6 лет в России - воспоминания немецкого специалиста о жизни в послевоенном СССР, Фрязино
Оригинал взят у marss2 в 6 лет в России - воспоминания немецкого специалиста о жизни в послевоенном СССР
Оригинал взят у hedgehoginahaze в 6 лет в России - воспоминания немецкого специалиста о жизни в послевоенном СССР
Оригинал взят у Немцы во Фрязино (1946-1952)
Да… 6 лет в России. Каково это, угодить на 6 лет в Россию и с семьей возвратиться назад в Германию? Эта длинная, но действительно показательная поездка началась вскоре после войны, и причиной ее стало требование СССР о выполнении репараций.
Как это случилось? Я работал в «Fernseh-GmbH», в основной части фирмы, которая переехала в годы войны в Судетскую область. Конечно, производственная программа дополнялась важными для войны направлениями. Одним из примеров военного применения такой мирной технологии, как телевидение, была следующая программа: сброшенная самолетом радиоуправляемая бомба с помощью установленной на ней телекамеры передает пилоту изображение цели, на основе которого он направляет бомбу посредством беспроводного дистанционного управления. Начавшиеся разработки этой программы не успели принести каких-либо практических результатов. К концу войны часть завода, основу сегодняшнего «Fernseh-GmbH» в Дармштадте, начали эвакуировать на запад - в Баварию.
Клонка замерзла.
После окончания войны Судетская область отошла Чехословакии. Вошедшая Красная армия захватывала находящиеся здесь немецкие заводы и размещала на них русские заказы, а в отделы развития в большинстве случаев назначались отраслевые офицеры, или информаторы. Они достаточно хорошо говорили по-немецки. На моем участке - разработки и изготовления кинескопов и специальных ЭЛТ - я должен был осуществлять надзор за двенадцатью офицерами.
Сотрудничество с русской стороной было деловым и лишенным эмоций, даже с определенным пониманием ситуации. Кроме того, оно было подкреплено курсом русского языка. В результате «инвентаризации» был собран длинный грузовой поезд, а группа из 21 немца была приглашена ехать в Россию. Хорошее обращение, хорошая работа и возвращение на Родину гарантировались нам через 2 года; кроме того, мы могли взять с собой семью и перевезти мебель.
Побег наших семей из Чехословакии, к этому моменту действительно шовинистической, казался невозможным, а предложение работы в условиях того времени выглядело довольно заманчивым - организация дела и личный вид офицеров обнадеживали, - и мы все решились поехать. Решающим аргументом послужило то, что семьи оставались с нами.
Я хочу пропустить действительно авантюрную 15-недельную поездку, со встречей Рождества и Нового Года в товарном вагоне, где находились пять семей с десятью детьми, поскольку предпочел бы рассказать о нашей жизни в России. Нужно отметить, что мой рассказ будет скорее о России, чем об СССР, с которым вне России мы не познакомились. Я хотел бы еще подчеркнуть, что наши договоренности относительно работы и уровня жизни устанавливались сначала исходя из реалий российского послевоенного времени, однако позже были, в общем и целом, существенно улучшены. Вот только два года превратились в шесть. Точнее, в шесть лет и четыре месяца. И то, что мы вообще смогли возвратиться на родину, объясняется начавшейся примерно через четыре года после окончания войны постепенной сменой курса советского правительства с военного на дипломатический. Пожалуй, нашим возвращением мы обязаны изобретению термина «сосуществование».
6 лет - долгий срок. Более-менее полно рассказать о них за один вечер вряд ли возможно. Мне хотелось бы сделать короткие зарисовки основных моментов нашего пребывания в России. Конечно же, все они отражают субъективные впечатления, оставшиеся от того времени.
Прибытие
Наш переезд в Россию закончился 7-го января 1946 года во Фрязино - промышленном поселении примерно в 60 км на северо-востоке от Москвы. На следующий день к территории института грузовиком доставили оборудование и нашу мебель, а нам выделили квартиры. Моя семья (мы с женой, трое детей и гувернантка) получила 2 комнаты в трехкомнатной квартире с центральным отоплением, водой, электричеством и кухней в новом каменном доме. В третью комнату заселилась немецкая семья с двумя детьми. Это был характерный для того времени жилищный кризис. После четырех лет интенсивных строительных работ вся квартира досталась нам. В ней была и ванная комната, которая, однако, оставалась чуланом, так как собственно ванна там отсутствовала. (Автор пишет, что ванны использовались на фабрике для приготовления кислой капусты. Судя по всему, кто-то подшутил над доверчивым немцем. - А. Ч.) Имелась и кухонная плита, но она, вероятно, была рассчитана на русский размер поленьев. Спустя несколько месяцев я разобрал ее и затем переложил, собрав из кирпичей, глины и найденных на улице железных прутьев в более компактном виде.
В этих домах по ул. Московская были выделены квартиры первой группе немецких специалистов
Но самое прекрасное впечатление в момент нашего появления осталось от отношения к нам русских детей, преимущественно школьников, которые живо заинтересовались этой маленькой сенсацией. Они с удовольствием проговаривали немецкие числа, рассказывали нам, что у них в школе преподается немецкий и английский язык. Они были веселы и свободны от какой-либопредвзятости по отношению к нам, немцам, и это согревало наши сердца даже в русскую зиму.
Работа
Мой контракт в местном научно-исследовательском институте начинался в конце января, после нескольких предварительных обсуждений. Сначала я должен был организовать работу высоковакуумного участка для производства кинескопов на базе привезенного оборудования. Моей главной задачей было проведение научных, технологических и методических консультаций, а также разработка специальных ЭЛТ (электронно-лучевых трубок), в частности, ионоскопов - приемных ЭЛТ в видеокамерах тех лет. Начальник отдела, как тогда было принято, состоял в партии. Некоторые этажи здания института контролировались вооруженными комендантками, что можно наблюдать в русских гостиницах и сегодня (доклад был написан в 1983 г. - Ред.).
Немецкие специалисты в Гребнево. По меркам того времени они были устроены неплохо: уровень зарплаты был порядка 3000 рублей в месяц.
В совместной работе с русскими инженерами бросалось в глаза их узкоспециализированное образование, недостаток методологической подготовки, экспериментального опыта и измерительной практики, а также склонность к чисто эмпирическим путям решения задач. Профессор университета, с которым я говорил об этом, объяснял пробелы образования тем, что в то время наблюдался недостаток учебного экспериментального оборудования, и очень хорошее, в целом, теоретическое образование на практике забывалось относительно быстро. Но ситуация менялась в лучшую сторону, и уже примерно через четыре года в отделении появились сотрудники, работа с которыми действительно приносила радость. Существенным подспорьем в научно-технической работе была вполне укомплектованная центральная библиотека. Она включала книги из ранее созданного немецкого книгохранилища и постоянно пополнялась свежей иностранной специальной литературой. Русские книги по специальности представляли собой сочетание теории и практики и в этом плане были похожи на американские. Немецкие книги, напротив, больше тяготели к законченному изложению физико-математической теории предмета.
