Легионы III Рима... Застава богатырская...
Оригинал взят у thor_2006 в Легионы III Рима... Застава богатырская...
«А й на славноей московскоей на заставе стояло двенадцать богатырей святорусских, а по ней, по славной по московской по заставе а й пехотой никто да не прохаживал, на добром коне никто да не проезживал, птица черный ворон не пролетывал, еще серый зверь не прорыскивал …».
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается - с утра пораньше рукожопые умельцы из СУПа опять где-то чего-то накосячили, и ЖуЖа работала через раз, а потом надо было двигаться на работу - в общем, не получилось запостить очередную часть «Легионов…» с утра пораньше, как обычно. Но тучи рано или поздно уходят, черная полоса меняется белой, и вот оно, продолжение - нет, пока еще не про битвы, про них в следующий раз, а сегодня, как видно из зачина, а и про заставы-то да богатырские да по украинам земли-то Русской…
Сторожевая служба, ее «правильная» (в смысле более или менее регулярная) организация - для Московского государства была не роскошью, но средством существования, в особенности после того, как отношения Москвы и Кыркора от союзнических перешли к откровенно враждебным. Выше я уже писал о том, что на первых порах, при Василии III, сторожевая служба, еще не отработанная, работала недостаточно эффективно, а попытки компенсировать ее «нерегулярность» работой собственной агентуры при крымском дворе (московских «доброхотов») могли и не сработать - то ли потому, что сами «доброхоты» были не совсем «доброхоты» (как, к примеру, «царевич» Ислам-Гирей, «пил, но с отвращением» - и когда вместе с братцем Сафа-Гиреем решил пополнить свой золотой запас, то, на всякий случай, отписал Василию III, что де «идет на тобя крымской царь да казаньской, и яз, деи, неволею иду - царь меня послал турьской, а отдал мне вотчину мою да 2 града придал мне свои. Иду яз, а тебе дружу»), то ли потому, что крымской «царь» «адовы затворы» мог наложить на крымские границы, не пропуская за Перекоп ни конного, ни пешего (а, значит, и надежды на то, что беглые полоняники смогут донести до «вестовщиков» московских на крымской «украине» известие о готовящемся набеге, не было). Да и вообще, крымский «царь» Саадет-Гирей не случайно отписывал Василию III, что «ты бы татаром не верил, их правде… Татаровя бога ся не блюдут, и правды в них нет, на правде не стоят». В общем, сторожевая служба была нужна как хлеб, нет, как воздух, если Москва не хотела оказаться в положении царя Дадона, не имевшего специального аналога заморской АВАКС в лице золотого петушка на спице…
К счастью, в нашем распоряжении есть целый ряд документов (не говоря уже о свидетельствах разрядных книг и летописей), которые позволяют нам представить себе как сам процесс организации сторожевой «польской» службы, так и ее конечный вид на начало XVII в., в канун Смуты, похерившей все и вся и после которой пришлось все восстанавливать заново.
Как обычно, начнем издалека. Отечественный исследователь М.Ю. Зенченко, касаясь проблем освовения русскими Поля, отмечал не так давно, что «вопреки распространенному мнению, приход татар «всей ордой» - редкость для XVI века (ну как сказать - это положение справедливо для 1-й половины века, да и то каждое поколение русских людей имело шанс встретиться с крымским «царем», который пришел на «берег» в «силе тяжце». Во 3-й четверти столетия, в момент, когда противоборство Крыма и Москвы достигло апогея, приход «царя» был уже регулярным, и лишь в последней четверти все вернулось на круги своя - Thor)/ Обычно татарские чамбулы («загоны» русских документов), приходящие за добычей, включали в себя от 2-4 до 7-8 тысяч человек, предпочитавших избегать сражений с регулярными войсками». И совсем не факт, что ущерб от таких вроде бы небольших по размаху, но регулярных, набегов был существенно меньше, чем от «царского» прихода, в особенности если злыя татаровя приходили в уезды, где за долгие годы спокойствия народишко растерял навыки стремительной эвакуации и хования в труднодоступных местах. Так было, к примеру, осенью 1564 г. на Рязанщине - как писал неизвестный русский книжник, «в тех местех николи воиньские люди не бывали и брежениа тут никоторого не бе, занеже пришли крепости и лесные места». Как бы не наоборот - регулярное кровопускание наносило вреда больше, чем разовые нашествия. Тем более что с этими нашествия худо-бедно, но московским ратям удавалось бороться - только два прокола допустили воеводы, в 1521 и 1571 гг., и все в остальных случаях враг или был вынужден уйти от «берега» не солоно хлебавши, или же, как это было, к примеру, в 1572 г. или 1591 гг., форсировав Оку, под стенами Москвы татары терпели жестокое поражение и снова поворачивали назад, опять таки несолоно хлебавши. И немудрено - собрать большое войско и незаметно подойти к русским рубежам было крайне сложно, если вообще возможно - как-никак, но след от десятком тысяч копыт, шум и гам («зук великой») никак не скроешь и не замаскируешь. То ли дело несколько десятков или сотен лошадей!
