Майами
Путеводитель предлагает думать о Майами как о юной красотке. Не знаю, что навело автора на такие мысли. Юная красотка - это, пожалуй, последняя мысль, которая пришла бы мне в голову при взгляде на этот город. Антропоморфных ассоциаций тут не возникает вообще. Скорее, что-то техногенное. Вот с новенькой блестящей машинкой сассоциировать - пожалуйста. Что-то такое глянцевое, бросающееся в глаза, вызывающе дорогое, сияющее колесными дисками и оставляющее за собой басовые ритмы стереосистемы.
Вообще ощущения от Майами - сплошное несовпадение с путеводителем. Бумажный гид обещал нам прекрасный город, обилие музеев и парков, насыщенную музыкальную жизнь. Красота города - это, понятно, дело вкуса. На мой вкус, Майами выглядит во всех смыслах типично. Жилые районы - типичны для пригородной Америки и совершенно неотличимы от Кайман. Это маленькие и большие уютные домики, с небольшим садиком, художественно рассаженными по участку пальмами, какой-нибудь милой безделушкой на двери. Даунтаун - опять же не оригинален и напоминает Нью-Йорк, но уменьшенный 1:20. Не такие высокие небоскребы расставлены не так плотно друг к другу - и впечатление архитектуры, растущей не от, а к земле потеряно.
Прогулявшись по должному поразить нас своей изысканной красотой району Арт Деко, мы окончательно разочаровались в путеводителе и больше его не доставали.
Ездили мы и на знаменитый Miami Beach, больше для того, чтобы сфотографироваться и поставить себе галочку «были, видели». Океан прекрасен: и его благородный синий цвет, и набегающие барашки волн, и сырой крупный песок под ногами. Сам же пляж полностью лишен своего природного очарования, он заставлен будками с напитками, частоколом синих пляжных зонтиков, ярко раскрашенными мусорками. Эти мусорки особенно не идут морю. На каждой из них весело и призывно, большими буквами начертано: «Любишь свой город? Докажи!» Доказывать почему-то ничего не хотелось, и мы решили прогуляться по ресторанам на набережной. Опять же сплошные разочарования. Выбрали, как показалось на первый взгляд, местечко поколоритней, но еда оказалась - ниже среднего. За такой обед клиенту должны доплачивать, а не наоборот.
Вообще еда в Майами - это больная тема. Мы в итоге нашли отличный итальянский ресторан относительно недалеко от гостиницы и там и питались. Скарлопини пармиджано будет мне сниться, это абсолютно точно. Нежнейшее мясо, истекающее сыром и оправленное в раму из овощей - ах! Как же все-таки итальянцы умеют поесть! В чем, в чем, а в этом искусстве готова быть их вечной ученицей.
Этнические районы тоже не поразили воображение. Например, Маленькая Гавана внешне неотличима от любого другого жилого района города. Этнический состав тут тоже не подмога: кубинцев и латиноамериканцев в Майами больше, чем представителей каких-либо других национальностей. Так что с точки зрения практики языка Майами - благодатное поле для изучающих испанский. Во многих местах английский даже и не поймут. Нет, это не преувеличение, это чистая правда!
Часть населения здесь достаточно свободно изъясняется на двух языках - английском и испанском, еще часть говорит на чистейшем спэнглише, и третья часть - только по-испански. В первый же день в Майами я заговорила с горничной отеля: «Are there...». Она испуганно замахала руками: «No english! Español!» Здравствуй, Америка!
В Майами оказалось, что я непонятным образом притягиваю к себе кубинцев. Не знаю, что их во мне привлекает, но они находят меня повсюду, и как-то угадывают, что именно со мной надо заговаривать не по-английски, а по-испански. Девушка, записывающая номера комнат за завтраком, обращалась ко всем по-английский, пока не дошла до нашего столика: «Numero de habitación, por favor»1. Горничная, до нас бывшая всем room service, вдруг оказывается servicio. Мальчик-побегайчик-по-разным-гостиничным-нуждам пробегает мимо: ¿Hablas español? ("Говоришь по-испански?") Он оказывается, конечно, кубинцем и, конечно, мы с ним еще полчаса стоим и общаемся на разные интернациональные темы.
