16 августа. Армянская веранда. Деда Вата. Слива для Медведя.
Жарко, и осы опять очень активные. Лезут всюду. Отодвигают крышку сахарницы. Воскресают из мёртвых. Сегодня одна такая убитая оса вылезла, прихрамывая, из-под моей кровати на коврик, а с другой я, оказывается, провела ночь в одной постели: утром увидела, как оса потягивалась на моей простыне...
Пока прокапывал кофе в кофеварке, собрала маленький букет из жёлто-оранжевых цветов, в каждом по осе, и горсточку гороховых стручков папе - он любит горох, радуется ему и удивляется.
Соседа-армянина, кажется, бросила жена... Как уехала в конце весны с детьми в Армению, так и не возвращается. Надоело ей тут за зиму, ещё и летом, что ли, сидеть и глазеть на недостроенный дом... Жора перестал бриться, борода у него с проседью, говорит папа. Жору видит только папа. Иногда папа почти торжественно объявляет: «Сегодня видел Жору! Он стоял на лестнице и сорвал яблоко.» Fabulous!
Вечером зажигается свет на веранде, которую армяне построили в прошлом году, и где пели всё лето.
Кристина красила веранду белой краской, уставляла её крупными кашпо с розами. Цветы и сейчас там стоят. Но на веранде никого нет - просто горит свет по вечерам. Моё чердачное окно выходит как раз на эту веранду. Когда я поднимаюсь к себе на ночь, свет на армянской веранде уже горит.
Я несколько минут смотрю на этот одинокий свет и розы, а потом зажигаю свою лампу и читаю перед сном.
«Как это - бросила? Почему? - удивился Медведь. - Тут же веранда! Цветы!»
И предложил заказать мне ещё джемов: «наверное, всё уже кончилось?»
«А нельзя сделать наоборот? - отказалась я. - Вызвать ко мне курьера, чтобы он привёз тебе кабачок, горох, зелень и цветы? А джем точно не надо повторять! Такое должно быть один раз. Кстати, я бы передала тебе нашего джема, сливового. Один получился нормальный, а второй - как подливка для мороженого.»
Медведь пропал и долго не отвечал. А я собрала ему слив с солнечных верхотур двух деревьев, и, пока собирала, придумала, как разложу зелень: петрушку с укропом, охапки салата вместе с молодым репчатым лучком, отдельно - базилик, и киндзу - тоже отдельно.
На дно сумки - кабачок - тот, который меньше похож на поросёнка, длинный и худощавый. А ещё можно срезать ревень - чем бы обвязать стебли? Да хоть бы и коричневой верёвкой! Медведь, прочитав в начале лета, что у нас растёт ревень, тут же, под волшебным влиянием слова «ревень», купил его задорого в Азбуке Вкуса...
И мяты ему. И смородиновый лист для медвежьего чая. И две банки сливового джема, как обещала. Горох! Горсть гороха, конечно. Сливу я решила передать, чтоб не подавилась, в маленьком молочном бидончике.
Потом я съела гречневой каши, запивая её сухим вином и чувствуя себя при этом бедным гордым рыцарем. Горячие зёрнышки гречки почему-то шевелились в тарелке, как будто из них кто-то выползал, очень неприятно.
Прилегла в комнате на диван, стала смотреть в окно и подумала, какие у нас в доме маленькие узкие окна - наверное, их сделали такими, чтобы в доме было теплее.
Ещё я подумала, что завтра 110 лет со дня рождения моего деды Ваты, как я называла его в детстве. Ровно в этот момент по электрическому проводу между фонарями пробежала белка! В это лето белки впервые появились у нас в саду и прыгали на яблонях...
Деда Вата умудрился последние лет сорок своей жизни провести на стуле с газетой. Вечером он смотрел телевизор. На даче окапывал приствольные круги деревьев, хотя деревья были уже довольно старые, и окапывать их было бесполезно, а может быть, даже вредно. Его день рождения всегда предвещал конец летних каникул, и мы ели шоколад. Дачу деда Вата не любил - ему там было тесно спать на диване, он задыхался, нервничал и успокаивался только когда садился на стул и закидывал руки за голову...
Наконец прорезался Медведь - от дачной посылки он отказался...
Накануне его биологическая мать сварила борщ, а родной отец Медведя стал подогревать и, неаккуратно помешивая, вылил всю кастрюлю на себя... Медведь отмывал кухню, отец вечером пошёл покупать продукты, а ночью они варили с Медведем новый борщ... Только тогда биологическая мать перестала расстраиваться и злиться.
И теперь Медведь боится, что, поскольку у родителей пошла чёрная полоса - «всё этот борщ» - мама дергается, отец тоже, они могут перехватить курьера и выбросить мою посылку...
Медведь прислал большое грустное сердце сливового цвета...
«Сердце цвета сливы, - погрустила я, - которую я собрала сегодня для тебя с дерева и думала положить в маленький белый бидончик...
«В бидончик???» - с сожалением переспросил Медведь и поставил три вопросительных знака.