Сама по себе сторожевая служба, точнее, ее зачатки, существовала на Руси издавна - чуть ли не со времен Владимира Красно Солнышко. Но вот в том виде, в каком мы ее знаем - это, несомненно, результат более позднего времени. Необходимость в создании более или менее регулярной сторожевой службы стала очевидна , как нам представляется, с началом Великой замятни» в Орде в середине XIV в., когда центральная ханская власть ослабла, и ничто не могло удержать татарских мурз и казаков от набегов на украинные уезды Русской земли за добычей. И создается впечатление, что такой афронт, какой случился на р. Листани зимой 1444 г. с «царевичем» Мустафой, все же был скорее исключением, нежели правилом - и не только в сер. XV в, но и много позднее. Опять же пара примеров из летописи - под июлем 1492 г. записано, что «приходиша татарове ординские, казаки, в головах приходил Тимишом зовоуть, а с ним двесте и 20 казаков, в Алексин, на волость на Вошань и пограбив и поидоша прочь». 64 служилых человека великого князя под началом голов Ф. Колтовского и Г. Сидорова отправились в погоню за бусурманами, «и оучинися им бой на поли промеж Трудов и Быстрыя Сосны, и оубиша погани великого князя 40 человек, а татар на том же бою оубиша 60 человек, а иные едучи татарове в Ордоу ранены на поути изомроша». Казалось бы, граница на замке - ан нет, проходит год, и вот другой пример. Некие «татарове, казаки ординские», внезапно («изгоном»), пришли «на Рязанские места, и взяша три села, и поидоша вскоре назад».
Почему так получалось - сложно сказать, из хроники набегов, успешных и неудачных, трудно сделать какие-либо выводы. Осмелимся предположить, что во многом не шибко успешная на первых порах сторожевая служба, с одной стороны, была предопределена слабым знанием русскими Поля (впрочем, и самими татарами тоже - в особенности той его части, что вплотную примыкала к русским границам, к тому же «берегу». Во всяком случае, когда Мухаммед-Гирей I шел на Москву в 1521 г., то его вели некие «вожжи», которые, видимо, происходили либо из Литвы, либо с Рязанщины. И Сахиб-Гирей I в 1541 г. отправился в поход на Москву еще и потому, что князь Семен Бельский пообещал показать ему броды на Оке), а с другой стороны - тем, что, похоже, на первых порах ответственность за организацию сторожевой службы возлагалась на городовых воевод. Среди прочих обязанностей, которые возлагались на их широкие плечи, было и требование при появлении слухов о татарском набеге «по вестем от себя по городом посылати в подъезды и для языков голов с сотнями. И у выходцов и у языков роспрашивати, сколко людей и каковы люди и куды на которые городы идут. Да по тем вестем посылати от себя ратных людей и велети им над ними, прося у Бога милости, промышляти, сколко Бог помочи даст. Да про то про все подлинно писати к бояром и воеводам и из языков лутчих для подлинных вестей присылати наскоро на подводах».