Следующая кубинка - парикмахерша в молле. После того, как я говорю, что дважды бывала на Кубе, половина парикмахерской сбегается посмотреть на русскую, которая говорит по-испански и была на Кубе (национальный состав заведения, как и следовало ожидать, почти исключительно кубинский). Эта парикмахерша запомнится мне надолго тем, как она меня стригла. Решено было подстричь мои волосы каскадом, и мастер принялась за дело. Она с огромным энтузиазмом расчесывала меня после каждого взмаха ножниц и радостно повторяла: «Aquí corto, aquí largo» ("Здесь коротко, здесь длинно"). Сам процесс доставлял ей явное удовольствие. Параллельно мы успели обсудить массу вещей, в том числе и не касающихся Кубы. Она успела разглядеть Стаса, когда он сдавал меня на руки волшебницам-куаферкам и решила, что мы очень друг другу подходим. Очень была удивлена, что мы не молодожены. Но главная ее радость - мои волосы и «Aquí corto, aquí largo». С каждой минутой ей все больше и больше нравилось происходящее, а в конце она счастливо воскликнула: «Ну вот никогда еще так хорошо не получалось! Ты красивая, как куколка!» После чего дала мне зеркало, и мы долго вместе рассматривали ее парикмахерский шедевр.
Еще одна американка кубинского происхождения заводит со мной разговор о Кубе, несмотря на то, что я стараюсь избегать тем, которые могут нечаянно кого-то задеть или обидеть. И вдруг она в ответ на мои политкорректные фразы об изобильном великолепии кубинской природы, красоте Гаваны и Тринидада выдает: «А люди? Там ведь одни лентяи, они ничего не делают. Они говорят о революции, а на самом деле она все воры. И женщины. Женщины неряшливые, они совсем не следят за собой, а многие занимаются проституцией». Я стала лепетать что-то о том, как в России слагают легенды о красоте кубинок и кубинцев. Она нетерпеливо сдвинула брови: «Они неряшливые и ленивые». Кубино-американки ругают режим Фиделя и говорят, что хотели бы вернуться на Кубу, но пока у власти Кастро (старший, младший - неважно) им туда дороги нет.
Майамский спэнглиш поражает воображение. Я раньше и не представляла себе, насколько он может быть органичен и самодостаточен, если так можно сказать о «между-языке». Я хрестоматийно думала, что испаноязычные мигранты, вынужденные общаться на незнакомом для себя языке и, естественно, испытывающие немалые трудности, время от времени заменяют неизвестные им английские слова привычными испанскими. При этом я искренне считала, что это проблема одного поколения, и потомки мигрантов, выросшие в этой среде, уже не испытывают сложностей с языком. Это верно лишь отчасти. В метро рядом со мной сидели две молодые девушки, симпатичные и хорошо одетые латины. Было очевидно, что они американки по паспорту и по духу. Но язык, на котором они говорили, - это что-то фантастическое! Презрев все нормы приличия я, как говаривали классики, вся обратилась в слух. Они, очевидно, могли одинаково свободно говорить друг с другом и по-английски, и по-испански, но, сохраняя быстрый темп испанской речи, они говорили примерно так: «My friend me dijo que he was working, pues no podía ir with me...» ("Мой друг (англ) мне сказал (исп), что он работал (англ) и не мог пойти (исп) со мной (англ)") Это была немыслимая смесь языков! Периодически в ней возникали довольно пространные периоды на одном языке, которые вдруг сменялись такими же обширными фрагментами на другом, но торжествовал там безграничный и могучий, бездонный и абсолютно свободный спэнглиш.
Ну что ж, по крайней мере в Майами трудно стукнуться лбом о языковой барьер.
Музеи, как я уже упоминала, не поразили мое искушенное, но стосковавшееся по культуре воображение. Вилла Бискайя, о которой с таким придыханием писал путеводитель, оказалась усадьбой, построенной в начале ХХ века американским миллионером в стиле итальянских ренессансных вилл.
Будучи человеком, не ограниченным в средствах, хозяин ее и мебель, и предметы искусства для оформления интерьеров привозил из Европы. В результате ему удалось собрать крупнейшую в Америке частную коллекцию европейского искусства. Красиво и похвально, но в принципе это просто дом, забитый антиквариатом. Постоянно чувствуется искусственность и надуманность окружения, для музея искусств - маловато предметов искусства, для музея быта и времени - не чувствуется ни быт, ни время. Расхваливались и бискайские сады, окружающие усадьбу. На поверку сады оказались подстриженными кустами, среди которых были разбросаны то прудики, то клумбочки. От клумб, кстати, в тропическом климате явно ждешь большего.
