(no subject)
Я больше никогда никому не напишу, ни на обрывке отрывка, ни на газете, ни на куске обоев, ни на чем и ничего. Я больше никому ничего не буду посвящать. Все.
Никаких больше дурацких конвертов, запечатанных воском, никаких каллиграфических знаков на бумаге, никаких замысловатых подписей и лирических речей. Больше не будет.
Мне всегда нравилось играть в письма. Это завораживало, очаровывало и напоминало о далеком потерянном прошлом. Но я доигралась. Только сегодня узнала, что мое старое письмо попало в левые руки, и сколько таких левых рук оно прошло не известно. Да там уже ни одно слово не отражает действительности и реальности, но черт побери так мерзко, когда тебе пересказывают весь этот антикварный бред...
Это хуже, чем просто подло, хуже, чем низко и грязно
Я никогда не понимала, зачем выставляют на обозрение в музеях письма великих, известных людей, зачем их цитируют в учебниках, зачем их выставляют на аукционах. Как же так можно... Когда-то человек себя разбил на буковки и запечатлел их на бумаге. Ему так надо было, зачем же лезть...
У меня нет слов. Даже междометий.
Никаких больше дурацких конвертов, запечатанных воском, никаких каллиграфических знаков на бумаге, никаких замысловатых подписей и лирических речей. Больше не будет.
Мне всегда нравилось играть в письма. Это завораживало, очаровывало и напоминало о далеком потерянном прошлом. Но я доигралась. Только сегодня узнала, что мое старое письмо попало в левые руки, и сколько таких левых рук оно прошло не известно. Да там уже ни одно слово не отражает действительности и реальности, но черт побери так мерзко, когда тебе пересказывают весь этот антикварный бред...
Это хуже, чем просто подло, хуже, чем низко и грязно
Я никогда не понимала, зачем выставляют на обозрение в музеях письма великих, известных людей, зачем их цитируют в учебниках, зачем их выставляют на аукционах. Как же так можно... Когда-то человек себя разбил на буковки и запечатлел их на бумаге. Ему так надо было, зачем же лезть...
У меня нет слов. Даже междометий.