Мой личный Ад
Сейчас я действительно очень задумываюсь, прежде чем ответить на элементарный вопрос "Как дела?" Потому что врать не хочется, а скажешь правду - сразу все начинают выспрашивать что, да как, да почему... А ведь каждый раз рассказываешь - каждый раз переживаешь заново...
Поэтому на фоне всего этого говнища в жизни, я хочу рассказать про один чудесный день, потому что мне очень хочется мысленно пережить его еще раз...
Меня выгрузили на ZOB'е (центральном автовокзале) всего на каких-то три часа раньше, чем надо было. То есть, всего-то в 6 утра. Собрав мужество и пять лет универа в кулак, мне удалось купить у сонной продавщицы в газетном киоске карточку пополнения счета и позвонить Ему. Заспанное, несоображающее ничего спросонок дитё, пугалось, что проспало и зевало в трубку. А я улыбалась и не могла в это поверить. Потому что мы не разговаривали почти год. И потому что выходя из автобуса в Берлине я была почти уверена, что мы не встретимся. Случится очередная глобальная катастрофа и мы не встретимся. Может, так и должно было быть?...
Я обещала ехать к Нему как можно медленнее (душ-умыться-одеться-прибраться-кофе), "случайно" не добежала на электричку, офигела от местных погодных условий (в тот момент, когда в поезде рядом со мной, укутанной в кофту-куртку-перчатки девушкой, сел парень в коротких штанишках и майке с коротким рукавом. "Где-то косяк", подумала тогда я...)), тупо лыбилась на берлинское граффити, представляя почему-то "как ужасно и скучно будет сегодня на парах в далеком-далеком Минске", а потом, стоя в условном месте, звонила маме, чтобы как-то отвлечься от выскакивающего из груди сердца...
И Он пришел. И я не помню, когда меня последний раз обнимали так крепко, и обнимали ли вообще. И мы пошли домой. И Он кормил меня завтраком, совал мне в сумку ворованный у EasyJet Ментос, сетовал на выбор Германии для Евровидения и показывал, как можно сделать отстойную песню Кэтти Перри клёвой. А я играла с котом и умилялась туалетной бумаге в цветочек.
Потом была Шпандауская цитадель, летучие мыши, спор с работником о Вайссруссланде и Беларуси - о, да, на немецком, гордитесь мной! (нет, Он даже не дергался помочь мне с переводом, Он просто сидел на лестнице и умиленно хихикал, подлец) - и прогулка по моим любимым местам... И, боже, как же хорошо было сидеть на удивительно теплом мартовском солнышке у Бранденбургских ворот, потягивать какую-то очередную помесь пива с чем-то еще (любят они почему-то пиво со всякими фруктовыми дрянями мешать - но ничего, съедобно), разговаривать о какой-то фигне, периодически гнобить друг друга (да, мы два мизантропа), пугать туристов обилием владеемых языков на выбор (увы, итальянского ни один из нас так и не знал)... Потом выбирать себе машины на Потсдамерплатц, пританцовывать под музыку какой-то группы, играющей прямо на островке безопасности на переходе, пытаться отковырять кусочек от огромного жирафа Лего (нет, если бы мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотели, мы бы отковыряли!), писать одногруппнице язвительные СМСки с приветом преподше, прийти к выводу, что в городской архитектуре этот музыкант разбирается исключительно в точки зрения акустики, под заходящее солнце тянуть холодное пивко в биргартене у реки, по рукам окружающих гадать, на какой руке немцы носят обручальные кольца, и сокращать, сокращать дистанцию.... Проксемика, говорите? Так вот, помимо общественной, социальной, личностной и интимной, есть еще слишком интимная, аццки интимная и непростительно интимная зоны! По крайней мере, мне так казалось. Ибо если Он меня касался (а Он, скотина, это делал), то Он касался уже не тела, Он настырно врывался в мой мозг, в мои мысли, в мою память, во всё, что я так старательно пыталась от Него прятать, Он хозяйничал там как хотел, а я Ему это позволяла, радуясь, что завтра этого уже не будет, и жалея, что всё это не произошло ТОГДА, ведь ТОГДА это была бы не просто петардочка - пфшык! - эмоций, а целый салют на 3 июля!