В музее науки хороший планетарий, и в целом это приятное место, если бы не было так чертовски холодно из-за кондиционеров. К счастью, к этому мы привыкли еще на Каймане, так что, куда бы я ни шла, если предстоит проводить время в помещении, я обязательно беру в собой что-нибудь теплое. Экспозиция вполне ожидаемая - засушенные бабочки, жучки, какие-то камушки и отпечатки древних стрекоз в кусочках известняка.
Из неожиданного - минизоопарк, частично находящийся в помещении музея, частично - во внутреннем дворике. Смелый парнишка входил в террариумы с огромными змеями и, улыбаясь и разговаривая с посетителями, кормил своих подопечных. Он, как выяснилось, с детства любит змей, и постоянно приносил домой все новых и новых особей. На радость папе и маме. Могу себе представить, какими счастливыми почувствовали себя его родители и сестра, когда он устроился работать в музей и унес туда своих питомцев. И домочадцы целы, и змеи сыты. Для пущего экстрима парень позволил одной огромедной змеюке выползти прямо в холл музея. На это я израсходовала последние запасы адреналина. Дамы преимущественно визжали, господа делали вид, что им и не страшно вовсе, а даже наоборот, - смешно, но все-таки осторожно пятились и забывали про excuse me, наступая на чужие ноги. Змеи были покормлены и водворены по местам, и парень повел нас на улицу к крокодилам.
Крокодилы резвились в двух бассейнах, разделенные по темпераментно-видовому принципу. К флегматикам парень, все так же улыбаясь и беспрерывно болтая о том, как нам повезло, что во Флориде и крокодилов много, и змей можно прямо на улице ловить, вошел расслабленной походкой. Сангвиники кормились с палки через ограду. Еще на улице сидели, привязанные к жердочкам, орлы (в том числе символический лысый орел) и хмурился филин. Птиц было жалко, стоять во дворе - жарко, и мы потопали в планетарий смотреть на звезды.
Эта культурная скудость никак не давала почувствовать привычный для нас ритм под названием «отпуск», когда каждый день куда-то спешишь, пытаясь увидеть, узнать, почувствовать как можно больше, и хочется и туда, и туда, и еще непременно куда-нибудь, а времени остается все меньше и меньше.
Это город хорош для тех, кто любит ночные клубы, тусовки и т.п. А это совсем не наш тип отдыха. Да и то ли не там мы гуляли, то ли не в то время, но как-то не попадались на пути жгучие сальсеры, потягивающие коктейли. Впрочем, вечерами на набережной собирается отдыхающий люд, и личности колоритные встречаются.
В русской церкви были в воскресенье на службе. Это оказалась Russian church in exile1. Сама церквушечка маленькая, но уютная и красивая. Мы к началу службы не успели, когда вошли, батюшка говорил о том, как трудно быть православными и как трудно быть русскими. Все слова его были очень хорошие и трогательные, но мне непросто было слушать его акцент. Вероятно, он уже в Америке родился и вырос, может, родители были священниками. Но я все никак не могла отделаться от того, чтобы не замечать его английскую r и английские же гласные. И странно было слышать от него, загорелого, грассирующего, «мы, русские».
А главную сложность мы себе устроили сами. Мы думали, что в большом городе будет все хорошо с общественным транспортом, и машину не взяли. Какое там! Там практически все передвигаются только на машинах! Автобусы и единственная линия метро - для самых бедных негров и латиносов. Ну вот и мы составили им компанию. Но дело не в окружении, а в том, что интервал движения автобусов 15-60 минут (нам ни разу так не повезло, чтобы автобус подошел через 15 минут, в среднем получасовое ожидание). Интервал метро - 20-40 минут. И с тем, и с другим еще много зависит от времени. После шести вечера и метро, и автобусы начинают ходить еще реже! В общем, иногда дорога отнимала в день часа 3 (туда-обратно).
Но тут мы сами виноваты, надо было брать машину, тем более что наши американские друзья (они из Калифорнии) нам не раз говорили, что в Америке можно жить без машины только в Нью-Йорке. I drive - I exist1. В районе, где мы жили, проходил большой проспект. Там восьмиполосное движение! Четыре полосы в одну сторону и четыре в другую. И в любое время суток они заполнены машинами. А на улицах - никого. Центр города - как в фантастических фильмах: линия метро проходит над землей, и возникает впечатлением, что между небоскребами по воздуху несутся поезда, а под ними, по земле, - машины. А людей не видно! Временами кажется, что людей вообще нет! Техногенная цивилизация.