С самого начала меня поразил технический талант и способность к обучению в области ремесел: после короткого введения в новую для них работу стеклодува несколько необученных колхозников обращались с горячим стеклом как опытные мастера. О качестве используемого стекла я не могу сказать ничего положительного, и все же я был в некоторой степени озадачен.
Пополнение
Спустя примерно 9 месяцев после нашего приезда прибыло еще около 60 сотрудников с семьями из берлинского «Hochfrequenzwerkes». Часть из них разместилась во Фрязино, - в смежном с нашим каменном доме и в новых деревянных (так называемых «финских») домиках, остальных поселили в зданиях гребневской усадьбы, ранее занятых санаторием. Эта группа была вывезена, так же как и наша, в виде полностью работоспособной части завода. Их отъезд из Берлина (в том числе погрузка мебели) был делом одной ночи - результатом молниеносной операции Красной Армии. Примерно через полгода после приезда этой группы 17 её сотрудников и большая часть привезенного с ними оборудования были переведены в Ленинград.
Контроль, обслуживание
С увеличением количества немцев возрастала численность так называемой группы обслуживания, или группы политического надзора. К ним можно было обращаться и со всеми вопросами, не касающимися рабочих дел. Для поездок в Москву к нам приставили провожатого, а зону свободного перемещения ограничили тремя километрами в диаметре. Контролировали устраиваемые нами общественные мероприятия, заботились о языковых курсах и даже были обеспокоены нашим культурным уровнем, заботились о политическом образовании - и все это, однако, без особого успеха.
Мы считали, что их основной задачей был надзор за нами, без которого было бы невозможно обеспечение секретности. Впрочем, надзор существовал и раньше. Еще до прибытия новой немецкой группы мы были ограничены в почтовой переписке и довольно долго не могли сообщить родственникам о своем прибытии на место. Таким образом русские добились того, что о приезде новой группы, о которой нам уже было известно, мы не смогли сообщить знакомым в Германию. Из многих отдельных наблюдений можно было заключить, что контроль почты осуществлялся постоянно.
Чтобы поддерживать связь с родителями (которая со стороны могла показаться враждебной), я начал с отцом партию в шахматы по переписке. После 15-го ходазаписи ходов были, вероятно, приняты за шифр - и снова вступила в действие цензура. Первым письмом, которое я получил после этого случая (примерно 8 месяцев спустя), было сообщение о смерти моего отца.
И второй пример. Я получил письмо от трех знакомых немцев из Судет - специалистов по стеклу, которых перевезли в сравнительно удаленный от населенных мест завод по производству стекла и керамики, примерно в 150 км к северу от Москвы. Мы по почте договорились о встрече на выходных. Стояла глубокая зима. Мы с женой добрались по железной дороге до ближайшего города, а оставшиеся десять километров вынуждены были проехать на грузовике, что было характерно для того времени. В пути мне запомнилась одна русская женщина с необыкновенно толстым носом. После нашего благополучного возвращения я узнал, что она была сотрудницей отдела кадров нашего института. Мы никому ничего не говорили об этой поездке. Однако все три немца вскоре были переведены в наш институт.
Вопрос с провожатым, впрочем, вскоре разрешился приятным для обеих сторон образом. Провожатый получал в Москве на вокзале 10 рублей из рук в руки и наслаждался, как и мы, безмятежной свободой передвижений, а к оговоренному заранее сроку он снова принимал нас под свое крыло на вокзале.
Население
Описывать русское население очень непросто - настолько оно многолико. Есть большая разница между партийными и беспартийными. Кроме того, люди из одной и другой группы по-разному ведут себя в коллективе и при личном общении.
Членство в КПСС, к которому молодежные организации систематически готовят пионеров и комсомольцев, охватывает примерно каждого двадцатого гражданина СССР. При случае можно было вполне открыто беседовать с глазу на глаз с членами партии и при этом обсуждать даже некоторые болезненные идеологические вопросы или трудности партийной линии. Тем не менее лицо собеседника разительно менялось, если к беседе присоединялся еще один русский: снова одевалась маска и, если тема полностью не иссякала, собеседник возвращался к старым официальным штампам, с которыми никакой коммунист не может расстаться при свидетелях.
Партийцы охотно хвастались тем, что членство в партии, заслуженное образцовым поведением, представляет собой особенно почетную награду. Никогда нельзя было узнать ничего существенного об их личных принципах и мировоззрении. Кроме нескольких пропагандистских изречений о пути развития страны от социализма к коммунизму в их наивнейшем варианте, от них ничего нельзя было услышать. А беседы на темы репрессий или сталинских «чисток» вообще являлись табу.
Однозначно, члены партии делали карьеру значительно быстрее и с повышением должности получали все более значительные и всесторонние материальные выгоды, такие как покупка дефицитных товаров по малой цене, льготы при получении квартир и тому подобное. Кроме того, бросалось в глаза их карикатурное, ярко выраженное пользование данной им властью, особенно по отношению к нижестоящим; иногда действительно явным и отвратительным образом ради собственного блага. Я предполагаю также, что всеобщее увлечение лозунгами и плакатами применялось для своеобразного оправдания этих привилегий. Эта роль КПСС до сих пор не обсуждается, так как новые члены должны быть уверены, что эти их преимущества сохранятся. И именно они, пожалуй, особенно убедительно представят вам настоящую «партийную линию». Но так называемое бесклассовое общество, очевидно, является только благочестивой сказкой. Это доказывается и тем, что особым социальным положения пользуются некоторые группы населения, к которым, кроме партийных, относятся также естественники, врачи, высокопоставленные начальники, признанные писатели, деятели искусства, специалисты с государственными наградами. Эти люди одновременно с почетным статусом получали и существенные экономические преимущества.
Беспартийное население, составляющее большинство, производит впечатление скромных, приветливых, дисциплинированных и сдержанных людей, где бы вы их ни встретили: на улице, в походе за покупками, в общественном транспорте, на культурных или развлекательных мероприятиях или на работе.
