Блокадный дневник студентки Ленинградского мединститута
Как выжить, получая 125 г хлеба в день, без воды и отопления, при морозе -41, и остаться при этом человеком?..
Зинаида Седельникова, девушка серьезная, отличница, с детства мечтала стать врачом. Когда началась война, она была студенткой 2 курса Ленинградского медицинского института. Летом Зина гостила у родителей в Туапсе и могла бы там остаться, но после каникул решила вернуться в Ленинград и продолжить учёбу. Не хотелось отставать.
Страницы дневника Зинаиды Седельниковой, фото с однокурсницами на спортивных занятиях
Жила Зина в общежитии. Каждый день ходила на занятия, лекции. Рисовала стенгазету. Строго смотрела на прогульщиков. В соседней с ней комнате обитали «три Ч» - три девушки с фамилиями на букву Ч. Когда начался голод, холод, скудная еда по карточкам, они впали в уныние и почти не выходили из комнаты, много плакали, говорили о смерти. Зина их утешала, иногда веселила, настраивала на лучшее, а потом со вздохом облегчения возвращалась к себе. Ей хотелось выжить, и она интуитивно чувствовала, что настрой тут тоже важен. В дневнике она описывает то, что чувствует и то, что происходит вокруг: на какие поступки способны люди, когда приходит Голод и Холод.
Зина (в цветастом платье) с родственниками до войны
Вот некоторые записи из дневника студентки Зины.
30 августа 1941
70-й день войны. Говорят, что могут объявить Ленинград открытым городом…Но это позволит фашистам войти в город. Говорят, что комсомольцев не пощадят. Я активистка, не скроешь. Но я не сдамся так просто. В крайнем случае, брошусь с шестого этажа.
12 сентября
Прошла одна ночь - и снова снижение норм хлеба. Теперь все, кроме рабочих, будут получать 200 граммов. Умом понимаю, что это вынужденно, а не могу успокоиться - неужели нет никаких запасов в городе?
16 сентября
Дождь, холод. Была на лекциях. Аудитория почти пуста. Многие перестали ходить на практические занятия. Все чаще просиживаем часы в тесных нервозных бомбоубежищах. Тревога в воздухе, тревога в душе…
4 октября
Вечером шестая за день тревога была ужасной - дрожал и качался дом, болталась, как живая, шуба на вешалке, все грохотало, выло.
1 ноября
Начинает сказываться плохое питание. Похудела, побледнела, появилась одутловатость на лице, колющие боли в области сердца, приступы слабости…
Но не надо, не надо думать об этом. Лучше погрузиться в строчки учебников и тетрадей. Благо, разум еще готов воспринимать науки.
Страница дневника Зинаиды Седельниковой
13 ноября
Во сне видела, как папа готовил «яичницу в скорлупе». Почти каждый день во сне вижу съестное. Не хочется просыпаться.
Вчерашние слухи не напрасны. Сегодня убавили норму хлеба. Получать будем лишь 150 граммов в день. А хлеб-то сырой, тяжелый, как глина, и не пахнет хлебом.
18 ноября
Узнала от Е. со второго этажа, как они недавно расправились с пойманной на развалинах кошкой… Парням особенно трудно, их тело крупнее, а каждая клеточка требует свое.
29 ноября
Отлично сдала фармакологию. Запомнилась неподвижная фигура экзаменатора, его серое сухое лицо и безразличный взгляд. Было видно, что ему не выдержать экзамен на холод и голод. А он еще молча пожал мне руку.
1 декабря
Узнала взволновавшую новость: оказывается, что преподаватель, который принимал у меня экзамен по фармакологии, в тот же день умер у себя в кабинете. Я словно чувствовала его состояние. А по институту идет разговор обо мне, последней, у кого он принимал экзамен.