Только ближе к пляжу появляются небольшие магазинчики с одеждой и едой, а вообще найти продуктовый магазин - задачка не из легких. Есть большие супермаркеты, куда люди раз в неделю приезжают за продуктами на машине. И получается, что даже в жилых районах нет neighborhood stores2, а одни дома, дома, дома. И где-нибудь на весь огромный район один не менее огромный супермаркет. И молл, как центр вселенной.
Молл - это тема для поэмы из жизни современного человека. Срез общества, картина нравов - можно выбирать любое словечко из лексикона физиологической школы. В молле встречаются все.
Народ служивый - продавцы, наблюдатели торговых залов, официанты, уборщики, парикмахеры, визажисты-косметологи и т.д.
Народ праздный - шатающийся без всякой цели и причины, просто чтобы провести время и по привычке куда-то идти. Покупает что-то по мелочи, обедает в фастфуде. Время от времени сидит на диете и думает, куда деть неизвестно зачем купленное.
Народ учащийся - им заполнены столы мастерклассов, например, магазина Apple. Там же, в стеклянном боксе с яблочком на двери, забитым народом так, что яблоку негде упасть, теснится креативная молодежь, занятая философскими рассуждениями на тему, какой из новых кейсов для макбука лучше подойдет к резиновым сапогам из последней коллекции Burberry.
Народ ищущий - охотники за словом sale.
Шопоголики - с ними все понятно.
Народ деловой - подъезжает на шикарных машинах после шести, пользуется услугами парковщика, ужинает в ресторане. Ради них молл работает до 10 вечера.
Народ приезжий - выделяется из толпы горящими глазами и скорой походкой.
Родители - в поисках развлечений для чад бродят по моллу от детской площадки до будки с мороженым и обратно.
Кроме того, посетители делятся на будничных и покупателей выходного дня, одиночных и семейных, распродажных и люксовых.
Люди всех мастей и званий, всех доходов - их всех можно встретить в молле.
Так что в последние дни в Майами, тоскливо побродив по городу в разных направлениях, мы оставили наши культурные потуги и сконцентрировались на ближайшем молле. На этой радостной ноте, шуршащей новенькими пакетами, похрустывающей отрываемыми ценниками, звенящей радостью обладания, закончился отпуск. Вывод: а ну его, это Майами...
Вообще ощущения от Майами - сплошное несовпадение с путеводителем. Бумажный гид обещал нам прекрасный город, обилие музеев и парков, насыщенную музыкальную жизнь. Красота города - это, понятно, дело вкуса. На мой вкус, Майами выглядит во всех смыслах типично. Жилые районы - типичны для пригородной Америки и совершенно неотличимы от Кайман. Это маленькие и большие уютные домики, с небольшим садиком, художественно рассаженными по участку пальмами, какой-нибудь милой безделушкой на двери. Даунтаун - опять же не оригинален и напоминает Нью-Йорк, но уменьшенный 1:20. Не такие высокие небоскребы расставлены не так плотно друг к другу - и впечатление архитектуры, растущей не от, а к земле потеряно.
Прогулявшись по должному поразить нас своей изысканной красотой району Арт Деко, мы окончательно разочаровались в путеводителе и больше его не доставали.
Ездили мы и на знаменитый Miami Beach, больше для того, чтобы сфотографироваться и поставить себе галочку «были, видели». Океан прекрасен: и его благородный синий цвет, и набегающие барашки волн, и сырой крупный песок под ногами. Сам же пляж полностью лишен своего природного очарования, он заставлен будками с напитками, частоколом синих пляжных зонтиков, ярко раскрашенными мусорками. Эти мусорки особенно не идут морю. На каждой из них весело и призывно, большими буквами начертано: «Любишь свой город? Докажи!» Доказывать почему-то ничего не хотелось, и мы решили прогуляться по ресторанам на набережной. Опять же сплошные разочарования. Выбрали, как показалось на первый взгляд, местечко поколоритней, но еда оказалась - ниже среднего. За такой обед клиенту должны доплачивать, а не наоборот.
