Братская любовь противоположностей: 52 года переписки советских писателей Федина и Соколов-Микитова
Иван Соколов-Микитов (сидит) и Константин Федин
Однажды в Саратове я почти случайно посетила музей Константина Федина - известного советского писателя, лауреата Сталинской премии. Знаете такого? Я не читала ни одной его книги, но посмотрела экспозицию с интересом. И в лавке музея зачем-то купила переписку Федина с еще одним советским писателем - Иваном Соколовым-Микитовым, известным своими рассказами о природе. Под обложкой книги - 52 года дружбы на фоне исторических событий, с 1922 по 1974 год.
Сначала немного об адресатах. Константин Федин - представитель городской интеллигенции. В молодости написал два знаковых романа - «Города и годы» и «Братья», в которых отобразил метания русской интеллигенции после революции. Подружился с Горьким и построил успешную карьеру чиновника от литературы. Был первым секретарем, а затем председателем правления Союза писателей СССР. Получил все главные литературные премии и награды. Имел дачу в Переделкино. Дружил с Пастернаком, но, когда тот был номинирован на Нобелевскую премию, отговаривал его от ее получения и от публикации романа за границей. В советские времена регулярно выезжал по работе и на лечение в Европу.
Константин Федин с польской писательницей во время Всемирного конгресса по разоружению.
Иван Соколов-Микитов был, как говорится, писателем от сохи. Сначала жил в Смоленской области, потом перебрался в Тверскую, в деревню Карачарово. Он всегда был близок к природе, своими руками построил дом. Заядлый охотник и рыболов, в молодости Соколов-Микитов также путешествовал по разным странам в качестве моряка. Участвовал в арктических экспедициях, о чем тоже писал в своих книгах. В трудные годы спасался от голода охотой и рыбалкой. Иногда, явно смущаясь, обращался к другу с просьбами помочь с публикацией книги или с устройством в санаторий для писателей.
Соколов-Микитов во время плавания на ледоколе "Георгий Седов"
Бумажная могила и охота на лисичку
Конечно, письма не отображают в полной мере того, что происходило в их жизни, особенно, в жизни Федина. Но чувствуется их все более крепнущая с годами дружба. Соколов-Микитов постоянно зазывает друга в деревню на охоту - на волков, на уток, «на мишку», «на лисичку», и тот иногда приезжает, о чем они долго потом вспоминают в письмах. Во время этих встреч они много говорят о писательстве и жизни, выпивают. Федин отдыхает душой от своих литературно-начальственных дел. Он много жалуется на свою работу, которая не дает ему возможности писать, на бесконечных просителей и всякие бумажные дела. Вспоминается персонаж из «Свой среди чужих, чужой среди своих»: «Вот она - моя бумажная могила!» Но свою «могилу» он не оставляет и все больше погружается в заседания и симпозиумы.
Соколов-Микитов и Федин (стоят выше других в кепке и в "робинзоновской" шапке) среди участников облавы на волков.
Из письма Федина, 3-8 октября 1925 года:
«Дружище, милый Ваня, о лете у тебя я вспоминаю как о лучшем в моей жизни за последние шесть лет…»
Из письма Соколова-Микитова, 18 февраля 1925 года:
«А я одинок как черт в первый день Светлого Христова Воскресенья, меня по вечерам манит выть и хлестать горькую. Но, черт возьми, я совсем не хочу «общества» и городской притолоки, не хочу разглаженных брюк. Я счастлив тем, что мне никто не мешает слушать, как падает на яблони снег и как шумят липы».
Три дочери и одна
Оба писатели были женаты по одному разу. Иногда жаловались друг другу на непонимающих жен. У Федина родилась одна дочь, а у Соколова-Микитова - три. Но так сложилось, что он пережил их всех, и всё это есть в переписке. Первая дочь умерла в детском возрасте от какой-то болезни, вторая в юношестве тяжело заболела туберкулезом, лечилась в Ялте. Но какое тогда было лечение? Морской воздух и процедуры, от которых становилось еще хуже. Федин, сам несколько лет боровшийся с туберкулезом (лечился в Швейцарии), пишет слова поддержки, все надеются на чудо, но его не происходит, и девушка умирает.