В личной жизни они просты, сердечны, готовы помочь, очень любят детей, просто окутывая их заботой, внимательны, гостеприимны. Большинство из них сохранило в себе также и глубокую Веру. Они любят свою Родину без каких-либо условий. Они говорят обо всем, но только не о политике. Любят танцевать и петь, но их песни грустные, даже когда им очень весело. Сложилось впечатление, что их обычаи не позволяют вторгаться политике в их спокойную, размеренную личную жизнь. При этом они нисколько не враждебны, не оппозиционны по отношению к правительству. В общении с немцами, как мы с радостью отметили, они открыты и любезны и не показывают никакого намека на враждебность, в отличие от некоторых членов партии.
Этот мостик славился тем, что зимой с него часто растаскивали доски. Поэтому тем, кто ходил через него на работу или в школу (из Гребнево во Фрязино), часто приходилось переходить по одной единственной доске. Один из немецких специалистов по фамилии Малхов (Malchow) упал с этого «мостика» в воду (зимой!). С тех пор он назывался «Malchow-Bruecke» (мост Малхова). (Обратите внимание на ширину Любосеевки в конце 40-х! Мостик остался на том же месте. Вид на Гребнево со стороны Фрязино.)
К описанию населения стоит также прибавить такие специфичные для России явления, как черный рынок и левая работа. Очевидно, что и то, и другое (а черный рынок - даже при определенном попустительстве государства) образуют необходимое дополнение государственной экономики. Черный рынок предлагает продукты мелкого производителя и новые либо бывшие в использовании предметы ежедневного потребления, включая одежду. Однако, как мне показалось, на черном рынке также реализовывалось значительное количество изделий так называемого «серого рынка». Левая работа - это то, что в свободной экономической модели называется независимым ремесленным производством. Понятно, что значительную роль в этом играют «чаевые». Они требуются всякий раз, когда нужно что-то достать.
Особая статья - это любовь к спирту, которая, вероятно, находится в прямой зависимости от жесткости зимы, возрастающей в восточном направлении. Русский пьет много, в большинстве случаев без обыкновенной у нас уютно-общительнойатмосферы, стараясь как можно быстрее оказаться в желаемом состоянии дурмана. Ущерб народному хозяйству от пьянства описать невозможно; зимой часты случаи обморожения. Вся пропаганда, начинавшаяся еще в молодежной работе комсомола, и угрозы наказания на предприятиях оставались практически безуспешными (по крайней мере, в наше время). Пьяного русского нужно уговаривать как ребенка. А если опьянение сильное, то он становится в большинстве случаев неприятно бесцеремонным.
В этой связи будет интересно перечислить несколько русских обычаев, порядков и правил этикета, которые мне бросились в глаза:
Русские законы, а также инструкции по поведению на рабочем месте строги, строги до жестокости. Впрочем, имеется очень широкий порог терпимости, сдерживающий их применение, поэтому русские могут жить с ними. Однако, если механизм запущен, то закон соблюдается непреклонно.
Приведу пример такого формального суда, который выглядит прямо-такиневероятно. В большом центральном конструкторском зале все рассматривают карикатуру на немецкого конструктора. Все смеются, а он не понимает причины смеха. У одного из русских есть в руке экземпляр. Немец говорит: «Дай мне хоть посмотреть!». И выхватывает этот экземпляр. Русский отбирает, немец хватает еще раз, при этом слегка задев голову русского, и просит прощения. Заместитель начальника отдела пишет докладную записку: немец устроил драку с русским на рабочем месте.
Приговор: исправительно-трудовой лагерь или, в качестве замены, высокий денежный штраф. Немецкий конструктор попросил меня, чтобы я поговорил с его начальником отдела. Начальник отдела согласился с моим аргументом, что одновременно с отцом не должны наказываться трое его детей, а я, в свою очередь, согласился с тем, что поступок виновного, разумеется, был невероятной глупостью. В конце концов, он согласился с моим предложением утвердить в качестве наказания этому конструктору необходимое количество сверхурочных работ. Таким образом, приговор мог быть по крайней мере смягчен.
Для следующей иллюстрации характера русских я хотел бы рассказать следующую, в чем-то даже приятную историю: один немецкий коллега на пути к институту на непосыпанном песком зеркальном льду сломал себе ногу и потерял трудоспособость на пять месяцев. В течение этого времени ему платили только 64% от его зарплаты. На все вопросы отвечали, что это - закон, и зарплата всегда рассчитывалась таким образом. Я выпросил у главного бухгалтера текст закона и нашел там, что установлено не 64%, а однозначно 80%. Несколько запутанный текст был однажды неправильно понят, и недоразумение осталось без критики. Мой немецкий коллега, а также русский руководитель института получили недостающую разницу. После этой истории меня радостно приветствовали на предприятии даже незнакомые русские.
Так как рассказывать легче, чем формулировать какие-либо критические оценки, я хотел бы дополнительно вспомнить еще о двух маленьких случаях, которые должны показать, что при встрече с московской полицией все может закончиться счастливо, даже если у Вас нет никакого удостоверения личности - при правильном поведении.
Это случилось незадолго до нашего первого Рождества в России. Я должен был закупить кое-что для рождественской выпечки и спросил полицейского, где находится центральный рынок. Мое произношение, очевидно, вызвало у него подозрения, и он арестовал меня, приняв за немецкого военнопленного. В полицейском участке у меня все отобрали, и одетый в гражданское комиссар начал меня допрашивать. Выяснилось, что ему не вполне известно об использовании немецких специалистов в России. Я рассказал об институте, а также о том, что мы зарегистрированы в Москве, в Министерстве текстильной промышленности. Вскоре я получил свои вещи назад, и он отвез меня на своей машине к Министерству, где мой довольно фантастический для военнопленного рассказ подтвердился. На прощание он извинился и вежливо пожал мне руку.
И второй пример:
Мы решили посетить нашего среднего сына, которому в московской больнице прооперировали миндалины. Мы ехали в переполненном трамвае, и моя жена вдруг воскликнула: «В сумке нет портмоне!». А там было добрых сто рублей. Я сказал кондуктору, что нас обокрали, и попросил оставить двери закрытыми и вызвать полицейского. Она так и поступила - звук свистка до сих пор стоит у меня в ушах. Входит полицейский. Внезапная толкотня, юноша открывает руками дверь рядом с водителем и исчезает вместе с полицейским. Трамвай снова тронулся, и мы уже не смогли увидеть само задержание из-за стройплощадки. Мы вышли на следующей остановке, и один из пассажиров указал на двух полицейских и юношу.
