мировоззрением, ценностями и
культурно-нравственными
нормами.
А эти нормы и ценности всегда
будут вызывать в Дагестане
отторжение и неприятие
значительной части населения.
Этот хирургический шов после
привития нам чуждой демократии
никогда не заживет и не
зарубцуется. Он постоянно будет
нарывать и воспаляться. Такой
Дагестан легче взорвать и
спровоцировать на войну, будь то
войну гражданскую или войну с
федеральным центром. Такой
Дагестан легче довести до
афганского образца и взять малой
кровью. Осталось найти кому это
выгодно.
Тагир Алибек
построить демократическое
государство по чужим рецептам.
Для этого нами, даже не зная их
подлинного смысла, повторяются
наспех выученные заклинания
вроде «гражданского общества»,
«правового государства»,
«либерализации всего и вся». А
демократии все нет и нет.
Вместо этого мы движемся в
обратном направлении. В жизни
нашего государства
увеличиваются элементы
авторитаризма. Демократические
иллюзии начала 90-х сменились
сегодня всевластием
криминально-бюрократических
группировок.
Мы вновь учимся чуть ли не
обожествлять лидера государства
и лизать подметки чиновникам.
Мы вновь вспомнили, что наше
место - быть послушными и
задавленными исполнителями
чужой воли. Нас опять
планомерно приучают к
«подданнической» жизненной
позиции.
При этом государственная машина
делает все для разрушения той
жизненной позиции и
политической культуры
общинников, которая позволяла
вольным горцам Дагестана много
веков назад жить по настоящим
демократическим законам. А ведь
именно эти традиции горской
демократии могли бы быть
сегодня положены в основу
построения демократических
отношений в нашей республике,
как в свое время демократические
традиции древнегреческих
полисов были положены в
основу демократизации обществ
Западной Европы.
Так, почти все исследователи
демократических горских
обществ Дагестана, в первую же
очередь, отмечали основную
особенность - это равенство и
личную независимость всех
членов общины. Вполне
закономерно, что в подобных
социально-исторических
условиях политическая
организация членов общества
происходила путем выдвижения
лидеров, вождей, предводителей
из самой среды свободных и
равноправных общинников и
через добровольное и осознанное
подчинение всех представителей
общества этим признанным
лидерам.
Организация политической жизни
в дагестанских обществах
издревле основывалась на
одинаковых принципах адатного
права и, что весьма немаловажно,
принципе разделения
законодательной, судебной и
исполнительной властей (а внутри
исполнительной - разделении
гражданской и военной власти).
Европе же для разработки этого
принципа пришлось породить
целую плеяду политических
философов, венцом которой
явился Шарль Луи Монтескье.
Высшим органом
законодательной власти у
дагестанцев являлись народные
собрания, которые созывались по
мере необходимости, для
решения жизненно важных
вопросов. Между собраниями
законодательная инициатива
принадлежала совету из наиболее
авторитетных общинников.
Исполнительная власть в горских
обществах была представлена
правителями или старшинами. Они
ежегодно избирались народным
собранием или назначались
советом старейшин. Полномочия
правителей были обширны, им
обеспечивалась
неприкосновенность. Должность
правителя считалась своего рода
гражданской повинностью.
Совет старейшин имел также
право назначать военного
предводителя общества,
ведавшего военной стороной
общественного быта и
осуществлявшего
предводительство во время
военных походов, организации
защиты или в межобщинных
столкновениях. При этом стоит
обратить внимание на
соотношение власти гражданской
и военной, каждая из которых
актуализировалась в
соответствующие периоды
времени - мирные и военные.
В военное время предводители
пользовались большой властью,
но в мирное время они были
полностью отстранены от
управления обществом. Такое
положение предводителей не
создавало сословных различий
между предводителями и
остальными общинниками.
Судебную власть осуществляли
специальные выборные лица,
«имевшие репутацию
справедливых», причем зачастую
их выбирали на ограниченный
срок и непременно приводили к
присяге.
Горские демократические
общества постоянно
сопротивлялись попыткам
наиболее знатных и
состоятельных общинников
узурпировать власть и закрепить
ее только за своим тухумом
(родо-племенным объединением).
Борьба общины за сохранение
истинно народных начал
управления обществом
предполагала применение к
правителям различного рода
санкций и даже такой крайней
меры, как убийство
«зарвавшихся» правителей.
Демократические традиции
горских обществ будоражили
умы декабристов, вдохновляли
поэтов и раздражали царских
чиновников. Они до сих
продолжают восхищать
российских и зарубежных
историков и этнографов,
антропологов и политологов. И
еще много-много всяких других
людей, кроме нас самих. Нас
увлекли совершенно другие
картинки из жизни далеких от нас
обществ и государств.
Мы до сих пор не осознали, что,
выбросив и предав забвению
многовековое наследие исконно
наших демократических
традиций, мы лишили себя
твердой почвы под ногами и стали
легкой жертвой государственно-
криминального всевластия.
Теперь попытки примерить на
себя чужие демократические
стандарты будут непременно
кончаться фарсом.
Чужая демократия не может
импортироваться в чистом виде и
давать обильные всходы в
чуждых для нее условиях. Она
импортируется вкупе с
определенной идеологией,
мировоззрением, ценностями и
культурно-нравственными
нормами.
А эти нормы и ценности всегда
будут вызывать в Дагестане
отторжение и неприятие
значительной части населения.
Этот хирургический шов после
привития нам чуждой демократии
никогда не заживет и не
зарубцуется. Он постоянно будет
нарывать и воспаляться. Такой
Дагестан легче взорвать и
спровоцировать на войну, будь то
войну гражданскую или войну с
федеральным центром. Такой
Дагестан легче довести до
афганского образца и взять малой
кровью. Осталось найти кому это
выгодно.
Тагир Алибек