АФРИКАНСКАЯ ЛИХОРАДКА
В тридцатые годы 19 века Англию трясла революционная лихорадка. Правительства падали одно за другим, лорды выступали заодно с лавочниками, новоипеченный король рвал на себе волосы, суффражистки устраивали пикеты, литературные и аристократические салоны шли стенкой на стенку, а ирландцы в который раз принялись рассказывать себе и миру ужасную сказку о насильственном лишении их независимости. Реформа висела в воздухе, все требовали Реформы, боялись Реформы, боролись за или против неё, ломая перья, общественные устои и собственные жизни.
Вообще-то, тряслась вся Европа, возбуждённая Наполеоном. Время от времени в самом тонком месте болезнь прорывалась наружу социальным и политическим кризисом, которому политики и экономисты тут же или век спустя придумывали название и приписывали причину. Однако наиболее прозорливые сыны века понимали, что на самом деле речь идёт не о причине, а всего лишь о поводе к локальному сотрясению. Причина же на всех одна: потребность человечества время от времени сотрясаться, соответствующая потребности пирогов и земных недр прорывать кору и выпускать пар.
Так писал тогда английский эссеист Сидни Смит, чьё творчество давно уже разобранно его соотечественниками на цитаты: «Юные дамы предполагают, что как только пройдёт закон о Реформе, их позовут замуж; школьники уверены в том, что он отменит герундии, а пирожки с вареньем упадут в цене; капралы и сержанты надеются, что с принятием закона их жалованье удвоится, а плохие поэты предвидят возникновение спроса на их произведения. Дураки же окажутся разочарованными, как всегда».
И кто сказал, что, когда трясёт не Европу, а Африку, это хоть на йоту меняет восприятие и поведение людей?