Мы подошли, полицейский повернулся к нам со словами: «Вот он!». После чего все мы направились к полицейскому участку. У юноши в карманах была только купюра в сто рублей, небольшой моток шпагата и грязный платок. Полицейский вернул мне деньги и стал выяснять ситуацию в любезной беседе, после чего продиктовал мне протокол, который я подписал. И все, хотя у меня не было с собой документов. Мы действительно радовались этой широте натуры и эффективности полиции. Но до сих пор я ловлю себя на том, что в давке невольно проверяю свое портмоне.
Школа
Занятия немецких детей проходили в нескольких классах. Русскую школу посещали те, кто на тот момент уже учился в германской школе. После прибытия второй немецкой группы ученики первого класса были определены в первый класс русской школы и знакомились - уже на русском языке - с алфавитом при помощи картинок и предметов с наиболее употребительными повседневными словами. Все остальные новые ученики посещали точно такую же русскую школу.
Школа находилась в вестибюле второго этажа корпуса № 3 (восточный флигель) гребневской усадьбы (тогда она называлась санаторием им. Семашко). Первым учителем был Александр Алексеевич Покровский. Позже занятия стали проходить на первом этаже здания № 1 (главный корпус). Но вскоре спецшколу перенесли во Фрязино, в дом № 12 по улице Институтской. Директором стала Екатерина Петровна Суслова. Появились учителя - Леонид Константинович Кирилов, Клавдия Дмитриевна Румянцева и другие.
Наконец, через год было основано отдельное учебное заведение - «Спецшкола для детей иностранных специалистов». Занятия по-прежнему проводились на русском языке, а немецкий преподавался только как иностранный. Учебная программа и методика обучения соответствовали программе и методике русской школы, основной целью которой являлось воспитание коллективной ответственности и, по возможности, более глубокое и уверенное коллективное знание.
Заучивание наизусть играло в этих занятиях существенную роль. А развитие творческой фантазии и методически-критического мышления было, без сомнения, слишком поверхностным. Это компенсировалось в некоторой степени занятиями дома. Тем не менее дети учили иностранный язык и имели постоянное и - более того - действительно строгое образование.
Некоторая формальная строгость проявлялась также и на ежегодных экзаменах. Для каждого класса ставился ящик с доброй сотней закрытых пронумерованных билетов, в каждом из которых было пять экзаменационных вопросов. Экзаменующийся тянул билет и должен был показать, на что способен. Содержание билетов было известно. Но выучить 500 заданий для подготовки к экзаменам было само по себе довольно трудным делом. Рассказывают, что действительно хитрый выход из этой ситуации однажды нашел один комсомолец. Он вытянул билет и сделал вид, что очень испугался, и положил билет обратно. На вопрос преподавателя «В чем дело?» ученик смущенно ответил, что вытянул билет номер тринадцать. «Ну», - говорит преподаватель, - «ты же комсомолец, ты не должен быть суеверным, бери сейчас же тринадцатый билет!». А он именно к нему и подготовился.
Все трое наших детей посещали также музыкальную школу, размещенную в здании спецшколы. И здесь метод обучения отличался от немецкого. Целью обучения было по возможности более совершенное освоение инструмента и техники исполнения. Собственное чувство подавлялось - по крайней мере поначалу - в пользу деятельного и сознательного исполнения.
Метод обучения был аналогичен, например, методике обучения современного актера. Так как школа была начальной, и там еще не занимались историей музыки, теорией композиции, искусствоведением, ценилась игра на слух, по примеру преподавателя.
Я больше никогда не слышал, чтобы наша, тогда еще 8-летняя дочь, так внушительно и зрело играла на пианино, как тогда, в России, на ежегодном отчетном концерте в музыкальной школе. Так что русская методика, по крайней мере в начальных классах, весьма эффективна. Кроме того, бесплатные музыкальные школы были действительно замечательным средством поиска талантов.
Свободное время
Свободное время мы проводили действительно по-немецки и без контактов с русским населением, к которым мы не стремились и которые, впрочем, не поощрялись официально. В общем, мы проводили время активно и никогда не скучали, а времени для ностальгии практически не оставалось.
Немецкие специалисты после любительского спектакля. На заднем плане - узнаваемый забор вокруг усадьбы.
Мы обменивались книгами, которые у нас были, музицировали, пели, играли в футбол и купались в близлежащем пруду, мастерили, путешествовали, зимой бегали на лыжах. Мы изучили Москву - с ее вокзалами, железнодорожными станциями, церквями, универсальными магазинами, памятниками. Мы видели широкие, предназначенные для долгой зимы улицы, дисциплинированное (Были же времена! - А. Ч.) автомобильное движение по ним, ходили в мавзолей Ленина, на Красную площадь, в университет, в библиотеку им. Ленина, Третьяковскую галерею, Парк культуры и отдыха, телецентр. Мы видели также дворы роскошных зданий (в условиях жилищного кризиса того времени). И изредка бродили по великолепным окраинам Москвы, с деревянными домами и простыми улицами. Позже мы бывали и в новых районах, строящихся по блочному принципу. Мы даже наблюдали процесс перемещения готовых строений. Мы посещали театр, оперу, концерты, балет, фольклорные спектакли, музеи, цирк, стереокино, спортивные мероприятия. Плавали на катере по Москве-реке и осматривали монастырь в Загорске. У нас было 2 оркестра, смешанный хор, театральная группа, литературный кружок, мы делали доклады на популярные темы, устраивали детские праздники, танцы, театральные постановки, концерты, утренники с детьми. И кроме того, некоторые из нас еще усердно учили русский язык.
Теперь о поездке на родину
Она проходила в два этапа. В декабре 1950 года на родину были отпущены примерно 80% немецких специалистов с семьями. Семьи тех, кого еще удерживали, тоже уже имели право уехать. Я был еще нужен и пока оставался вместе со своей семьей, однако наша гувернантка уехала уже с первой большой партией. Для нас и остальных оставшихся отъезд домой произошел только в апреле 1952 года. На этот раз - в пассажирском поезде, в настоящих пассажирских вагонах - поездка домой заняла всего одну неделю.
21 апреля мы прибыли в Берлин.
Вальтер Хасс (Walter Haß)
Оригинал взят у hedgehoginahaze в 6 лет в России - воспоминания немецкого специалиста о жизни в послевоенном СССР
Оригинал взят у Немцы во Фрязино (1946-1952)
Да… 6 лет в России. Каково это, угодить на 6 лет в Россию и с семьей возвратиться назад в Германию? Эта длинная, но действительно показательная поездка началась вскоре после войны, и причиной ее стало требование СССР о выполнении репараций.
