«Чай, вино, поэзия»
Выставка открыта в Музее Востока с 31 января по 22 марта 2015 года.
Подробнее на сайте музея.
Когда-то это были обычные бытовые вещи, теперь они превратились в музейные экспонаты, ожидающие внимательного и неспешного знакомства с ними. В этом помогают многочисленные тексты и прекрасно изданный альбом-каталог. Тема выставки дает возможность увидеть редкие экспонаты из Китая, Японии, Средней Азии и с Кавказа разных эпох: от IV века до. н. э. до ХХ века.
«Наша выставка и альбом посвящены самым важным напиткам, оставившим мощный след в истории человечества, - чаю и вину. С каждым из них связаны важные стороны традиционной культуры Востока. Эти напитки были незаменимы и в сакральных ритуалах, и в повседневных обрядах. Для чаепития или пира с обильным потреблением вина делали самую красивую посуду, в соответствии с национальными традициями оформляли пространство. Чаю и вину посвящали стихи, научные трактаты, живописные полотна» /Каталог, с. 6/.
Начнем с самых древних экспонатов на выставке.
СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ
Амфоры. Адыгея, Красногвардейский район, аул Уляп. IV в. до н. э. Глина, гончарный круг.
«Многие амфоры имели достаточно специфическую коническую нижнюю часть - этот тип называют остродонными. Есть версия, что такая форма давала возможность выкладывать в трюме корабля из амфор подвижную конструкцию, напоминающую модель на шарнирах, обеспечивавшую сохранность керамических изделий даже при сильной качке. Однако на суше при хранении остродонных амфор в подвалах их приходилось прислонять друг к другу. Современники писали, что в таком виде амфоры похожи на толпу пьяниц, раздувшихся от вина» /Каталог, с. 103/.
Сосуд в виде ритона с протомой Пегаса. Адыгея, Красногвардейский район, аул Уляп, курган 4, вторая половина V в. до н. э. Серебро, позолота, ковка, чеканка, штамповка, пайка. Выс. 30; диам. 8,8-3,7 см.
«Этот сосуд принято называть ритоном, хотя, скорее всего, он никогда таковым не являлся. Форма сосуда напоминает рог, что характерно для ритонов. В нижней части он украшен изображением крылатого коня - Пегаса. Однако никакого сливного отверстия в нижней части у этого сосуда никогда не было. Кроме того, он имеет ножку, благодаря которой может стоять вертикально на столе с налитым в него вином. Скорее всего, автором настоящего произведения торевтики являлся профессиональный скульптор, работавший и с серебром, и с золотом. Судя по форме ножки, сосуд мог быть изготовлен в Аттике. Вероятно, он служил для украшения стола богатого человека, который им очень дорожил - ремонтировал, обновлял декор: так на верхней части тулова появилась золотая декоративная пластина с изображением битвы олимпийских богов с гигантами» /Каталог, с. 98/.
Справа: Фиала - чаша для вина. Адыгея, Красногвардейский район, аул Уляп, курган 4, конец V - начало IV в. до н. э. Серебро, ковка, чеканка, гравировка. Выс. 6; диам. 20,2 см.
«Для пиров знати мастера-торевты делали чаши фиалы из драгоценных металлов. Как правило, чаши покрывались богатым узором. Вино наливалось в фиалу через ритон. Вероятно, эта фиала была сделана в Ахеменидском Иране» /Каталог, с. 98/.
Ритон. Адыгея, Красногвардейский район, аул Уляп, курган 4, конец V - нач. IV в. до н. э. Золото, ковка, накладной орнамент, пайка. Дл. 31,3; диам. венца 12,8-7,6 см.
«Сосуд, скорее всего, был сделан местным мастером, на что указывает такая характерная черта, как длина патрубка. О том, что мастер исходил из ахеменидского образца, свидетельствует протома в виде головы хищника - льва. Как известно, лев был одним из царских символов Ахеменидской династии» /Каталог, с. 97/.
Слева: Килик краснофигурный. Адыгея, Красногвардейский район, аул Уляп, курган 4, первая четверть IV в. до н. э. Глина, гончарный круг, черный лак, следы
белой краски, штамповка, обжиг.
Справа: Скифос краснофигурный. Серегинский могильник. IV в. до н. э. Глина, гончарный круг, черный лак.
«Греческая колонизация Причерноморья сопровождалась огромным культурным влиянием на местное население. Одним из проявлений этого влияния стала мода на греческую керамику, которая, судя по всему, была достаточно дорогой и редкой. Между тем спрос определял предложение, и местные керамисты стали делать столовую посуду, которая подражала греческим образцам. Скорее всего, эта посуда предназначалась для менее обеспеченных людей» /Каталог, с.102/.
