Эти странные кошки
Сегодня, в день кошек, мне захотелось рассказать о моих своеобразных отношениях с ними. Я никогда не держала кошек в доме, хотя и никогда их не обижала, но они явно проявляют ко мне повышенную симпатию.
Начну с прошедшей осени.Воспользовавшись одним из последних солнечных дней, я вышла погулять и присела отдохнуть на скамейку соседней детской площадки. Площадка почему-то была безлюдной, только в беседке щебетали девчушки лет 14-ти, да посередине на теплом асфальте спала какая-то серая кошка. Вскоре она проснулась, подошла к моей скамье, влезла на неё, взобралась ко мне на колени, свернулась клубочком и уснула. Мне пришлось поддерживать её руками, чтобы она не упала. Через некоторое время ко мне подсела моя бывшая сослуживица, с которой мы давно не виделись и потому всласть наговорились, а кошка продолжала спать. Когда настало время уходить, приятельница с трудом поверила, что кошка не моя, а та, словно услышав наконец наш разговор, потянулась, спрыгнула на землю и удалилась.
На 9-й день после смерти моей мамы мы с двоюродной сестрой приехали посадить цветы на её могиле. Откуда ни возьмись, появилась рыжая красавица-кошка, стала тереться о мои ноги и всячески старалась подобраться к моему лицу, для чего ей пришлось взбираться то на бабушкин, то на папин памятник (в зависимости от того, какой из них я мыла в это время). Она мурлыкала и нежно тёрлась о мою щёку, а у меня горло перехватывало от мистической мысли, что это мамина душа со мной прощается. Добавлю, что за все предыдущие и последующие годы ни одной кошки на этом кладбище я не видела. Когда мы пошли к выходу, она выбралась с нами на центральную аллею и словно растворилась в пространстве, откуда-то мяукнув на прощание.
На даче меня вдруг пламенно полюбил соседский кот Босс, с которым мы были давно знакомы, ибо он жил рядом в доме моих родственников. До этой внезапной любви, когда по осени я иной раз ночевала у них, кто-нибудь из их кошек непременно влезал спать ко мне на постель, а иногда и все 4 разом (тогда и Босс не терялся), а вообще-то он относился ко мне как-то нейтрально. И вдруг одной из вёсен влюбился. Стал ждать меня у моей калитки или на крыльце каждую пятницу, когда я приезжала на дачу (как он узнавал пятницы, осталось его тайной) и не выходил с моего участка до воскресного вечера, когда я уезжала. Да и тогда он долго смотрел мне вслед, словно надеясь на моё возвращение, и только на середине "своего" участка догонял, обгонял и, подняв хвост трубой, шел впереди меня шаг в шаг. Надо сказать, что Босс к тому времени из русского голубого превратился в ободранного, израненного, серого плешивого кота, поскольку деревенские коты его в драках не щадили, но котята в округе всё равно были вылитые русские голубые. Вот из-за этой плешивости я Босса в свой дом не впускала (кроме дней с проливным дождём), только подкармливала, а он мне и это прощал. Все выходные в то лето (которое оказалось последним в его жизни: зимой он отравился и умер) он ходил за мной по пятам по всему участку, ждал у туалета, караулил у сарая, лежал под соседним кустиком, когда я что-то полола, или на крыльце мордой к открытой в кухню дверь, когда готовила или ела. Соседи говорили, что такой привязанности не видели никогда. А если я зачем-нибудь среди дня шла к родным, он шёл впереди, задрав хвост и путаясь под ногами, и тогда племянницы говорили, ещё не видя меня: "Ира пришла!"
Я могла бы рассказывать ещё много подобных историй, но, думаю, для дня кошек и этого достаточно.
Начну с прошедшей осени.Воспользовавшись одним из последних солнечных дней, я вышла погулять и присела отдохнуть на скамейку соседней детской площадки. Площадка почему-то была безлюдной, только в беседке щебетали девчушки лет 14-ти, да посередине на теплом асфальте спала какая-то серая кошка. Вскоре она проснулась, подошла к моей скамье, влезла на неё, взобралась ко мне на колени, свернулась клубочком и уснула. Мне пришлось поддерживать её руками, чтобы она не упала. Через некоторое время ко мне подсела моя бывшая сослуживица, с которой мы давно не виделись и потому всласть наговорились, а кошка продолжала спать. Когда настало время уходить, приятельница с трудом поверила, что кошка не моя, а та, словно услышав наконец наш разговор, потянулась, спрыгнула на землю и удалилась.
На 9-й день после смерти моей мамы мы с двоюродной сестрой приехали посадить цветы на её могиле. Откуда ни возьмись, появилась рыжая красавица-кошка, стала тереться о мои ноги и всячески старалась подобраться к моему лицу, для чего ей пришлось взбираться то на бабушкин, то на папин памятник (в зависимости от того, какой из них я мыла в это время). Она мурлыкала и нежно тёрлась о мою щёку, а у меня горло перехватывало от мистической мысли, что это мамина душа со мной прощается. Добавлю, что за все предыдущие и последующие годы ни одной кошки на этом кладбище я не видела. Когда мы пошли к выходу, она выбралась с нами на центральную аллею и словно растворилась в пространстве, откуда-то мяукнув на прощание.
На даче меня вдруг пламенно полюбил соседский кот Босс, с которым мы были давно знакомы, ибо он жил рядом в доме моих родственников. До этой внезапной любви, когда по осени я иной раз ночевала у них, кто-нибудь из их кошек непременно влезал спать ко мне на постель, а иногда и все 4 разом (тогда и Босс не терялся), а вообще-то он относился ко мне как-то нейтрально. И вдруг одной из вёсен влюбился. Стал ждать меня у моей калитки или на крыльце каждую пятницу, когда я приезжала на дачу (как он узнавал пятницы, осталось его тайной) и не выходил с моего участка до воскресного вечера, когда я уезжала. Да и тогда он долго смотрел мне вслед, словно надеясь на моё возвращение, и только на середине "своего" участка догонял, обгонял и, подняв хвост трубой, шел впереди меня шаг в шаг. Надо сказать, что Босс к тому времени из русского голубого превратился в ободранного, израненного, серого плешивого кота, поскольку деревенские коты его в драках не щадили, но котята в округе всё равно были вылитые русские голубые. Вот из-за этой плешивости я Босса в свой дом не впускала (кроме дней с проливным дождём), только подкармливала, а он мне и это прощал. Все выходные в то лето (которое оказалось последним в его жизни: зимой он отравился и умер) он ходил за мной по пятам по всему участку, ждал у туалета, караулил у сарая, лежал под соседним кустиком, когда я что-то полола, или на крыльце мордой к открытой в кухню дверь, когда готовила или ела. Соседи говорили, что такой привязанности не видели никогда. А если я зачем-нибудь среди дня шла к родным, он шёл впереди, задрав хвост и путаясь под ногами, и тогда племянницы говорили, ещё не видя меня: "Ира пришла!"
Я могла бы рассказывать ещё много подобных историй, но, думаю, для дня кошек и этого достаточно.