Как это случилось? Я работал в «Fernseh-GmbH», в основной части фирмы, которая переехала в годы войны в Судетскую область. Конечно, производственная программа дополнялась важными для войны направлениями. Одним из примеров военного применения такой мирной технологии, как телевидение, была следующая программа: сброшенная самолетом радиоуправляемая бомба с помощью установленной на ней телекамеры передает пилоту изображение цели, на основе которого он направляет бомбу посредством беспроводного дистанционного управления. Начавшиеся разработки этой программы не успели принести каких-либо практических результатов. К концу войны часть завода, основу сегодняшнего «Fernseh-GmbH» в Дармштадте, начали эвакуировать на запад - в Баварию.
Клонка замерзла.
После окончания войны Судетская область отошла Чехословакии. Вошедшая Красная армия захватывала находящиеся здесь немецкие заводы и размещала на них русские заказы, а в отделы развития в большинстве случаев назначались отраслевые офицеры, или информаторы. Они достаточно хорошо говорили по-немецки. На моем участке - разработки и изготовления кинескопов и специальных ЭЛТ - я должен был осуществлять надзор за двенадцатью офицерами.
Сотрудничество с русской стороной было деловым и лишенным эмоций, даже с определенным пониманием ситуации. Кроме того, оно было подкреплено курсом русского языка. В результате «инвентаризации» был собран длинный грузовой поезд, а группа из 21 немца была приглашена ехать в Россию. Хорошее обращение, хорошая работа и возвращение на Родину гарантировались нам через 2 года; кроме того, мы могли взять с собой семью и перевезти мебель.
Побег наших семей из Чехословакии, к этому моменту действительно шовинистической, казался невозможным, а предложение работы в условиях того времени выглядело довольно заманчивым - организация дела и личный вид офицеров обнадеживали, - и мы все решились поехать. Решающим аргументом послужило то, что семьи оставались с нами.
Я хочу пропустить действительно авантюрную 15-недельную поездку, со встречей Рождества и Нового Года в товарном вагоне, где находились пять семей с десятью детьми, поскольку предпочел бы рассказать о нашей жизни в России. Нужно отметить, что мой рассказ будет скорее о России, чем об СССР, с которым вне России мы не познакомились. Я хотел бы еще подчеркнуть, что наши договоренности относительно работы и уровня жизни устанавливались сначала исходя из реалий российского послевоенного времени, однако позже были, в общем и целом, существенно улучшены. Вот только два года превратились в шесть. Точнее, в шесть лет и четыре месяца. И то, что мы вообще смогли возвратиться на родину, объясняется начавшейся примерно через четыре года после окончания войны постепенной сменой курса советского правительства с военного на дипломатический. Пожалуй, нашим возвращением мы обязаны изобретению термина «сосуществование».
6 лет - долгий срок. Более-менее полно рассказать о них за один вечер вряд ли возможно. Мне хотелось бы сделать короткие зарисовки основных моментов нашего пребывания в России. Конечно же, все они отражают субъективные впечатления, оставшиеся от того времени.
Прибытие
Наш переезд в Россию закончился 7-го января 1946 года во Фрязино - промышленном поселении примерно в 60 км на северо-востоке от Москвы. На следующий день к территории института грузовиком доставили оборудование и нашу мебель, а нам выделили квартиры. Моя семья (мы с женой, трое детей и гувернантка) получила 2 комнаты в трехкомнатной квартире с центральным отоплением, водой, электричеством и кухней в новом каменном доме. В третью комнату заселилась немецкая семья с двумя детьми. Это был характерный для того времени жилищный кризис. После четырех лет интенсивных строительных работ вся квартира досталась нам. В ней была и ванная комната, которая, однако, оставалась чуланом, так как собственно ванна там отсутствовала. (Автор пишет, что ванны использовались на фабрике для приготовления кислой капусты. Судя по всему, кто-то подшутил над доверчивым немцем. - А. Ч.) Имелась и кухонная плита, но она, вероятно, была рассчитана на русский размер поленьев. Спустя несколько месяцев я разобрал ее и затем переложил, собрав из кирпичей, глины и найденных на улице железных прутьев в более компактном виде.
В этих домах по ул. Московская были выделены квартиры первой группе немецких специалистов
Но самое прекрасное впечатление в момент нашего появления осталось от отношения к нам русских детей, преимущественно школьников, которые живо заинтересовались этой маленькой сенсацией. Они с удовольствием проговаривали немецкие числа, рассказывали нам, что у них в школе преподается немецкий и английский язык. Они были веселы и свободны от какой-либопредвзятости по отношению к нам, немцам, и это согревало наши сердца даже в русскую зиму.
Работа
Мой контракт в местном научно-исследовательском институте начинался в конце января, после нескольких предварительных обсуждений. Сначала я должен был организовать работу высоковакуумного участка для производства кинескопов на базе привезенного оборудования. Моей главной задачей было проведение научных, технологических и методических консультаций, а также разработка специальных ЭЛТ (электронно-лучевых трубок), в частности, ионоскопов - приемных ЭЛТ в видеокамерах тех лет. Начальник отдела, как тогда было принято, состоял в партии. Некоторые этажи здания института контролировались вооруженными комендантками, что можно наблюдать в русских гостиницах и сегодня (доклад был написан в 1983 г. - Ред.).
Немецкие специалисты в Гребнево. По меркам того времени они были устроены неплохо: уровень зарплаты был порядка 3000 рублей в месяц.
В совместной работе с русскими инженерами бросалось в глаза их узкоспециализированное образование, недостаток методологической подготовки, экспериментального опыта и измерительной практики, а также склонность к чисто эмпирическим путям решения задач. Профессор университета, с которым я говорил об этом, объяснял пробелы образования тем, что в то время наблюдался недостаток учебного экспериментального оборудования, и очень хорошее, в целом, теоретическое образование на практике забывалось относительно быстро. Но ситуация менялась в лучшую сторону, и уже примерно через четыре года в отделении появились сотрудники, работа с которыми действительно приносила радость. Существенным подспорьем в научно-технической работе была вполне укомплектованная центральная библиотека. Она включала книги из ранее созданного немецкого книгохранилища и постоянно пополнялась свежей иностранной специальной литературой. Русские книги по специальности представляли собой сочетание теории и практики и в этом плане были похожи на американские. Немецкие книги, напротив, больше тяготели к законченному изложению физико-математической теории предмета.
С самого начала меня поразил технический талант и способность к обучению в области ремесел: после короткого введения в новую для них работу стеклодува несколько необученных колхозников обращались с горячим стеклом как опытные мастера. О качестве используемого стекла я не могу сказать ничего положительного, и все же я был в некоторой степени озадачен.