Ворсовый ковер «Виноградный сад». Карабах. 1870-е годы. Шерсть.
«У народов Закавказья сформировалось особое отношение к культуре возделывания винограда. Виноградная лоза олицетворяла гармонию мира. На ковре воплощением этой идеи стал образ виноградного сада с человеческими фигурками, сидящими на платформе, устроенной на столбе в зарослях виноградника. Таким способом до сих пор охраняют сады».
В центре: Сосуд марани. Грузия, 1970 г. Глина, формовка, резьба, глазурь, подглазурная роспись. Выс. 25; диам. 23,5 см.
«…Ритуальный сосуд для торжественного застолья, состоящий из нескольких горшочков, образующих сложную скульптурную форму. Каждая из этих маленьких емкостей соединяется трубочкой с общим кольцевым каналом, имеющим слив в форме головы барана или оленя. Через этот слив и пили вино, передавая сосуд из рук в руки желающим произнести заздравный тост. В марани помещалось
довольно много вина. Подобное действо с участием марани придавало особый дружественный тон застолью» /Каталог, с. 130/.
Слева и справа:
Н. Азеладзе. Сосуды гозаури в виде мужской и женской фигур. Грузия, Горийский район, селение Ахалубани, 1961 г. Глина, формовка на гончарном круге, лепка, штамп, глазурь. Выс. 43 см.
«Сосуды гозаури, служившие для украшения праздничного стола, часто делались в виде антропоморфных фигур» /Каталог, с. 131/.
Брат мой, для пенья пришли, не для распрей,
для преклоненья колен пред землею,
для восклицанья: - Прекрасная, здравствуй,
жизнь моя, ты обожаема мною!
Кто там в Мухрани насытил марани
алою влагой? Кем солнце ведомо,
чтоб в осиянных долинах Арагви
зрела и близилась алавердоба?
Кто-то другой и умрет, не заметив,
смертью займется, как будничным делом...
О, что мне делать с величием этим
гор, обращающих карликов в дэвов?
Господи, слишком велик виноградник!
Проще в постылой чужбине скитаться,
чем этой родины невероятной видеть
красу и от слез удержаться.
Тициан Табидзе, перевод Б. Ахмадулиной
СРЕДНЯЯ АЗИЯ
В витрине глиняные кубки, чаши, кружки, горшки, ритоны, фляги IV-VIII веков.
В центре: Керамика из усадьбы Кайрагач, Юго-западная Фергана. IV-V вв.
Пить Аллах не велит не умеющим пить,
С кем попало, без памяти смеющим пить,
Но не мудрым мужам, соблюдающим меру,
Безусловное право имеющим пить!
Был бы я благочестьем прославиться рад,
Был бы рад за грехи не отправиться в ад,
Но божественный сок твоих лоз, виноград,
Для души моей - лучшая из наград!
Что сравню во вселенной со старым вином,
С этой чашею пенной со старым вином?
Что еще подобает почтенному мужу,
Кроме дружбы почтенной со старым вином?
Хочешь - пей, но рассудка спьяна не теряй,
Чувства меры спьяна, старина, не теряй,
Берегись оскорбить благородного спьяну,
Дружбы мудрых за чашей вина не теряй.
Омар Хайям (1048-1122), Перевод Г. Плисецкого
Тема чайханы в живописи:
Слева-направо:
А. Н. Волков (1886-1957). Фергана. Кишлак. 1926 г. Холст, темпера, лак. 95х95 см.
Натюрморт с красной материей. 1927. Холст, масло, темпера, лак.
Пламенеющая чайхана. 1922-1923 гг. Холст на фанере, масло. 151х93 см.
Чайхана с кальяном. 1927 г. Холст, темпера, лак. 108х108 см.
Приют всегда найдешь у чайханы
Среди карагачей и под листвою тута.
По кишлакам и по дорогам Ферганы
Следы я дней счастливых перепутал.
Сижу в чай-ханэ под глиняной крышей -
Коротки мысли, как в стенах саман.
В гору уходит все выше и выше
День золотой - золотой караван.
Сижу в чай-ханэ - подносы по нишам -
Чайники в розах - эмалевый сад.
Мне остальное все кажется лишним,
Помню лишь твой неожиданный взгляд.
Александр Волков
КИТАЙ
«В средневековом Китае чай, вино и поэзия были распространены во многих слоях общества. Именно здесь в глубокой древности зародилась сначала культура вина, а потом и чая» /Каталог, с. 7/.
В дружеских чашах - вино.
Так не будем грустить,
Что цветам облететь суждено.
Ван Вэй (701-761)
В центре: Сосуд для вина. Китай, XVIII в. (марка Цяньлун). Фарфор, роспись кобальтом. Выс. 29,5; диам.16,5 см.
