(no subject)
Я, стало быть, даю уроки макияжа, учу людей краситься, разбираться во всех этих странных субстанциях, наносимых на лицо, объясняю назначение всех этих кисточек, кисточек и кисточек и подсказываю, какими из волосков бровей можно пожертвовать для достижения нужного эффекта. Они же взамен порой самопроизвольно учат меня совсем другим вещам - какие-то вещи, которые становятся вполне очевидными, только будучи оформленными в слова, и которые, пожалуй, важнее для понимания, чем все технологии раскраски лица, вместе взятые.
Вот, например, из недавнего, все от разных совсем людей:
- люди, застыв, разглядывают себя в маленькое зеркало и видят с расстояния в несколько сантиметров дефекты кожи, расширенные сосуды, поры и чёрные точки на носу, морщинки под глазами, вот этот шрам на подбородке и прыщик на лбу. Именно это они порой готовы считать чуть ли не самым главным знанием о своем лице, и при этом не видят, не представляют себя целиком. Окружающие смотрят с расстояния метр-полтора, и замечают общий строй черт лица, мимику, наклон головы, осанку и прочее такое. То, что сам человек никогда не увидит, неподвижно разглядывая себя в зеркальце вблизи. То же, что ему будет казаться такими явными изъянами, с полутора метров можно и не разглядеть, потому что пялиться на чью-то кожу в упор в рамках нормальной вежливости как-то не принято. То, что видим в себе мы и то, что видят в нас те, кто имеет с нами дело - иногда настолько разные вещи, что понимать это бывает очень грустно. Зато, когда человек вдруг осознает, что у него лице есть что-то кроме тех самых проблем, и что воспринимают, на самом-то деле, именно это, а не то, что так заметно в зеркале в нескольких сантиметрах от лица - вот настоящее открытие.
- есть лица, которые как бы не мужские и женские, а прежде всего просто человеческие. Понятно, что я имею дело, за редким исключением, именно с женщинами, и вот бывают такие лица - не то, чтобы в них какие-то явно мужские или андрогинные черты, просто они прежде всего именно человеческие, и только потом женские. Самое нелепое, что можно сделать в таком случае - это пытаться рисовать поверх этого "женщину". Что, кстати, не значит, что макияж тут противопоказан. Просто его надо делать иначе.
- то, что идет, не всегда будет нравиться. То, что нравится, не обязательно идет. Но есть вещи, которые соответствуют каким-то очень глубоким представлениям о себе, о том, как именно мне-как-мне стоит выглядеть, чтобы отражение в зеркале соответствовало строю мысли. И тогда это гораздо важнее, чем то, насколько это согласуется с, например, цветотипом или чем-то еще таким. Я учила женщину с природно пепельными волосами красить брови и ресницы в рыжеватый цвет, потому что она твердо знала, что ей следует быть рыжей, и красила волосы в соответствие с этой правдой. Я показывала женщине с очень мягкими, нежными чертами лица, как рисовать на себе нечто, высеченное из железобетона, потому что она в гробу видела эту мягкость. И еще с одной клиенткой мы вдумчиво выбирали черно-лиловые оттенки помады, потому что именно это ей сейчас оказалось созвучно. Впрочем, я сама выгляжу достаточно своеобразно со своими жилистыми руками, загрубевшми костяшками, раздавшимися плечами, прочей спецификой, которая бывает, когда тренировки служат не декоративным целям - но именно так я ощущаю себя вполне собой. Так что к чужим заморочкам я отношусь исключительно серьезно.
- как я уже писала, на курсах нас учили сглаживать неправильность черт, делать треугольные лица более овальными и любой разрез глаз приводить к миндалевидному. Но есть лица настолько неотразимо неправильные, что эту неправильность черт хочется утрировать, заострить до предела, вытащить наружу все своеобразие. Буквально несколько дней назад у меня на уроке была женщина с тихим голосом, очень осторожными манерами - и при этом с лицом хищной птицы. То есть если бы я снимала кино по "Американским Богам", я бы не колеблясь позвала её на роль Птицы. Это было настолько потрясающе, что у меня рука бы не поднялась там ничего смягчать. Ну, она и не поднялась.