Зинаида Седельникова
В декабре 1941-го Зина стала свидетельницей сцены, произошедшей в магазине на Лиговской. Там она стояла в очереди за хлебом. Вдруг какой-то худющщий мужчина лет 50-ти упал на пол, а на него кинулась женщина. Оказывается, он отобрал у нее хлеб и судорожно засунул в рот. Пока звали милиционера, он успел проглотить хлеб. Возвращаясь домой и прижимая к груди полученный хлеб, Зина думала, что того человека можно порицать, но не бить, что его дни и так уже сочтены. «Вот что с человеком сделал голод…»
За прошедшие несколько месяцев умерло несколько ее однокурсников, а также погиб в первом же бою мальчик-доброволец, ушедший на фронт. Норма хлеба стала несовместимой с жизнью - 125 г в сутки, поэтому Зина решила, собрав последние силы, пойти работать в госпиталь, где паёк был чуть больше.
22-23 декабря
Шла три остановки пешком до госпиталя и насчитала 10 покойников, которых везли, вероятно, на Волково кладбище. Десять!
26-27 декабря
Днем втроем с девочками ходили греться в кинотеатр «Художественный», смотрели «Закройщик из Торжка». А на обратном пути в сугробе распознали замерзшего человека…
30-31 декабря
Кончается день, кончается год. Кажется, кончается всё: с третьего декабря нет электричества, с пятого - отопления, с одиннадцатого не работает водопровод и канализация… Но жизнь еще продолжается, надо как-то держаться.
Фантик от конфеты из дневника Зины
3-4 января 1942
В ужин опять ЧП. Плакал больной: сосед съел его кашу. Я стала выяснять правду, а «вор» оправдывался: «Сестра, поверьте, я думал, что он уже умер…» Слезы голода и раскаяния текли из его провалившихся глаз.
За сутки приняла 12 человек, а утром вынесла 14 умерших. Процедура выноса - это изнурительный физический труд. Но еще и нравственное борение: ведь к каждому из них я прикасалась еще к живому. И все-таки как-то все притупляется...
Зима 1942 года в Ленинграде была экстремально холодной, просто убийственной, до -41. Были ли после войны когда-нибудь такие зимы?
15-16 января
На дворе мороз 39 градусов, в палате - минус три. Возле кровати лежит грелка, в ней - лед.
19-20 января
Мороз не ослабевает, в палате минус восемь градусов.
23-24 января
На дворе 35 градусов. В палате на термометре минус одиннадцать.
1 февраля
Идет 225 день войны. Морозы не слабеют. Наладилось с хлебом в магазинах. Ходила за ним сама. Услышала, что в городе стало много пожаров от печек-времянок. И умерших на улицах все больше. Нет воды для питья, а так мечтается о бане…
Стало чуть получше с питанием, и Зина, как и ее соседка Эля, стала делать небольшие запасы из продуктов, полученных по рабочим карточкам. Однажды все их продукты были украдены сокурсницей. Горечь Зины граничила с отчаяньем.
В конце февраля началась эвакуация больных ленинградцев по железной дороге, и Зинаида присоединяется к эшелону в качестве медработника. Она и сама тяжело болела дистрофией.
19 февраля
243-й день войны. Итак, прощай, Ленинград, прощай, город-мученик! Прости, что покидаю тебя. В семнадцать часов объявили посадку в пятый вагон с эвакоорганизацией Академии наук.
Невероятно: на руках пожилого мужчины видела маленькую черную собачонку. Как она осталась жива?..
По пути больные умирали, а Зине приходилось описывать снятые с них ценности. Видела она и нечестных людей, пытающихся эти ценности присвоить. Потом Зина заболела, страшно мучилась от сильных болей в животе, металась в жару, думала, что умрет, но как никогда хотела жить. По пути эшелона на Кавказ с него сняли огромное количество умерших, а медперсонал предупредили - не разглашать цифры.
Книга дневников З.С. Седельниковой "270 дней войны. Блокадный дневник"
Зинаида Сергеевна Седельникова прожила долгую жизнь. После войны руководила больницей в Белоруссии, а в 1951 году переехала в Волгоград. Работала хирургом, преподавала. Книгу своих блокадных дневников адресовала, прежде всего, студентам-медикам.