Письмо Маркса к Л.Кугельману. "Трудовая" теория стоимости.
На днях, читая Ленинское "Предисловие к русскому переводу писем К. Маркса к Л. Кугельману", заинтересовал вот этот отрывок:
Выдающийся интерес, с точки зрения более полного и глубокого уяснения марксизма, представляет письмо от 11 июля 1868 г. (стр. 42 и след.). Маркс излагает здесь, в форме полемических замечаний против вульгарных экономистов, чрезвычайно отчетливо свое понимание так называемой «трудовой» теории стоимости. Именно те возражения против теории стоимости Маркса, которые всего естественнее возникают у наименее подготовленных читателей «Капитала» и которые всего усерднее подхватываются поэтому дюжинными представителями «профессорской», буржуазной «науки», - разобраны здесь Марксом коротко, просто, замечательно ясно.
Решил прочесть и заодно поделиться.
МАРКС - Л. КУГЕЛЬМАНУ (11 июля 1868 г.)
Дорогой друг!
Здоровье детей улучшается, хотя они все еще слабы. Очень благодарен Вам за Вашу посылку. Фаухеру отнюдь не пишите. Этот Mannequin piss слишком уж возомнит о себе. Все, чего он добился, это того, что во втором издании{1} - там, где речь идет о величине стоимости,- я дам Бастиа несколько полагающихся ему ударов. Я не сделал этого потому, что третий том будет содержать особую и обстоятельную главу о представителях «вульгарной экономии». Впрочем, согласитесь, вполне естественно, что Фаухер и братия выводят «меновую стоимость» своего собственного маранья не из массы израсходованной рабочей силы, но из отсутствия этого израсходования, а именно из «сбереженного труда». И достойный Бастиа не сам сделал это столь приятное таким господам «открытие», но, по своему обыкновению, «списал» его у своих предшественников. Его источники, конечно, неизвестны Фаухеру и К0.
Что касается «Centralblatt», то автор статьи в этом журнале делает мне наивозможно большую уступку, допуская, что если вообще придавать какой- нибудь смысл понятию стоимости, то неизбежно приходится соглашаться с моими выводами. Несчастный не видит, что если бы в моей книге вовсе не было главы о «стоимости», то анализ реальных отношений, который я даю, содержал бы в себе данные и доказательства действительных отношений стоимости. Болтовня о необходимости доказать понятие стоимости покоится лишь на полнейшем невежестве как в области того предмета, о котором идет речь, так и в области научного метода. Всякий ребенок знает, что каждая нация погибла бы с голоду, если бы она приостановила работу, не говорю уже на год, а хотя бы на несколько недель. Точно так же известно всем, что для соответствующих различным массам потребностей масс продуктов требуются различные и количественно определенные массы общественного совокупного труда. Очевидно само собой, что эта необходимость разделения общественного труда в определенных пропорциях никоим образом не может быть уничтожена определенной формой общественного производства; измениться может лишь форма ее проявления. Законы природы вообще не могут быть уничтожены. Измениться, в зависимости от различных исторических условий,может лишь форма, в которой эти законы проявляются.
А форма, в которой проявляется это пропорциональное распределение труда, при таком общественном устройстве, когда связь общественного труда существует в виде частного обмена индивидуальных продуктов труда, - эта форма и есть меновая стоимость этих продуктов.
Задача науки состоит именно в том, чтобы объяснить, как проявляется закон стоимости; следовательно, если бы захотели сразу «объяснить» все кажущиеся противоречащими закону явления, то пришлось бы дать науку раньше науки. В том-то и состоит как раз ошибка Рикардо, что он в своей первой главе о стоимости предполагает данными все возможные категории, которые еще должны быть выведены, чтобы доказать их адекватность закону стоимости.
С другой стороны, история теории, конечно, доказывает, как Вы верно указали, что понимание отношения стоимости было всегда одним и тем же, только более ясным или более туманным, сильнее опутанным иллюзиями или более научно определенным. Так как процесс мышления сам вырастает из известных условий, сам является естественным процессом, то действительно постигающее мышление может быть лишь одним и тем же, отличаясь только по степени, в зависимости от зрелости развития и, в частности, развития органа мышления. Все остальное вздор.
Вульгарный экономист не имеет ни малейшего представления о том, что действительные, обыденные отношения обмена и величины стоимости не могут быть непосредственно тождественными. Вся соль буржуазного общества состоит как раз в том, что В нем a priori не существует никакого сознательного общественного регулирования производства. Разумное и естественно необходимое проявляется лишь как слепо действующее среднее. А вульгарный экономист думает, что делает великое открытие, когда он раскрытию внутренней связи гордо противопоставляет тот факт, что в явлениях вещи иначе выглядят. И выходит, что он гордится тем, что пресмыкается перед видимостью, принимает видимость за конечное. К чему же тогда вообще наука?
Но за этим скрывается еще и нечто другое. Раз понята связь вещей, рушится вся теоретическая вера в постоянную необходимость существующих порядков, рушится еще до того, как они развалятся на практике. Следовательно, тут уже безусловный интерес господствующих классов требует увековечения бессмысленной путаницы. Да и за что же, как не за это, платят сикофантам-болтунам, которые козыряют в науке тем, что в политической экономии вообще не разрешается мыслить?
Однако довольно и предовольно. Характерно во всяком случае, до чего пали эти попы буржуазии: рабочие и даже фабриканты и купцы поняли мою книгу и сумели разобраться в ней, а эти «ученые книжники»(!) жалуются, что я предъявляю чрезмерные требования к их рассудку.
Перепечатывать статью Швейцера я не советую, хотя для его газеты статья Швейцера была хороша.
Вы очень обяжете меня, прислав мне несколько номеров «Staatsanzeiger».
Адрес Шнаке Вы, наверное, можете узнать, справившись в «Elberfelder Zeiturig».
Сердечный привет Вашей жене и Френцхен.
Ваш К. М.
Кстати. Я получил статью Дицгена о моей книге; посылаю эту статью Либкнехту.
{1} - Маркс имеет в виду второе издание I тома «Капитала».