Вот, например, из недавнего, все от разных совсем людей:
- люди, застыв, разглядывают себя в маленькое зеркало и видят с расстояния в несколько сантиметров дефекты кожи, расширенные сосуды, поры и чёрные точки на носу, морщинки под глазами, вот этот шрам на подбородке и прыщик на лбу. Именно это они порой готовы считать чуть ли не самым главным знанием о своем лице, и при этом не видят, не представляют себя целиком. Окружающие смотрят с расстояния метр-полтора, и замечают общий строй черт лица, мимику, наклон головы, осанку и прочее такое. То, что сам человек никогда не увидит, неподвижно разглядывая себя в зеркальце вблизи. То же, что ему будет казаться такими явными изъянами, с полутора метров можно и не разглядеть, потому что пялиться на чью-то кожу в упор в рамках нормальной вежливости как-то не принято. То, что видим в себе мы и то, что видят в нас те, кто имеет с нами дело - иногда настолько разные вещи, что понимать это бывает очень грустно. Зато, когда человек вдруг осознает, что у него лице есть что-то кроме тех самых проблем, и что воспринимают, на самом-то деле, именно это, а не то, что так заметно в зеркале в нескольких сантиметрах от лица - вот настоящее открытие.
- есть лица, которые как бы не мужские и женские, а прежде всего просто человеческие. Понятно, что я имею дело, за редким исключением, именно с женщинами, и вот бывают такие лица - не то, чтобы в них какие-то явно мужские или андрогинные черты, просто они прежде всего именно человеческие, и только потом женские. Самое нелепое, что можно сделать в таком случае - это пытаться рисовать поверх этого "женщину". Что, кстати, не значит, что макияж тут противопоказан. Просто его надо делать иначе.
- то, что идет, не всегда будет нравиться. То, что нравится, не обязательно идет. Но есть вещи, которые соответствуют каким-то очень глубоким представлениям о себе, о том, как именно мне-как-мне стоит выглядеть, чтобы отражение в зеркале соответствовало строю мысли. И тогда это гораздо важнее, чем то, насколько это согласуется с, например, цветотипом или чем-то еще таким. Я учила женщину с природно пепельными волосами красить брови и ресницы в рыжеватый цвет, потому что она твердо знала, что ей следует быть рыжей, и красила волосы в соответствие с этой правдой. Я показывала женщине с очень мягкими, нежными чертами лица, как рисовать на себе нечто, высеченное из железобетона, потому что она в гробу видела эту мягкость. И еще с одной клиенткой мы вдумчиво выбирали черно-лиловые оттенки помады, потому что именно это ей сейчас оказалось созвучно. Впрочем, я сама выгляжу достаточно своеобразно со своими жилистыми руками, загрубевшми костяшками, раздавшимися плечами, прочей спецификой, которая бывает, когда тренировки служат не декоративным целям - но именно так я ощущаю себя вполне собой. Так что к чужим заморочкам я отношусь исключительно серьезно.
- как я уже писала, на курсах нас учили сглаживать неправильность черт, делать треугольные лица более овальными и любой разрез глаз приводить к миндалевидному. Но есть лица настолько неотразимо неправильные, что эту неправильность черт хочется утрировать, заострить до предела, вытащить наружу все своеобразие. Буквально несколько дней назад у меня на уроке была женщина с тихим голосом, очень осторожными манерами - и при этом с лицом хищной птицы. То есть если бы я снимала кино по "Американским Богам", я бы не колеблясь позвала её на роль Птицы. Это было настолько потрясающе, что у меня рука бы не поднялась там ничего смягчать. Ну, она и не поднялась.