Вообще еда в Майами - это больная тема. Мы в итоге нашли отличный итальянский ресторан относительно недалеко от гостиницы и там и питались. Скарлопини пармиджано будет мне сниться, это абсолютно точно. Нежнейшее мясо, истекающее сыром и оправленное в раму из овощей - ах! Как же все-таки итальянцы умеют поесть! В чем, в чем, а в этом искусстве готова быть их вечной ученицей.
Этнические районы тоже не поразили воображение. Например, Маленькая Гавана внешне неотличима от любого другого жилого района города. Этнический состав тут тоже не подмога: кубинцев и латиноамериканцев в Майами больше, чем представителей каких-либо других национальностей. Так что с точки зрения практики языка Майами - благодатное поле для изучающих испанский. Во многих местах английский даже и не поймут. Нет, это не преувеличение, это чистая правда!
Часть населения здесь достаточно свободно изъясняется на двух языках - английском и испанском, еще часть говорит на чистейшем спэнглише, и третья часть - только по-испански. В первый же день в Майами я заговорила с горничной отеля: «Are there...». Она испуганно замахала руками: «No english! Español!» Здравствуй, Америка!
В Майами оказалось, что я непонятным образом притягиваю к себе кубинцев. Не знаю, что их во мне привлекает, но они находят меня повсюду, и как-то угадывают, что именно со мной надо заговаривать не по-английски, а по-испански. Девушка, записывающая номера комнат за завтраком, обращалась ко всем по-английский, пока не дошла до нашего столика: «Numero de habitación, por favor»1. Горничная, до нас бывшая всем room service, вдруг оказывается servicio. Мальчик-побегайчик-по-разным-гостиничным-нуждам пробегает мимо: ¿Hablas español? ("Говоришь по-испански?") Он оказывается, конечно, кубинцем и, конечно, мы с ним еще полчаса стоим и общаемся на разные интернациональные темы.
Следующая кубинка - парикмахерша в молле. После того, как я говорю, что дважды бывала на Кубе, половина парикмахерской сбегается посмотреть на русскую, которая говорит по-испански и была на Кубе (национальный состав заведения, как и следовало ожидать, почти исключительно кубинский). Эта парикмахерша запомнится мне надолго тем, как она меня стригла. Решено было подстричь мои волосы каскадом, и мастер принялась за дело. Она с огромным энтузиазмом расчесывала меня после каждого взмаха ножниц и радостно повторяла: «Aquí corto, aquí largo» ("Здесь коротко, здесь длинно"). Сам процесс доставлял ей явное удовольствие. Параллельно мы успели обсудить массу вещей, в том числе и не касающихся Кубы. Она успела разглядеть Стаса, когда он сдавал меня на руки волшебницам-куаферкам и решила, что мы очень друг другу подходим. Очень была удивлена, что мы не молодожены. Но главная ее радость - мои волосы и «Aquí corto, aquí largo». С каждой минутой ей все больше и больше нравилось происходящее, а в конце она счастливо воскликнула: «Ну вот никогда еще так хорошо не получалось! Ты красивая, как куколка!» После чего дала мне зеркало, и мы долго вместе рассматривали ее парикмахерский шедевр.
Еще одна американка кубинского происхождения заводит со мной разговор о Кубе, несмотря на то, что я стараюсь избегать тем, которые могут нечаянно кого-то задеть или обидеть. И вдруг она в ответ на мои политкорректные фразы об изобильном великолепии кубинской природы, красоте Гаваны и Тринидада выдает: «А люди? Там ведь одни лентяи, они ничего не делают. Они говорят о революции, а на самом деле она все воры. И женщины. Женщины неряшливые, они совсем не следят за собой, а многие занимаются проституцией». Я стала лепетать что-то о том, как в России слагают легенды о красоте кубинок и кубинцев. Она нетерпеливо сдвинула брови: «Они неряшливые и ленивые». Кубино-американки ругают режим Фиделя и говорят, что хотели бы вернуться на Кубу, но пока у власти Кастро (старший, младший - неважно) им туда дороги нет.