Пополнение
Спустя примерно 9 месяцев после нашего приезда прибыло еще около 60 сотрудников с семьями из берлинского «Hochfrequenzwerkes». Часть из них разместилась во Фрязино, - в смежном с нашим каменном доме и в новых деревянных (так называемых «финских») домиках, остальных поселили в зданиях гребневской усадьбы, ранее занятых санаторием. Эта группа была вывезена, так же как и наша, в виде полностью работоспособной части завода. Их отъезд из Берлина (в том числе погрузка мебели) был делом одной ночи - результатом молниеносной операции Красной Армии. Примерно через полгода после приезда этой группы 17 её сотрудников и большая часть привезенного с ними оборудования были переведены в Ленинград.
Контроль, обслуживание
С увеличением количества немцев возрастала численность так называемой группы обслуживания, или группы политического надзора. К ним можно было обращаться и со всеми вопросами, не касающимися рабочих дел. Для поездок в Москву к нам приставили провожатого, а зону свободного перемещения ограничили тремя километрами в диаметре. Контролировали устраиваемые нами общественные мероприятия, заботились о языковых курсах и даже были обеспокоены нашим культурным уровнем, заботились о политическом образовании - и все это, однако, без особого успеха.
Мы считали, что их основной задачей был надзор за нами, без которого было бы невозможно обеспечение секретности. Впрочем, надзор существовал и раньше. Еще до прибытия новой немецкой группы мы были ограничены в почтовой переписке и довольно долго не могли сообщить родственникам о своем прибытии на место. Таким образом русские добились того, что о приезде новой группы, о которой нам уже было известно, мы не смогли сообщить знакомым в Германию. Из многих отдельных наблюдений можно было заключить, что контроль почты осуществлялся постоянно.
Чтобы поддерживать связь с родителями (которая со стороны могла показаться враждебной), я начал с отцом партию в шахматы по переписке. После 15-го ходазаписи ходов были, вероятно, приняты за шифр - и снова вступила в действие цензура. Первым письмом, которое я получил после этого случая (примерно 8 месяцев спустя), было сообщение о смерти моего отца.
И второй пример. Я получил письмо от трех знакомых немцев из Судет - специалистов по стеклу, которых перевезли в сравнительно удаленный от населенных мест завод по производству стекла и керамики, примерно в 150 км к северу от Москвы. Мы по почте договорились о встрече на выходных. Стояла глубокая зима. Мы с женой добрались по железной дороге до ближайшего города, а оставшиеся десять километров вынуждены были проехать на грузовике, что было характерно для того времени. В пути мне запомнилась одна русская женщина с необыкновенно толстым носом. После нашего благополучного возвращения я узнал, что она была сотрудницей отдела кадров нашего института. Мы никому ничего не говорили об этой поездке. Однако все три немца вскоре были переведены в наш институт.
Вопрос с провожатым, впрочем, вскоре разрешился приятным для обеих сторон образом. Провожатый получал в Москве на вокзале 10 рублей из рук в руки и наслаждался, как и мы, безмятежной свободой передвижений, а к оговоренному заранее сроку он снова принимал нас под свое крыло на вокзале.
Население
Описывать русское население очень непросто - настолько оно многолико. Есть большая разница между партийными и беспартийными. Кроме того, люди из одной и другой группы по-разному ведут себя в коллективе и при личном общении.
Членство в КПСС, к которому молодежные организации систематически готовят пионеров и комсомольцев, охватывает примерно каждого двадцатого гражданина СССР. При случае можно было вполне открыто беседовать с глазу на глаз с членами партии и при этом обсуждать даже некоторые болезненные идеологические вопросы или трудности партийной линии. Тем не менее лицо собеседника разительно менялось, если к беседе присоединялся еще один русский: снова одевалась маска и, если тема полностью не иссякала, собеседник возвращался к старым официальным штампам, с которыми никакой коммунист не может расстаться при свидетелях.
Партийцы охотно хвастались тем, что членство в партии, заслуженное образцовым поведением, представляет собой особенно почетную награду. Никогда нельзя было узнать ничего существенного об их личных принципах и мировоззрении. Кроме нескольких пропагандистских изречений о пути развития страны от социализма к коммунизму в их наивнейшем варианте, от них ничего нельзя было услышать. А беседы на темы репрессий или сталинских «чисток» вообще являлись табу.
Однозначно, члены партии делали карьеру значительно быстрее и с повышением должности получали все более значительные и всесторонние материальные выгоды, такие как покупка дефицитных товаров по малой цене, льготы при получении квартир и тому подобное. Кроме того, бросалось в глаза их карикатурное, ярко выраженное пользование данной им властью, особенно по отношению к нижестоящим; иногда действительно явным и отвратительным образом ради собственного блага. Я предполагаю также, что всеобщее увлечение лозунгами и плакатами применялось для своеобразного оправдания этих привилегий. Эта роль КПСС до сих пор не обсуждается, так как новые члены должны быть уверены, что эти их преимущества сохранятся. И именно они, пожалуй, особенно убедительно представят вам настоящую «партийную линию». Но так называемое бесклассовое общество, очевидно, является только благочестивой сказкой. Это доказывается и тем, что особым социальным положения пользуются некоторые группы населения, к которым, кроме партийных, относятся также естественники, врачи, высокопоставленные начальники, признанные писатели, деятели искусства, специалисты с государственными наградами. Эти люди одновременно с почетным статусом получали и существенные экономические преимущества.
Беспартийное население, составляющее большинство, производит впечатление скромных, приветливых, дисциплинированных и сдержанных людей, где бы вы их ни встретили: на улице, в походе за покупками, в общественном транспорте, на культурных или развлекательных мероприятиях или на работе.
В личной жизни они просты, сердечны, готовы помочь, очень любят детей, просто окутывая их заботой, внимательны, гостеприимны. Большинство из них сохранило в себе также и глубокую Веру. Они любят свою Родину без каких-либо условий. Они говорят обо всем, но только не о политике. Любят танцевать и петь, но их песни грустные, даже когда им очень весело. Сложилось впечатление, что их обычаи не позволяют вторгаться политике в их спокойную, размеренную личную жизнь. При этом они нисколько не враждебны, не оппозиционны по отношению к правительству. В общении с немцами, как мы с радостью отметили, они открыты и любезны и не показывают никакого намека на враждебность, в отличие от некоторых членов партии.