Я, как никогда, ненавидела Его в тот день. Мне было до слез обидно, что Он лишил меня того счастья, которое я могла БЫ испытывать. И я не верила Ему. Я просто знала, что в 6:13 я уеду, и всё закончится. Он говорил о том, чтобы вместе поехать куда-нибудь в отпуск, а я не верила. Он говорил о том, что приедет ко мне в Дахау, а я не верила. В 6:12 я стояла в поезде, Он на платформе, и мы целовались через открытые двери. Он говорил, что будет скучать. Я говорила, что верю. Я врала.
Я и сейчас не верю. Немножечко, самую малость надеюсь, но не верю. Хотя нет, не надеюсь... Я скучаю - это правда. Так, пожалуй, можно скучать по Крыму. Да, когда я там отдыхала, это было здорово, да, там были чудесные люди, да, это было приключение, но нет, когда бы я ни приехала туда снова, это никогда не будет ТЕМ Крымом, по которому я скучаю. Вот и Он никогда не будет тем человеком, по которому я скучаю. Как говорится, I don't miss you, I miss who I thought you were.
Он и сейчас продолжает говорить, каким был чудесный тот день и как Он хочет его повторить. Я и сейчас скучаю, и всё еще не верю. У нас был один день, не больше и не меньше, и это хорошо. Меньше - значит, ничего. Больше - значит, слишком много чувств. Один день - в самый раз. Как раз достаточно для того, чтобы по нему скучать, но не испытывать боли.
И мне действительно, по-хорошему, хочется в этот день. Неожиданно теплого солнца. Неожиданно крепких объятий. Неожиданно нежных поцелуев. Безобразий на курилке пивной биржи. Улыбчивого работника магазина (кажется, с итальянскими корнями) спрашивающего, как правильно произносится название той или иной водки (Столичная, Горбачев и прочие русские слова). Представления меня знакомым, почему-то с оттенком "это ТА Ирина". Ту секунду, когда он неожиданно крепко меня обнял и поцеловал мои волосы (о, эта секунда!...). Заботливо уложенного мне в рюкзак завтрака. Кошачих зарапин на руках. Дурацких обещаний и планов, которые приятно представить и легко отвергнуть. Берлин.
И больше всего мне хочется снова забыть перевести часы на немецкое время, проснуться на час раньше нужного и целовать его в живот... такой тёплый и нежный живот... и даже слышать, как Он улыбается...
Между моим приездом и отъездом было 24 часа. Принимая во внимание все полтора года наших, так сказать, взаимоотношений, эти 24 часа, возможно, попали в топ самых глупых моих действий в жизни. Но мне тепло вспоминать о них... И сейчас, когда реальность совсем не радует, мне тепло думать, что когда-нибудь всё будет. Нет, я не рассчитываю на Него, просто я знаю, что Он - гарантированный источник гормона счастья, а всех других еще нужно полюбить. Но на это сейчас просто нет сил...
Да, это моё счастье и мой мучитель. Это мой личный ад. И сейчас я застряла где-то в 6:12 на пятом пути вокзала Берлин-Шпандау. Когда всё еще как бы есть, но его уже как бы нет. Где-то между крыльями, которые потом всё равно обрежут, и отчаянием, что это не вернуть. То, что я не верю, дает мне власть. То, что я скучаю, дает мне власть на мгновение отдать власть Ему. Я не буду ругать себя за это мгновение, потому что мне сейчас так нужна ласка, пусть недолгая, пусть ненастоящая, но пусть она будет...