У кого-то это получалось неплохо, у кого-то хуже. Вот и выходила порой картина, как поздней весной - летом 1512 г. Сперва в мае «прииде весть к великому князю, что крымского царя Минлигиреевы дети, Ахмат Кирей и Бурнаш Кирей, пришли безвестно на великого князя украйну, на Белевские и на Одоевские места», «а иные тотаровя, отделясь, пошли вниз на олексинские места, и на Колодну, и на Волкону» (вот, пожалуйста - весть пришла в Москву тогда, когда, собственно говор, набег уже начался - Thor). Немедленно по получению этой неприятной новости пришли в движение московские полки, выступившие навстречу татарам и занявшие важнейшие броды через Оку. «В седло всели», судя по всему, и рязанцы. И эта предосторожность, как оказалось, была совсем не лишней. В июле месяце сторожи принесли весть, что «Махмут царевич Крымской пошол был на Рязань». Однако, узнав, что его ждут на р. Осетре князь А.В. Ростовский «и иные многие въеводы», повернул назад. «А воеводы великого князя за ним ходили на Поле до Сернавы, - продолжал летописец, - да его не дошли». Треволнения этого года на этом не закончились. Как оказалось, Бурнаш-Гирей, «плениша волости Воротынские и Одоевские», не удовлетворился взятым полоном и добычей и вернулся, на этот раз нанеся удар с другой стороны. Типографская летопись сообщала, что татары явились под Рязанью «безвестно» 6 октября «и стояли 3 дни и острог взяли и прочь пошли с полоном». Другие летописи дополняли это известие - Бурнаш-Гирей «со многими людьми» не только «ко граду приступал», но и «земли Рязаньскои много пакости сотворил, и пленив, отъиде» (следовательно, рязанские сторожи не сработали должным образом, раз допустили «безвестное» «прихождение» Бурнаш-Гирея аж под самую Рязань. Вообще, и в дальнейшем, вплоть до времен Ивана Грозного, рязанская «украина» оставалась чрезвычайно уязвима - если по Оке оборону и раннее обнаружение татаровей еще и удавалось организовать, то на Рязанщине прокол следовал за проколом)...
To be continued...
«А й на славноей московскоей на заставе стояло двенадцать богатырей святорусских, а по ней, по славной по московской по заставе а й пехотой никто да не прохаживал, на добром коне никто да не проезживал, птица черный ворон не пролетывал, еще серый зверь не прорыскивал …».
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается - с утра пораньше рукожопые умельцы из СУПа опять где-то чего-то накосячили, и ЖуЖа работала через раз, а потом надо было двигаться на работу - в общем, не получилось запостить очередную часть «Легионов…» с утра пораньше, как обычно. Но тучи рано или поздно уходят, черная полоса меняется белой, и вот оно, продолжение - нет, пока еще не про битвы, про них в следующий раз, а сегодня, как видно из зачина, а и про заставы-то да богатырские да по украинам земли-то Русской…
Сторожевая служба, ее «правильная» (в смысле более или менее регулярная) организация - для Московского государства была не роскошью, но средством существования, в особенности после того, как отношения Москвы и Кыркора от союзнических перешли к откровенно враждебным. Выше я уже писал о том, что на первых порах, при Василии III, сторожевая служба, еще не отработанная, работала недостаточно эффективно, а попытки компенсировать ее «нерегулярность» работой собственной агентуры при крымском дворе (московских «доброхотов») могли и не сработать - то ли потому, что сами «доброхоты» были не совсем «доброхоты» (как, к примеру, «царевич» Ислам-Гирей, «пил, но с отвращением» - и когда вместе с братцем Сафа-Гиреем решил пополнить свой золотой запас, то, на всякий случай, отписал Василию III, что де «идет на тобя крымской царь да казаньской, и яз, деи, неволею иду - царь меня послал турьской, а отдал мне вотчину мою да 2 града придал мне свои. Иду яз, а тебе дружу»), то ли потому, что крымской «царь» «адовы затворы» мог наложить на крымские границы, не пропуская за Перекоп ни конного, ни пешего (а, значит, и надежды на то, что беглые полоняники смогут донести до «вестовщиков» московских на крымской «украине» известие о готовящемся набеге, не было). Да и вообще, крымский «царь» Саадет-Гирей не случайно отписывал Василию III, что «ты бы татаром не верил, их правде… Татаровя бога ся не блюдут, и правды в них нет, на правде не стоят». В общем, сторожевая служба была нужна как хлеб, нет, как воздух, если Москва не хотела оказаться в положении царя Дадона, не имевшего специального аналога заморской АВАКС в лице золотого петушка на спице…
К счастью, в нашем распоряжении есть целый ряд документов (не говоря уже о свидетельствах разрядных книг и летописей), которые позволяют нам представить себе как сам процесс организации сторожевой «польской» службы, так и ее конечный вид на начало XVII в., в канун Смуты, похерившей все и вся и после которой пришлось все восстанавливать заново.