Танский поэт и знаток чайного действа Ли Тун (VIII-IX вв.) писал: «Первая чашка увлажняет губы и горло, вторая уничтожает мое одиночество, третья исследует мои сухие внутренности, чтобы в результате найти в них тысяч пять томов странных знаков; четвертая чашка вызывает легкую испарину - все печали жизни уходят через поры; с пятой чашкой я чувствую себя очищенным, шестая возносит меня в царство бессмертных, седьмая - ах, но я уже больше не могу» /Ling Wang. Tea and Chinese Culture, 2005. Каталог с. 34/.
Кабинет ученого.
На столе в центре: Экран настольный. XIX в. Фарфор, роспись эмалями, дерево, резьба.
«Сюжет росписи: «Поиски дикой сливы» - символа стойкости и благородства духа.
Тушечница (Китай, ХХ в. камень, резьба) и плитка туши.
Скульптура Куй-син. Китай, XIX в. Корень горного дерева, резьба, полировка.
«…Помощник бога литературы Вэньчана. По легенде Куй-син выдержал государственный экзамен лучше всех и ему полагалась аудиенция у императора. Однако правитель, узнав о его безобразном облике, отказал ему. В отчаянии Куй-син бросился в море, но его вынесла на поверхность гигантская рыба…».
ЯПОНИЯ
«Основополагающее значение в церемонии вабитя (чай в стиле ваби) имело обретение просветления, которое невозможно достичь без «очищения сознания». Один из чайных мастеров определил этот процесс следующим образом: Осматривая свиток-какэмоно в нише-токонома и цветы в вазе, очищают глаза; вдыхая аромат благовоний, очищают нос; слушая [звуки] кипящей в котле воды и капель, падающих из бамбукового желоба, очищают уши; пробуя чай, очищают рот; беря в руки чайную утварь, очищают [орган] осязания. Во время очищения шести «корней» сознание само по себе очищается от скверны» / Игнатович А.Н. Чайное действо. М., 2011, c. 193/.
Ваби в контексте эстетики чайной церемонии стало обозначать красоту, таящуюся в простых, неброских вещах, красоту, открывающуюся в несовершенных, асимметричных формах» /Каталог, с.52/.
Мидзуно Тосиката (1866-1908). Листы из альбома «Тяною нитинитигуса»
(«Повседневная чайная церемония»). Япония, 1896-1897 гг. Бумага, цветная ксилография. 37х25 (33х22) см.
Ожидание на скамье (в серии лист № 15).
Гости проходят по чайному саду родзи (росистая земля) до скамьи под навесом коси-какэ, где они проводят время, пока хозяин не пригласит их в чайную комнату. В старое время на скамье обычно ставили небольшой поднос с курительными принадлежностями, поскольку курение было широко распространено как среди мужчин, так и среди женщин. В зимнее время на скамью ставили тибури - маленькие сосуды с углями для согревания рук.
Приготовление в мидзуя (в серии лист № 5).
Мидзуя (водная комната) - помещение по соседству с чайной комнатой, где на полках хранится чайная утварь и проводится подготовка к проведению тяною. Сюда хозяин приносит свежую воду для чая, отсюда и название мидзуя.
Помещение для приготовления усутя - «тонкого» чая (в серии лист № 17).
Существует много разных вариантов усутядэ-маэ (чайная церемония с усутя), но все они базируются на основных правилах тяною. В этом случае используют чай мелкого помола. Каждому гостю подается отдельная чашка. В данной ксилографии представлена зимняя церемония - используется очаг ро, и в токонома на стене в бамбуковой вазе помещена веточка с цветком камелии (зимний мотив).
Приготовление коитя - густого чая (в серии лист № 16).
Коитядэмаэ (чайная церемония с коитя) считается более строгой и формализованной. В этом варианте применяют чай крупного помола. Во время приготовления хозяин и гости хранят молчание. Изначально в коитя использовалась одна чаша, из которой гости отпивали по очереди, передавая ее друг другу. Тем самым символически выражалась идея единства участников. Хозяин особое внимание обращал на температуру воды и взбиваемую венчиком пену. На гравюре показана жаровня фуро, на которой стоит котелок тягама для кипячения воды. Это летний вариант, поскольку в зимнее время используется очаг ро, заглубленный в пол. Гостья перед нишей токонома уважительно рассматривает свиток с монохромным пейзажем. Слева на полке лежит в качестве украшения судзурибако - шкатулка для письменных принадлежностей.
Легкий речной ветерок.
Чай хорош! И вино хорошо!
И лунная ночь хороша!
Мацуо Басё (1644-1694)