(no subject)
Пустяки, дело житейское, но как действует на нервы! Сломался у меня холодильник, еще гарантийный срок не кончился. Я позвонил в отдел обслуживания, и мне ответила девушка, и ничтоже сумняшияся заявила, что они не обслуживают поселения. Я впал в недоумение, и тогда она быстро поправила себя и заявила, что я ее не правильно понял, просто они не обслуживают удаленные места, поскольку это им не выгодно. Поэтому я могу привести им холодильник в Тель-Авив, и они все с удовольствием сделают.
Проблему-то я решу, но вот что делать с моей злобой. Ведь мне уже давно неприятно от собственной низости - когда падают ракеты на Сдерот или Ашкелон, когда взрываются террористы в Хайфе и Тель-Авиве, когда забрасывают камнями еврейские машины на шоссе Тель-Авив - Иерусалим или в Галилее, когда бьют евреев в Акко и т.д. я испытываю только злорадство. Я вспоминаю поведение жителей побережья, Эрец-Плиштим: отсутствие поддержки Гуш-Катифа, их злость на "оранжевых", готовность купить свой покой жизнями поселенцев и торговлей еврейской страной, предательство ими Иерусалима и Храмовой горы, передачу национальных святынь в руки врага, и поддержку ими бесчестных политиканов привезших смерть к самому нашему порогу. Я знаю, что они не виноваты в том, что подались промывке мозгов, я знаю, что их десятилетия оболванивают, я знаю, что обыватели во всех странах мира ведут себя одинаково, а, наконец, знаю, что евреев надо любить любыми, что машиях не приходит именно потому, что евреи не научились любить друг друга. Но ничего не могу с собой поделать. Я это в девять дней! Видно мне уже не вылечиться. Если завтра эту девушку изнасилует отпущенный Ольмертом араб, то я не сумею ей сочувствовать. И ей подобным тоже. Плохой я, испорченный!
Проблему-то я решу, но вот что делать с моей злобой. Ведь мне уже давно неприятно от собственной низости - когда падают ракеты на Сдерот или Ашкелон, когда взрываются террористы в Хайфе и Тель-Авиве, когда забрасывают камнями еврейские машины на шоссе Тель-Авив - Иерусалим или в Галилее, когда бьют евреев в Акко и т.д. я испытываю только злорадство. Я вспоминаю поведение жителей побережья, Эрец-Плиштим: отсутствие поддержки Гуш-Катифа, их злость на "оранжевых", готовность купить свой покой жизнями поселенцев и торговлей еврейской страной, предательство ими Иерусалима и Храмовой горы, передачу национальных святынь в руки врага, и поддержку ими бесчестных политиканов привезших смерть к самому нашему порогу. Я знаю, что они не виноваты в том, что подались промывке мозгов, я знаю, что их десятилетия оболванивают, я знаю, что обыватели во всех странах мира ведут себя одинаково, а, наконец, знаю, что евреев надо любить любыми, что машиях не приходит именно потому, что евреи не научились любить друг друга. Но ничего не могу с собой поделать. Я это в девять дней! Видно мне уже не вылечиться. Если завтра эту девушку изнасилует отпущенный Ольмертом араб, то я не сумею ей сочувствовать. И ей подобным тоже. Плохой я, испорченный!