Как обычно, начнем издалека. Отечественный исследователь М.Ю. Зенченко, касаясь проблем освовения русскими Поля, отмечал не так давно, что «вопреки распространенному мнению, приход татар «всей ордой» - редкость для XVI века (ну как сказать - это положение справедливо для 1-й половины века, да и то каждое поколение русских людей имело шанс встретиться с крымским «царем», который пришел на «берег» в «силе тяжце». Во 3-й четверти столетия, в момент, когда противоборство Крыма и Москвы достигло апогея, приход «царя» был уже регулярным, и лишь в последней четверти все вернулось на круги своя - Thor)/ Обычно татарские чамбулы («загоны» русских документов), приходящие за добычей, включали в себя от 2-4 до 7-8 тысяч человек, предпочитавших избегать сражений с регулярными войсками». И совсем не факт, что ущерб от таких вроде бы небольших по размаху, но регулярных, набегов был существенно меньше, чем от «царского» прихода, в особенности если злыя татаровя приходили в уезды, где за долгие годы спокойствия народишко растерял навыки стремительной эвакуации и хования в труднодоступных местах. Так было, к примеру, осенью 1564 г. на Рязанщине - как писал неизвестный русский книжник, «в тех местех николи воиньские люди не бывали и брежениа тут никоторого не бе, занеже пришли крепости и лесные места». Как бы не наоборот - регулярное кровопускание наносило вреда больше, чем разовые нашествия. Тем более что с этими нашествия худо-бедно, но московским ратям удавалось бороться - только два прокола допустили воеводы, в 1521 и 1571 гг., и все в остальных случаях враг или был вынужден уйти от «берега» не солоно хлебавши, или же, как это было, к примеру, в 1572 г. или 1591 гг., форсировав Оку, под стенами Москвы татары терпели жестокое поражение и снова поворачивали назад, опять таки несолоно хлебавши. И немудрено - собрать большое войско и незаметно подойти к русским рубежам было крайне сложно, если вообще возможно - как-никак, но след от десятком тысяч копыт, шум и гам («зук великой») никак не скроешь и не замаскируешь. То ли дело несколько десятков или сотен лошадей!
Сама по себе сторожевая служба, точнее, ее зачатки, существовала на Руси издавна - чуть ли не со времен Владимира Красно Солнышко. Но вот в том виде, в каком мы ее знаем - это, несомненно, результат более позднего времени. Необходимость в создании более или менее регулярной сторожевой службы стала очевидна , как нам представляется, с началом Великой замятни» в Орде в середине XIV в., когда центральная ханская власть ослабла, и ничто не могло удержать татарских мурз и казаков от набегов на украинные уезды Русской земли за добычей. И создается впечатление, что такой афронт, какой случился на р. Листани зимой 1444 г. с «царевичем» Мустафой, все же был скорее исключением, нежели правилом - и не только в сер. XV в, но и много позднее. Опять же пара примеров из летописи - под июлем 1492 г. записано, что «приходиша татарове ординские, казаки, в головах приходил Тимишом зовоуть, а с ним двесте и 20 казаков, в Алексин, на волость на Вошань и пограбив и поидоша прочь». 64 служилых человека великого князя под началом голов Ф. Колтовского и Г. Сидорова отправились в погоню за бусурманами, «и оучинися им бой на поли промеж Трудов и Быстрыя Сосны, и оубиша погани великого князя 40 человек, а татар на том же бою оубиша 60 человек, а иные едучи татарове в Ордоу ранены на поути изомроша». Казалось бы, граница на замке - ан нет, проходит год, и вот другой пример. Некие «татарове, казаки ординские», внезапно («изгоном»), пришли «на Рязанские места, и взяша три села, и поидоша вскоре назад».