Этот мостик славился тем, что зимой с него часто растаскивали доски. Поэтому тем, кто ходил через него на работу или в школу (из Гребнево во Фрязино), часто приходилось переходить по одной единственной доске. Один из немецких специалистов по фамилии Малхов (Malchow) упал с этого «мостика» в воду (зимой!). С тех пор он назывался «Malchow-Bruecke» (мост Малхова). (Обратите внимание на ширину Любосеевки в конце 40-х! Мостик остался на том же месте. Вид на Гребнево со стороны Фрязино.)
К описанию населения стоит также прибавить такие специфичные для России явления, как черный рынок и левая работа. Очевидно, что и то, и другое (а черный рынок - даже при определенном попустительстве государства) образуют необходимое дополнение государственной экономики. Черный рынок предлагает продукты мелкого производителя и новые либо бывшие в использовании предметы ежедневного потребления, включая одежду. Однако, как мне показалось, на черном рынке также реализовывалось значительное количество изделий так называемого «серого рынка». Левая работа - это то, что в свободной экономической модели называется независимым ремесленным производством. Понятно, что значительную роль в этом играют «чаевые». Они требуются всякий раз, когда нужно что-то достать.
Особая статья - это любовь к спирту, которая, вероятно, находится в прямой зависимости от жесткости зимы, возрастающей в восточном направлении. Русский пьет много, в большинстве случаев без обыкновенной у нас уютно-общительнойатмосферы, стараясь как можно быстрее оказаться в желаемом состоянии дурмана. Ущерб народному хозяйству от пьянства описать невозможно; зимой часты случаи обморожения. Вся пропаганда, начинавшаяся еще в молодежной работе комсомола, и угрозы наказания на предприятиях оставались практически безуспешными (по крайней мере, в наше время). Пьяного русского нужно уговаривать как ребенка. А если опьянение сильное, то он становится в большинстве случаев неприятно бесцеремонным.
В этой связи будет интересно перечислить несколько русских обычаев, порядков и правил этикета, которые мне бросились в глаза:
- Русские приветствуют друг друга только один раз за весь день. Форма приветствия не содержит никаких указаний на время суток (в немецком языке наиболее распространены такие формы приветствий, как «доброе утро», «добрый вечер» и т. п. - Ред.). Повторное приветствие в течение дня трактуется как желание обратить на себя внимание.
- В обществе не проявляют никаких эмоций.
- Присоединение к очереди (например, на автобус) всякий раз происходит с повторением одних и тех же слов: «Кто последний?» - «Я» - «Я буду за Вами».
- Запрещено фотографировать общественные здания.
- В дискуссии никогда нельзя повышать тон; идеалистические аргументы бесполезны.
- Собираясь покинуть кабинет начальника, подчиненный вежливо спрашивает: «Я могу идти?»
- Отчетливый остаток в стакане посетителя указывает на то, что тот хочет уйти.
- Очевидно, что всё еще исполняются старые обычаи гостеприимства. Так, например, на домашнем приеме хозяйка проливает стакан красного вина на белую скатерть, чтобы все гости могли чувствовать себя как дома.
- Сохранился вероятно самый прекрасный старорусский обычай: при отъезде члена семьи на долгий срок его провожают несколькими минутами общего задумчивого молчания.
Русские законы, а также инструкции по поведению на рабочем месте строги, строги до жестокости. Впрочем, имеется очень широкий порог терпимости, сдерживающий их применение, поэтому русские могут жить с ними. Однако, если механизм запущен, то закон соблюдается непреклонно.
Приведу пример такого формального суда, который выглядит прямо-такиневероятно. В большом центральном конструкторском зале все рассматривают карикатуру на немецкого конструктора. Все смеются, а он не понимает причины смеха. У одного из русских есть в руке экземпляр. Немец говорит: «Дай мне хоть посмотреть!». И выхватывает этот экземпляр. Русский отбирает, немец хватает еще раз, при этом слегка задев голову русского, и просит прощения. Заместитель начальника отдела пишет докладную записку: немец устроил драку с русским на рабочем месте.
Приговор: исправительно-трудовой лагерь или, в качестве замены, высокий денежный штраф. Немецкий конструктор попросил меня, чтобы я поговорил с его начальником отдела. Начальник отдела согласился с моим аргументом, что одновременно с отцом не должны наказываться трое его детей, а я, в свою очередь, согласился с тем, что поступок виновного, разумеется, был невероятной глупостью. В конце концов, он согласился с моим предложением утвердить в качестве наказания этому конструктору необходимое количество сверхурочных работ. Таким образом, приговор мог быть по крайней мере смягчен.
Для следующей иллюстрации характера русских я хотел бы рассказать следующую, в чем-то даже приятную историю: один немецкий коллега на пути к институту на непосыпанном песком зеркальном льду сломал себе ногу и потерял трудоспособость на пять месяцев. В течение этого времени ему платили только 64% от его зарплаты. На все вопросы отвечали, что это - закон, и зарплата всегда рассчитывалась таким образом. Я выпросил у главного бухгалтера текст закона и нашел там, что установлено не 64%, а однозначно 80%. Несколько запутанный текст был однажды неправильно понят, и недоразумение осталось без критики. Мой немецкий коллега, а также русский руководитель института получили недостающую разницу. После этой истории меня радостно приветствовали на предприятии даже незнакомые русские.
Так как рассказывать легче, чем формулировать какие-либо критические оценки, я хотел бы дополнительно вспомнить еще о двух маленьких случаях, которые должны показать, что при встрече с московской полицией все может закончиться счастливо, даже если у Вас нет никакого удостоверения личности - при правильном поведении.
Это случилось незадолго до нашего первого Рождества в России. Я должен был закупить кое-что для рождественской выпечки и спросил полицейского, где находится центральный рынок. Мое произношение, очевидно, вызвало у него подозрения, и он арестовал меня, приняв за немецкого военнопленного. В полицейском участке у меня все отобрали, и одетый в гражданское комиссар начал меня допрашивать. Выяснилось, что ему не вполне известно об использовании немецких специалистов в России. Я рассказал об институте, а также о том, что мы зарегистрированы в Москве, в Министерстве текстильной промышленности. Вскоре я получил свои вещи назад, и он отвез меня на своей машине к Министерству, где мой довольно фантастический для военнопленного рассказ подтвердился. На прощание он извинился и вежливо пожал мне руку.