Потому что на вопрос "Как дела?" в реальной жизни ответом будет фраза "Секундная стрелка сделала круг, часы показали 6:13, двери закрылись, что-то хорошее закончилось, стало темно и страшно..."
Поэтому на фоне всего этого говнища в жизни, я хочу рассказать про один чудесный день, потому что мне очень хочется мысленно пережить его еще раз...
Меня выгрузили на ZOB'е (центральном автовокзале) всего на каких-то три часа раньше, чем надо было. То есть, всего-то в 6 утра. Собрав мужество и пять лет универа в кулак, мне удалось купить у сонной продавщицы в газетном киоске карточку пополнения счета и позвонить Ему. Заспанное, несоображающее ничего спросонок дитё, пугалось, что проспало и зевало в трубку. А я улыбалась и не могла в это поверить. Потому что мы не разговаривали почти год. И потому что выходя из автобуса в Берлине я была почти уверена, что мы не встретимся. Случится очередная глобальная катастрофа и мы не встретимся. Может, так и должно было быть?...
Я обещала ехать к Нему как можно медленнее (душ-умыться-одеться-прибраться-кофе), "случайно" не добежала на электричку, офигела от местных погодных условий (в тот момент, когда в поезде рядом со мной, укутанной в кофту-куртку-перчатки девушкой, сел парень в коротких штанишках и майке с коротким рукавом. "Где-то косяк", подумала тогда я...)), тупо лыбилась на берлинское граффити, представляя почему-то "как ужасно и скучно будет сегодня на парах в далеком-далеком Минске", а потом, стоя в условном месте, звонила маме, чтобы как-то отвлечься от выскакивающего из груди сердца...
И Он пришел. И я не помню, когда меня последний раз обнимали так крепко, и обнимали ли вообще. И мы пошли домой. И Он кормил меня завтраком, совал мне в сумку ворованный у EasyJet Ментос, сетовал на выбор Германии для Евровидения и показывал, как можно сделать отстойную песню Кэтти Перри клёвой. А я играла с котом и умилялась туалетной бумаге в цветочек.
Потом была Шпандауская цитадель, летучие мыши, спор с работником о Вайссруссланде и Беларуси - о, да, на немецком, гордитесь мной! (нет, Он даже не дергался помочь мне с переводом, Он просто сидел на лестнице и умиленно хихикал, подлец) - и прогулка по моим любимым местам... И, боже, как же хорошо было сидеть на удивительно теплом мартовском солнышке у Бранденбургских ворот, потягивать какую-то очередную помесь пива с чем-то еще (любят они почему-то пиво со всякими фруктовыми дрянями мешать - но ничего, съедобно), разговаривать о какой-то фигне, периодически гнобить друг друга (да, мы два мизантропа), пугать туристов обилием владеемых языков на выбор (увы, итальянского ни один из нас так и не знал)... Потом выбирать себе машины на Потсдамерплатц, пританцовывать под музыку какой-то группы, играющей прямо на островке безопасности на переходе, пытаться отковырять кусочек от огромного жирафа Лего (нет, если бы мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотели, мы бы отковыряли!), писать одногруппнице язвительные СМСки с приветом преподше, прийти к выводу, что в городской архитектуре этот музыкант разбирается исключительно в точки зрения акустики, под заходящее солнце тянуть холодное пивко в биргартене у реки, по рукам окружающих гадать, на какой руке немцы носят обручальные кольца, и сокращать, сокращать дистанцию.... Проксемика, говорите? Так вот, помимо общественной, социальной, личностной и интимной, есть еще слишком интимная, аццки интимная и непростительно интимная зоны! По крайней мере, мне так казалось. Ибо если Он меня касался (а Он, скотина, это делал), то Он касался уже не тела, Он настырно врывался в мой мозг, в мои мысли, в мою память, во всё, что я так старательно пыталась от Него прятать, Он хозяйничал там как хотел, а я Ему это позволяла, радуясь, что завтра этого уже не будет, и жалея, что всё это не произошло ТОГДА, ведь ТОГДА это была бы не просто петардочка - пфшык! - эмоций, а целый салют на 3 июля!
