Спуск флага. Осиновый кол в могилу
В эти дни стукнуло 20 лет со дня очень важного исторического события - над Кремлем был спущен советский флаг.
Многие до сих пор рыдают. Например, Проханов: «Главное, что случилось, - я потерял свою Родину. А это базовая ценность для любого человека, для русского - особенно…».
Я же, именно как русский, не понимаю, почему я должен оплакивать государство, где миллионы крестьян не являлись полноценными гражданами, поскольку не имели возможности свободно передвигаться по стране. Лишь на закате советской истории, в августе 1974 года, даже не при Хрущеве, как принято считать, селянству начали выдавать паспорта. А затянулся этот процесс аж до 1989 года, т.е. чуть ли не до спуска красного флага. И вот, согласно Проханову, народ, пребывавший в феодально-крепостном состоянии, был «передовым народом мира»…
Нам говорят про Гагарина, а ведь всего лишь через год после его полета вспыхнул продовольственный бунт в Новочеркасске, кроваво подавленный Хрущевым. Вопиющий абсурд системы, которая рвалась в космос, но при этом никогда не могла обеспечить себя продуктами питания. Подлинным памятником советскому освоению космоса стал не монумент, взметнувшийся у станции метро «ВДНХ», а сирые избы вконец разоренной русской деревни, платившей за космические амбиции СССР. В лице совка в космос вырвался феодализм, в итоге закономерно проигравший лунную гонку капитализму.
Нам говорят о «великой победе», а ведь она для русского народа, по словам В. Резуна, «хуже всякого поражения», поскольку обескровила нас: «…сотни тысяч и миллионы самых талантливых, самых трудолюбивых, самых толковых, смелых и честных людей, погибли в войне, которая нашему народу была вовсе не нужна». Нам говорят об этой «великой отечественной войне», но молчат, что ее, по существу, развязал Советский Союз своей подготовкой к захвату Европы. Нам говорят о «воине-освободителе», а он на смену гитлеризму принес миллионам людей советизм: террор, депортации, скотский образ жизни. Мне, русскому, непонятно, почему я должен приучать венгров есть черный хлеб и носить военную форму советского типа, что и было вплоть до восстания 1956 года. Мне, как и чеху Милану Кундере, непонятно, почему в чешских городах должна быть Московская площадь, улицы Сталинградская, Ленинградская, Ростовская, Новосибирская, Киевская, Одесская, кафе «Пушкин», кинотеатр «Горький». Мне непонятно, почему в Риге должна быть улица Суворова, а в Таллине стоять Бронзовый оккупант. Мне вообще непонятно, почему я, русский, должен выполнять функцию имперского соединительного звена между обитателями степных юрт и, скажем, литовцами, помнящими Магдебургское право - т.е. за счет качества своей жизни сплачивать заведомо несоединимое. Вот именно это, а не козни ЦРУ, и развалило Советский Союз: его вопиющая, прямо-таки сюрреалистическая этно-культурная разнородность вкупе с накопившимся недоумением русских по поводу их имперской миссии.
СССР - проект, страшный в своей несостоятельности. Ведь ради чего был весь этот ад: застенки, расстрельные рвы, ГУЛАГ, Голодомор, наилучшим образом иллюстрирующий слова Проханова о том, что в основе советской цивилизации лежало возвышенное философское стремление «победить смерть»? Ради чего истреблены миллионы? Ради расслабленных брежневских 70-х. Это тот максимум счастья, который смогла дать народу советская власть. Получается, все немыслимые жертвы были принесены в уплату за этот краткий исторический миг в общем-то довольно убогого благополучия, несопоставимого с западными стандартами. Качественные вещи оставались дефицитом, в сельских магазинах в изобилии красовались лишь водка и дешевые рыбные консервы, в Москву из деревень регулярно тянулись электрички за колбасой, хлеб закупался в Америке. Гора трупов родила мышь благополучия. По сути, весь советский проект затевался ради того, чтобы потом «добрый» Брежнев ослабил гайки террора и рабства, позволив народу поменьше работать и побольше пить. Но как только террор и рабство в силу объективных причин стали утрачивать значение эффективных системообразующих факторов, совок стал неуклонно разваливаться, ибо держаться он мог только на кнуте и пуле, и ни на чем ином.
И совок развалился. И я, именно как русский, об этом нисколько не жалею.