(no subject)
Который март по счёту? ну который...
Слово, минуя ушную раковину и тонкие барабанные перепонки, минуя переплетения прозрачных пульсирующих вен и сосудов - все это - минуя, попадает сразу куда-то в грудь и разрывает все внутри на тысячи осколков.
Я задыхаюсь. Ноги и руки, как плети, я не чувствую собственного тела. И душит, душит...
Каждая следующая ступенька осыпается под ногами, а я едва-едва, в последний момент успеваю перескочить на следующую ...но и эта рухлядь, как зыбучий песок - крушится под моими ногами.
Маленькая фигурка Гендальфа с посохом на полуразрушенном мосту. Смешно стучу посохом о земь и кричу из последних сил..
Ты не пройдешь.
И падаю, и падаю, увлекаемая огненным пожирающим хвостом.
А - в глазах - о-т-ч-а-я-н-ь-е..
Никто не видит этого внутреннего пожара - видят только внешне статичную, окаменевшую молчаливую мумию с глазами больной собаки.
И это называется одним жёстким словом - мужским и чужим, как удар топора.
Истерика.
Теперь понимаю, почему лупят по щекам и трясут.
Пусть так. Чтобы долго били, чтобы я, наконец, обрела и почувствовала собственное забытое физическое тело, чтобы было больно физически - чтобы заставить, вынудить это тело вновь дышать. Может быть хоть так из него возможно будет выбить хоть какое-то подобие - рыдания. Чтобы взахлеб. И уснуть.
я <не> плачу.. я <не> плачу..
Слово, минуя ушную раковину и тонкие барабанные перепонки, минуя переплетения прозрачных пульсирующих вен и сосудов - все это - минуя, попадает сразу куда-то в грудь и разрывает все внутри на тысячи осколков.
Я задыхаюсь. Ноги и руки, как плети, я не чувствую собственного тела. И душит, душит...
Каждая следующая ступенька осыпается под ногами, а я едва-едва, в последний момент успеваю перескочить на следующую ...но и эта рухлядь, как зыбучий песок - крушится под моими ногами.
Маленькая фигурка Гендальфа с посохом на полуразрушенном мосту. Смешно стучу посохом о земь и кричу из последних сил..
Ты не пройдешь.
И падаю, и падаю, увлекаемая огненным пожирающим хвостом.
А - в глазах - о-т-ч-а-я-н-ь-е..
Никто не видит этого внутреннего пожара - видят только внешне статичную, окаменевшую молчаливую мумию с глазами больной собаки.
И это называется одним жёстким словом - мужским и чужим, как удар топора.
Истерика.
Теперь понимаю, почему лупят по щекам и трясут.
Пусть так. Чтобы долго били, чтобы я, наконец, обрела и почувствовала собственное забытое физическое тело, чтобы было больно физически - чтобы заставить, вынудить это тело вновь дышать. Может быть хоть так из него возможно будет выбить хоть какое-то подобие - рыдания. Чтобы взахлеб. И уснуть.
я <не> плачу.. я <не> плачу..