Я, как никогда, ненавидела Его в тот день. Мне было до слез обидно, что Он лишил меня того счастья, которое я могла БЫ испытывать. И я не верила Ему. Я просто знала, что в 6:13 я уеду, и всё закончится. Он говорил о том, чтобы вместе поехать куда-нибудь в отпуск, а я не верила. Он говорил о том, что приедет ко мне в Дахау, а я не верила. В 6:12 я стояла в поезде, Он на платформе, и мы целовались через открытые двери. Он говорил, что будет скучать. Я говорила, что верю. Я врала.
Я и сейчас не верю. Немножечко, самую малость надеюсь, но не верю. Хотя нет, не надеюсь... Я скучаю - это правда. Так, пожалуй, можно скучать по Крыму. Да, когда я там отдыхала, это было здорово, да, там были чудесные люди, да, это было приключение, но нет, когда бы я ни приехала туда снова, это никогда не будет ТЕМ Крымом, по которому я скучаю. Вот и Он никогда не будет тем человеком, по которому я скучаю. Как говорится, I don't miss you, I miss who I thought you were.
Он и сейчас продолжает говорить, каким был чудесный тот день и как Он хочет его повторить. Я и сейчас скучаю, и всё еще не верю. У нас был один день, не больше и не меньше, и это хорошо. Меньше - значит, ничего. Больше - значит, слишком много чувств. Один день - в самый раз. Как раз достаточно для того, чтобы по нему скучать, но не испытывать боли.
И мне действительно, по-хорошему, хочется в этот день. Неожиданно теплого солнца. Неожиданно крепких объятий. Неожиданно нежных поцелуев. Безобразий на курилке пивной биржи. Улыбчивого работника магазина (кажется, с итальянскими корнями) спрашивающего, как правильно произносится название той или иной водки (Столичная, Горбачев и прочие русские слова). Представления меня знакомым, почему-то с оттенком "это ТА Ирина". Ту секунду, когда он неожиданно крепко меня обнял и поцеловал мои волосы (о, эта секунда!...). Заботливо уложенного мне в рюкзак завтрака. Кошачих зарапин на руках. Дурацких обещаний и планов, которые приятно представить и легко отвергнуть. Берлин.
И больше всего мне хочется снова забыть перевести часы на немецкое время, проснуться на час раньше нужного и целовать его в живот... такой тёплый и нежный живот... и даже слышать, как Он улыбается...
Между моим приездом и отъездом было 24 часа. Принимая во внимание все полтора года наших, так сказать, взаимоотношений, эти 24 часа, возможно, попали в топ самых глупых моих действий в жизни. Но мне тепло вспоминать о них... И сейчас, когда реальность совсем не радует, мне тепло думать, что когда-нибудь всё будет. Нет, я не рассчитываю на Него, просто я знаю, что Он - гарантированный источник гормона счастья, а всех других еще нужно полюбить. Но на это сейчас просто нет сил...
Да, это моё счастье и мой мучитель. Это мой личный ад. И сейчас я застряла где-то в 6:12 на пятом пути вокзала Берлин-Шпандау. Когда всё еще как бы есть, но его уже как бы нет. Где-то между крыльями, которые потом всё равно обрежут, и отчаянием, что это не вернуть. То, что я не верю, дает мне власть. То, что я скучаю, дает мне власть на мгновение отдать власть Ему. Я не буду ругать себя за это мгновение, потому что мне сейчас так нужна ласка, пусть недолгая, пусть ненастоящая, но пусть она будет...
Потому что на вопрос "Как дела?" в реальной жизни ответом будет фраза "Секундная стрелка сделала круг, часы показали 6:13, двери закрылись, что-то хорошее закончилось, стало темно и страшно..."