Из дневника адмирала Пилкина 16 марта 1919 года «Говорили об офицерах, оставшихся на службе у большевиков. Многие, как выяснилось, не бежали, пока можно было бежать, потому что старшие (у нас Развозов, Беренс) и союзники (Кромми) убеждали их остаться. Это должно быть принято во внимание. Если такое решение неверно (мое мнение: да, неверно), нужно, чтобы авторитетный голос Колчака, Юденича сказал бы свое слово. «Сами знают и понимают, - возразил мне Юденич, - еще какие-нибудь поручики и мичманы куда ни шло, но объяснять дело профессорам Академии, что они совершают преступление, читая свои лекции и стараясь сохранить от разрушения, как они, такое вредное, например, учреждение, как Академия, казалось бы лишнее». Положим даже, что лишнее, но мичманы, поручики и лейтенанты всё же остаются. Да и «конъюнктура» сложнее, чем кажется: не получая помощи, отчаявшись, офицерство, чтобы не потерять окончательно лица, создает свою «идеологию»: «мы, по крайней мере, хоть с русскими, говорит офицерство, а вы на жалованье у англичан, французов, американцев; вы сражаетесь против русских с чухнами; мы восстанавливаем Россию в ее границах, завоевываем Эстляндию, завоевываем Польшу, Украину, грозим Финляндии! Мы делаем русское дело».
16 марта 1919 года
«Говорили об офицерах, оставшихся на службе у большевиков. Многие, как выяснилось, не бежали, пока можно было бежать, потому что старшие (у нас Развозов, Беренс) и союзники (Кромми) убеждали их остаться. Это должно быть принято во внимание. Если такое решение неверно (мое мнение: да, неверно), нужно, чтобы авторитетный голос Колчака, Юденича сказал бы свое слово.
«Сами знают и понимают, - возразил мне Юденич, - еще какие-нибудь поручики и мичманы куда ни шло, но объяснять дело профессорам Академии, что они совершают преступление, читая свои лекции и стараясь сохранить от разрушения, как они, такое вредное, например, учреждение, как Академия, казалось бы лишнее».
Положим даже, что лишнее, но мичманы, поручики и лейтенанты всё же остаются. Да и «конъюнктура» сложнее, чем кажется: не получая помощи, отчаявшись, офицерство, чтобы не потерять окончательно лица, создает свою «идеологию»: «мы, по крайней мере, хоть с русскими, говорит офицерство, а вы на жалованье у англичан, французов, американцев; вы сражаетесь против русских с чухнами; мы восстанавливаем Россию в ее границах, завоевываем Эстляндию, завоевываем Польшу, Украину, грозим Финляндии! Мы делаем русское дело».
Reply
Reply
Leave a comment