И второй пример:
Мы решили посетить нашего среднего сына, которому в московской больнице прооперировали миндалины. Мы ехали в переполненном трамвае, и моя жена вдруг воскликнула: «В сумке нет портмоне!». А там было добрых сто рублей. Я сказал кондуктору, что нас обокрали, и попросил оставить двери закрытыми и вызвать полицейского. Она так и поступила - звук свистка до сих пор стоит у меня в ушах. Входит полицейский. Внезапная толкотня, юноша открывает руками дверь рядом с водителем и исчезает вместе с полицейским. Трамвай снова тронулся, и мы уже не смогли увидеть само задержание из-за стройплощадки. Мы вышли на следующей остановке, и один из пассажиров указал на двух полицейских и юношу.
Мы подошли, полицейский повернулся к нам со словами: «Вот он!». После чего все мы направились к полицейскому участку. У юноши в карманах была только купюра в сто рублей, небольшой моток шпагата и грязный платок. Полицейский вернул мне деньги и стал выяснять ситуацию в любезной беседе, после чего продиктовал мне протокол, который я подписал. И все, хотя у меня не было с собой документов. Мы действительно радовались этой широте натуры и эффективности полиции. Но до сих пор я ловлю себя на том, что в давке невольно проверяю свое портмоне.
Школа
Занятия немецких детей проходили в нескольких классах. Русскую школу посещали те, кто на тот момент уже учился в германской школе. После прибытия второй немецкой группы ученики первого класса были определены в первый класс русской школы и знакомились - уже на русском языке - с алфавитом при помощи картинок и предметов с наиболее употребительными повседневными словами. Все остальные новые ученики посещали точно такую же русскую школу.
Школа находилась в вестибюле второго этажа корпуса № 3 (восточный флигель) гребневской усадьбы (тогда она называлась санаторием им. Семашко). Первым учителем был Александр Алексеевич Покровский. Позже занятия стали проходить на первом этаже здания № 1 (главный корпус). Но вскоре спецшколу перенесли во Фрязино, в дом № 12 по улице Институтской. Директором стала Екатерина Петровна Суслова. Появились учителя - Леонид Константинович Кирилов, Клавдия Дмитриевна Румянцева и другие.
Наконец, через год было основано отдельное учебное заведение - «Спецшкола для детей иностранных специалистов». Занятия по-прежнему проводились на русском языке, а немецкий преподавался только как иностранный. Учебная программа и методика обучения соответствовали программе и методике русской школы, основной целью которой являлось воспитание коллективной ответственности и, по возможности, более глубокое и уверенное коллективное знание.
Заучивание наизусть играло в этих занятиях существенную роль. А развитие творческой фантазии и методически-критического мышления было, без сомнения, слишком поверхностным. Это компенсировалось в некоторой степени занятиями дома. Тем не менее дети учили иностранный язык и имели постоянное и - более того - действительно строгое образование.
Некоторая формальная строгость проявлялась также и на ежегодных экзаменах. Для каждого класса ставился ящик с доброй сотней закрытых пронумерованных билетов, в каждом из которых было пять экзаменационных вопросов. Экзаменующийся тянул билет и должен был показать, на что способен. Содержание билетов было известно. Но выучить 500 заданий для подготовки к экзаменам было само по себе довольно трудным делом. Рассказывают, что действительно хитрый выход из этой ситуации однажды нашел один комсомолец. Он вытянул билет и сделал вид, что очень испугался, и положил билет обратно. На вопрос преподавателя «В чем дело?» ученик смущенно ответил, что вытянул билет номер тринадцать. «Ну», - говорит преподаватель, - «ты же комсомолец, ты не должен быть суеверным, бери сейчас же тринадцатый билет!». А он именно к нему и подготовился.
Все трое наших детей посещали также музыкальную школу, размещенную в здании спецшколы. И здесь метод обучения отличался от немецкого. Целью обучения было по возможности более совершенное освоение инструмента и техники исполнения. Собственное чувство подавлялось - по крайней мере поначалу - в пользу деятельного и сознательного исполнения.
Метод обучения был аналогичен, например, методике обучения современного актера. Так как школа была начальной, и там еще не занимались историей музыки, теорией композиции, искусствоведением, ценилась игра на слух, по примеру преподавателя.
Я больше никогда не слышал, чтобы наша, тогда еще 8-летняя дочь, так внушительно и зрело играла на пианино, как тогда, в России, на ежегодном отчетном концерте в музыкальной школе. Так что русская методика, по крайней мере в начальных классах, весьма эффективна. Кроме того, бесплатные музыкальные школы были действительно замечательным средством поиска талантов.
Свободное время
Свободное время мы проводили действительно по-немецки и без контактов с русским населением, к которым мы не стремились и которые, впрочем, не поощрялись официально. В общем, мы проводили время активно и никогда не скучали, а времени для ностальгии практически не оставалось.
Немецкие специалисты после любительского спектакля. На заднем плане - узнаваемый забор вокруг усадьбы.
Мы обменивались книгами, которые у нас были, музицировали, пели, играли в футбол и купались в близлежащем пруду, мастерили, путешествовали, зимой бегали на лыжах. Мы изучили Москву - с ее вокзалами, железнодорожными станциями, церквями, универсальными магазинами, памятниками. Мы видели широкие, предназначенные для долгой зимы улицы, дисциплинированное (Были же времена! - А. Ч.) автомобильное движение по ним, ходили в мавзолей Ленина, на Красную площадь, в университет, в библиотеку им. Ленина, Третьяковскую галерею, Парк культуры и отдыха, телецентр. Мы видели также дворы роскошных зданий (в условиях жилищного кризиса того времени). И изредка бродили по великолепным окраинам Москвы, с деревянными домами и простыми улицами. Позже мы бывали и в новых районах, строящихся по блочному принципу. Мы даже наблюдали процесс перемещения готовых строений. Мы посещали театр, оперу, концерты, балет, фольклорные спектакли, музеи, цирк, стереокино, спортивные мероприятия. Плавали на катере по Москве-реке и осматривали монастырь в Загорске. У нас было 2 оркестра, смешанный хор, театральная группа, литературный кружок, мы делали доклады на популярные темы, устраивали детские праздники, танцы, театральные постановки, концерты, утренники с детьми. И кроме того, некоторые из нас еще усердно учили русский язык.
Теперь о поездке на родину
Она проходила в два этапа. В декабре 1950 года на родину были отпущены примерно 80% немецких специалистов с семьями. Семьи тех, кого еще удерживали, тоже уже имели право уехать. Я был еще нужен и пока оставался вместе со своей семьей, однако наша гувернантка уехала уже с первой большой партией. Для нас и остальных оставшихся отъезд домой произошел только в апреле 1952 года. На этот раз - в пассажирском поезде, в настоящих пассажирских вагонах - поездка домой заняла всего одну неделю.
21 апреля мы прибыли в Берлин.
Вальтер Хасс (Walter Haß)