Майамский спэнглиш поражает воображение. Я раньше и не представляла себе, насколько он может быть органичен и самодостаточен, если так можно сказать о «между-языке». Я хрестоматийно думала, что испаноязычные мигранты, вынужденные общаться на незнакомом для себя языке и, естественно, испытывающие немалые трудности, время от времени заменяют неизвестные им английские слова привычными испанскими. При этом я искренне считала, что это проблема одного поколения, и потомки мигрантов, выросшие в этой среде, уже не испытывают сложностей с языком. Это верно лишь отчасти. В метро рядом со мной сидели две молодые девушки, симпатичные и хорошо одетые латины. Было очевидно, что они американки по паспорту и по духу. Но язык, на котором они говорили, - это что-то фантастическое! Презрев все нормы приличия я, как говаривали классики, вся обратилась в слух. Они, очевидно, могли одинаково свободно говорить друг с другом и по-английски, и по-испански, но, сохраняя быстрый темп испанской речи, они говорили примерно так: «My friend me dijo que he was working, pues no podía ir with me...» ("Мой друг (англ) мне сказал (исп), что он работал (англ) и не мог пойти (исп) со мной (англ)") Это была немыслимая смесь языков! Периодически в ней возникали довольно пространные периоды на одном языке, которые вдруг сменялись такими же обширными фрагментами на другом, но торжествовал там безграничный и могучий, бездонный и абсолютно свободный спэнглиш.
Ну что ж, по крайней мере в Майами трудно стукнуться лбом о языковой барьер.
Музеи, как я уже упоминала, не поразили мое искушенное, но стосковавшееся по культуре воображение. Вилла Бискайя, о которой с таким придыханием писал путеводитель, оказалась усадьбой, построенной в начале ХХ века американским миллионером в стиле итальянских ренессансных вилл.
Будучи человеком, не ограниченным в средствах, хозяин ее и мебель, и предметы искусства для оформления интерьеров привозил из Европы. В результате ему удалось собрать крупнейшую в Америке частную коллекцию европейского искусства. Красиво и похвально, но в принципе это просто дом, забитый антиквариатом. Постоянно чувствуется искусственность и надуманность окружения, для музея искусств - маловато предметов искусства, для музея быта и времени - не чувствуется ни быт, ни время. Расхваливались и бискайские сады, окружающие усадьбу. На поверку сады оказались подстриженными кустами, среди которых были разбросаны то прудики, то клумбочки. От клумб, кстати, в тропическом климате явно ждешь большего.
В музее науки хороший планетарий, и в целом это приятное место, если бы не было так чертовски холодно из-за кондиционеров. К счастью, к этому мы привыкли еще на Каймане, так что, куда бы я ни шла, если предстоит проводить время в помещении, я обязательно беру в собой что-нибудь теплое. Экспозиция вполне ожидаемая - засушенные бабочки, жучки, какие-то камушки и отпечатки древних стрекоз в кусочках известняка.
Из неожиданного - минизоопарк, частично находящийся в помещении музея, частично - во внутреннем дворике. Смелый парнишка входил в террариумы с огромными змеями и, улыбаясь и разговаривая с посетителями, кормил своих подопечных. Он, как выяснилось, с детства любит змей, и постоянно приносил домой все новых и новых особей. На радость папе и маме. Могу себе представить, какими счастливыми почувствовали себя его родители и сестра, когда он устроился работать в музей и унес туда своих питомцев. И домочадцы целы, и змеи сыты. Для пущего экстрима парень позволил одной огромедной змеюке выползти прямо в холл музея. На это я израсходовала последние запасы адреналина. Дамы преимущественно визжали, господа делали вид, что им и не страшно вовсе, а даже наоборот, - смешно, но все-таки осторожно пятились и забывали про excuse me, наступая на чужие ноги. Змеи были покормлены и водворены по местам, и парень повел нас на улицу к крокодилам.
Крокодилы резвились в двух бассейнах, разделенные по темпераментно-видовому принципу. К флегматикам парень, все так же улыбаясь и беспрерывно болтая о том, как нам повезло, что во Флориде и крокодилов много, и змей можно прямо на улице ловить, вошел расслабленной походкой. Сангвиники кормились с палки через ограду. Еще на улице сидели, привязанные к жердочкам, орлы (в том числе символический лысый орел) и хмурился филин. Птиц было жалко, стоять во дворе - жарко, и мы потопали в планетарий смотреть на звезды.
Эта культурная скудость никак не давала почувствовать привычный для нас ритм под названием «отпуск», когда каждый день куда-то спешишь, пытаясь увидеть, узнать, почувствовать как можно больше, и хочется и туда, и туда, и еще непременно куда-нибудь, а времени остается все меньше и меньше.
Это город хорош для тех, кто любит ночные клубы, тусовки и т.п. А это совсем не наш тип отдыха. Да и то ли не там мы гуляли, то ли не в то время, но как-то не попадались на пути жгучие сальсеры, потягивающие коктейли. Впрочем, вечерами на набережной собирается отдыхающий люд, и личности колоритные встречаются.
