новое
Карельский вал
Там вереск, мох и высохшая грязь,
Оплывший ров и проволоки вязь.
Как чьи-то души - в долгое кочевье,
Так в крошево бетонное, кренясь,
Врастают неуверенно деревья.
Куда идти, недобрый поводырь?
Торчащий из земли железный штырь
Нацелен, как винтовочное дуло.
За время, превращенное в пустырь,
За хмель послевоенного разгула,
За родину, за партию, за Ста...
Иди, иди, шаги считай до ста
По мягкой прели хвойного покрова,
Чтоб цель - неотвратима и проста:
До той сосны, до этого куста,
До ста шагов - и начинай по новой
Плести узор из ненадежных скреп.
Черствеет время, как вчерашний хлеб,
Колодезный ржавеет ворот...
Послушай, поводырь, я тоже слеп,
Как земли эти, выжжен и расколот.
Твой счет, перед которым все равны,
Судьбу вершит вернее самосуда.
Но не тебе искать моей вины:
Я жив еще по обе стороны,
По оба времени отсюда.
Там вереск, мох и высохшая грязь,
Оплывший ров и проволоки вязь.
Как чьи-то души - в долгое кочевье,
Так в крошево бетонное, кренясь,
Врастают неуверенно деревья.
Куда идти, недобрый поводырь?
Торчащий из земли железный штырь
Нацелен, как винтовочное дуло.
За время, превращенное в пустырь,
За хмель послевоенного разгула,
За родину, за партию, за Ста...
Иди, иди, шаги считай до ста
По мягкой прели хвойного покрова,
Чтоб цель - неотвратима и проста:
До той сосны, до этого куста,
До ста шагов - и начинай по новой
Плести узор из ненадежных скреп.
Черствеет время, как вчерашний хлеб,
Колодезный ржавеет ворот...
Послушай, поводырь, я тоже слеп,
Как земли эти, выжжен и расколот.
Твой счет, перед которым все равны,
Судьбу вершит вернее самосуда.
Но не тебе искать моей вины:
Я жив еще по обе стороны,
По оба времени отсюда.