Почему так получалось - сложно сказать, из хроники набегов, успешных и неудачных, трудно сделать какие-либо выводы. Осмелимся предположить, что во многом не шибко успешная на первых порах сторожевая служба, с одной стороны, была предопределена слабым знанием русскими Поля (впрочем, и самими татарами тоже - в особенности той его части, что вплотную примыкала к русским границам, к тому же «берегу». Во всяком случае, когда Мухаммед-Гирей I шел на Москву в 1521 г., то его вели некие «вожжи», которые, видимо, происходили либо из Литвы, либо с Рязанщины. И Сахиб-Гирей I в 1541 г. отправился в поход на Москву еще и потому, что князь Семен Бельский пообещал показать ему броды на Оке), а с другой стороны - тем, что, похоже, на первых порах ответственность за организацию сторожевой службы возлагалась на городовых воевод. Среди прочих обязанностей, которые возлагались на их широкие плечи, было и требование при появлении слухов о татарском набеге «по вестем от себя по городом посылати в подъезды и для языков голов с сотнями. И у выходцов и у языков роспрашивати, сколко людей и каковы люди и куды на которые городы идут. Да по тем вестем посылати от себя ратных людей и велети им над ними, прося у Бога милости, промышляти, сколко Бог помочи даст. Да про то про все подлинно писати к бояром и воеводам и из языков лутчих для подлинных вестей присылати наскоро на подводах».
У кого-то это получалось неплохо, у кого-то хуже. Вот и выходила порой картина, как поздней весной - летом 1512 г. Сперва в мае «прииде весть к великому князю, что крымского царя Минлигиреевы дети, Ахмат Кирей и Бурнаш Кирей, пришли безвестно на великого князя украйну, на Белевские и на Одоевские места», «а иные тотаровя, отделясь, пошли вниз на олексинские места, и на Колодну, и на Волкону» (вот, пожалуйста - весть пришла в Москву тогда, когда, собственно говор, набег уже начался - Thor). Немедленно по получению этой неприятной новости пришли в движение московские полки, выступившие навстречу татарам и занявшие важнейшие броды через Оку. «В седло всели», судя по всему, и рязанцы. И эта предосторожность, как оказалось, была совсем не лишней. В июле месяце сторожи принесли весть, что «Махмут царевич Крымской пошол был на Рязань». Однако, узнав, что его ждут на р. Осетре князь А.В. Ростовский «и иные многие въеводы», повернул назад. «А воеводы великого князя за ним ходили на Поле до Сернавы, - продолжал летописец, - да его не дошли». Треволнения этого года на этом не закончились. Как оказалось, Бурнаш-Гирей, «плениша волости Воротынские и Одоевские», не удовлетворился взятым полоном и добычей и вернулся, на этот раз нанеся удар с другой стороны. Типографская летопись сообщала, что татары явились под Рязанью «безвестно» 6 октября «и стояли 3 дни и острог взяли и прочь пошли с полоном». Другие летописи дополняли это известие - Бурнаш-Гирей «со многими людьми» не только «ко граду приступал», но и «земли Рязаньскои много пакости сотворил, и пленив, отъиде» (следовательно, рязанские сторожи не сработали должным образом, раз допустили «безвестное» «прихождение» Бурнаш-Гирея аж под самую Рязань. Вообще, и в дальнейшем, вплоть до времен Ивана Грозного, рязанская «украина» оставалась чрезвычайно уязвима - если по Оке оборону и раннее обнаружение татаровей еще и удавалось организовать, то на Рязанщине прокол следовал за проколом)...
To be continued...