В русской церкви были в воскресенье на службе. Это оказалась Russian church in exile1. Сама церквушечка маленькая, но уютная и красивая. Мы к началу службы не успели, когда вошли, батюшка говорил о том, как трудно быть православными и как трудно быть русскими. Все слова его были очень хорошие и трогательные, но мне непросто было слушать его акцент. Вероятно, он уже в Америке родился и вырос, может, родители были священниками. Но я все никак не могла отделаться от того, чтобы не замечать его английскую r и английские же гласные. И странно было слышать от него, загорелого, грассирующего, «мы, русские».
А главную сложность мы себе устроили сами. Мы думали, что в большом городе будет все хорошо с общественным транспортом, и машину не взяли. Какое там! Там практически все передвигаются только на машинах! Автобусы и единственная линия метро - для самых бедных негров и латиносов. Ну вот и мы составили им компанию. Но дело не в окружении, а в том, что интервал движения автобусов 15-60 минут (нам ни разу так не повезло, чтобы автобус подошел через 15 минут, в среднем получасовое ожидание). Интервал метро - 20-40 минут. И с тем, и с другим еще много зависит от времени. После шести вечера и метро, и автобусы начинают ходить еще реже! В общем, иногда дорога отнимала в день часа 3 (туда-обратно).
Но тут мы сами виноваты, надо было брать машину, тем более что наши американские друзья (они из Калифорнии) нам не раз говорили, что в Америке можно жить без машины только в Нью-Йорке. I drive - I exist1. В районе, где мы жили, проходил большой проспект. Там восьмиполосное движение! Четыре полосы в одну сторону и четыре в другую. И в любое время суток они заполнены машинами. А на улицах - никого. Центр города - как в фантастических фильмах: линия метро проходит над землей, и возникает впечатлением, что между небоскребами по воздуху несутся поезда, а под ними, по земле, - машины. А людей не видно! Временами кажется, что людей вообще нет! Техногенная цивилизация.
Только ближе к пляжу появляются небольшие магазинчики с одеждой и едой, а вообще найти продуктовый магазин - задачка не из легких. Есть большие супермаркеты, куда люди раз в неделю приезжают за продуктами на машине. И получается, что даже в жилых районах нет neighborhood stores2, а одни дома, дома, дома. И где-нибудь на весь огромный район один не менее огромный супермаркет. И молл, как центр вселенной.
Молл - это тема для поэмы из жизни современного человека. Срез общества, картина нравов - можно выбирать любое словечко из лексикона физиологической школы. В молле встречаются все.
Народ служивый - продавцы, наблюдатели торговых залов, официанты, уборщики, парикмахеры, визажисты-косметологи и т.д.
Народ праздный - шатающийся без всякой цели и причины, просто чтобы провести время и по привычке куда-то идти. Покупает что-то по мелочи, обедает в фастфуде. Время от времени сидит на диете и думает, куда деть неизвестно зачем купленное.
Народ учащийся - им заполнены столы мастерклассов, например, магазина Apple. Там же, в стеклянном боксе с яблочком на двери, забитым народом так, что яблоку негде упасть, теснится креативная молодежь, занятая философскими рассуждениями на тему, какой из новых кейсов для макбука лучше подойдет к резиновым сапогам из последней коллекции Burberry.
Народ ищущий - охотники за словом sale.
Шопоголики - с ними все понятно.
Народ деловой - подъезжает на шикарных машинах после шести, пользуется услугами парковщика, ужинает в ресторане. Ради них молл работает до 10 вечера.
Народ приезжий - выделяется из толпы горящими глазами и скорой походкой.
Родители - в поисках развлечений для чад бродят по моллу от детской площадки до будки с мороженым и обратно.
Кроме того, посетители делятся на будничных и покупателей выходного дня, одиночных и семейных, распродажных и люксовых.
Люди всех мастей и званий, всех доходов - их всех можно встретить в молле.
Так что в последние дни в Майами, тоскливо побродив по городу в разных направлениях, мы оставили наши культурные потуги и сконцентрировались на ближайшем молле. На этой радостной ноте, шуршащей новенькими пакетами, похрустывающей отрываемыми ценниками, звенящей радостью обладания, закончился отпуск. Вывод: а ну его, это Майами...