Федины в гостях у Соколовых-Микитовых.
Третья дочь Соколова-Микитова вырастает, выходит замуж и рожает сына. А потом происходит трагедия - она тонет в реке. Причем, Федин узнает об этом раньше друга и сообщает ему о случившемся в письме. Раздавленные горем Соколов-Микитов и его жена находят силы жить только из-за внука, которого берут на воспитание. Федин полон сочувствия и желания помочь. И помогает как может и чем может - «пробивает» публикации книг Соколова-Микитова, упорно борется за включение в план Литиздата его трехтомника, сообщает о получении Ордена Трудового Красного знамени к 70-летию.
Старики и болячки
Примерно с тридцати лет оба писателя начинают называть себя в письмах стариками и с грустью размышлять о старости. Забавно это читать, зная, что впереди у них еще более сорока лет жизни. Федин с молодости много болеет - заболевания легких, язва желудка. И много лечится в санаториях, как в иностранных, так и в советских. Во время этого вынужденного отдыха он пишет новые произведения, которые, хоть и широко издаются, не превосходят его первые романы. Соколов-Микитов начинает болеть ближе к старости и после гибели дочерей. В последние годы он постепенно слепнет и сидит «в своей барсучьей норе», вспоминая о прошлом.
В письмах, конечно, есть не только о болячках. Они рассуждают о России и о том, почему в европейских странах, не имеющих и сотой доли таких природных богатств, как у нас, люди все равно живут гораздо лучше. Соколов-Микитов пишет о роковом неумении русского человека быть счастливым, благополучным, о тяготении к погибели и самоистреблению. Все это он наблюдает, живя в деревне и общаясь с местными мужиками.
В музее Константина Федина в Саратове. В центре - графинчик с петушком для дружеских посиделок, слева фото Федина с Пастернаком, справа - книга Соколова-Микитова.
«Никогда не завидовал тебе»
В последних коротких письмах Соколова-Микитова вдруг проскакивают слова о зависти:
«Никогда и никому я не завидовал, радуюсь за тебя, что у тебя семья и ты не один».
Возможно, бессонными ночами, перебирая события прошлых лет, Соколов-Микитов сравнивал свою судьбу с судьбой друга. Почему всё сложилось именно так? Вроде и болел Федин всю жизнь, а всегда был в центре событий, всем нужен. Дочка у него единственная живет и радует. Жена умерла, но совсем скоро ее место заняла гражданская жена - Ольга Викторовна, жизнерадостная женщина, значительно моложе Федина, с которой тот и сам как будто помолодел и повеселел. А Соколов-Микитов потерял троих дочерей и на старости лет сидит слепой в своей норе. Может быть, так он думал, а может быть и нет.
Константин Федин с писателем Леоновым в Переделкино.
Федин тоже писал о зависти к другу, но другого плана: он завидовал, что у Соколова-Микитова всегда есть место, из которого можно черпать вдохновение - природа. А у него только книжные полки, редакция и федерация писателей.
Соколов-Микитов с внуком Сашей.
Когда Соколов-Микитов приезжал из своей деревни и ходил по редакциям, то выглядел диковато и действовал на столичных литераторов, по словам Федина, как нашатырный спирт. А Федин, в связи с высокой должностью, вынужден был идти на компромиссы с властью, отбиваться от просителей и лавировать. И только с другом в деревне, на природе, отдыхал душой.
Федин пережил Соколова-Микитова на два года. Оба успели увидеть правнуков. К слову, внук Соколова-Микитова, Александр Соколов, стал известным музыковедом и педагогом, а в 2004-2008 годах занимал пост Министра культуры РФ.
Это всё, что останется после меня
Никогда они не писали друг другу о будущем, о своем наследии. Они жили в настоящем и в прошлом. Теперь в Саратове, родном городе Константина Федина, есть его музей и памятник. По Волге плавает теплоход "Константин Федин".
А в Смоленске есть детская библиотека имени Соколова-Микитова. Его многочисленные рассказы о животных и природе включены в школьную программу, например, рассказ «Листопадничек».
Вот такие разные люди писали письма друг другу с момента знакомства и до последних дней. И мне было интересно через эту переписку узнать их мысли и судьбу на фоне истории страны.