РЕБЕНОК-МАУГЛИ.
Первый год жизни - самый важный. Все что упущено в этот год, не наверстать никогда..
Он родился очень здоровым ребенком. Слишком здоровым. У него не болел пузик, не мучило внутричерепное давление. Его привезли из роддома и положили в кроватку.
Из кроватки его вынимали, только чтоб перепеленать и покормить. Он лежал в кроватке и смотрел в потолок. А мама думала: раз лежит и молчит - то с ним все в порядке... У мамы было свое дело - интернет-магазин, и она целый день ходила в наушниках. Мамы почти не было: она была постоянно там - в виртуальной реальности.
В доме было всего два человека: он и мама. Был еще папа, но он приходил вечером с работы и усталый шел спать.
В доме еще было шесть кошек... Когда он научился ползать, он оказался на полу, и его мир расширился. И в том напольном мире он нашел себе товарищей по играм: кошки приняли его в прайд. Ребенок ползал с кошками, кушал с кошками. Они вылизывали его, нянчили его., учили тому, чему бы учили его, будь он котенком.
Когда ему исполнился годик, мама привела его детский клуб.
Он был настолько дик, что ни с кем не разговаривал, всех сторонился. Он и говорить-то толком не мог. Он был котенком. Он еле ходил и предпочитал ползать, он подползал к ребенку сзади и нюхал. Он притирался к детям как кот, ему для контакта необходимы были тактильные, телесные ощущения. У него были кошачьи повадки ... Он не мог есть, как человек, и все норовил склониться к миске. Он не мог держать ложку, он давился пищей. Единственный запрет, который существовал в доме - кошачий лоток. Как-то дети в клубе работали с гречкой, которая была насыпана на поднос с высокими бортиками. У него началась истерика. Оказалось, у кошек лоток такого же цвета.
А мама ничего не замечала. Она была настолько закрыта, что многие вещи, которые он делал, она воспринимала как должное. Когда на ранних стадиях формируется восприятие человеческой речи, мама должна активно контактировать, разговаривать с ребенком, а она отсидела в наушниках все это время. Она вообще его не замечала. И ребенок заговорил на «кошачьем языке»: прожеванная речь , как «мяу» у кота. Она отмолчала все то время, когда у ребенка должна была сложиться речевая база. И это очень сложно исправить: это как отпечаток, на всю жизнь.
Там было много нарушений психологического плана. Педагоги центра по крупицам собирали и восстанавливали многие необходимые навыки. Прием пищи, работа с карандашами, движения (он толком не ходил, предпочитал передвигаться на четырех опорах). К четырем годам он начал считать, с трудом заучивал стихотворения, но многое, многое из того, что должно было получить в первый год жизни, он не получит теперь никогда...
Он родился физиологически здоровым ребенком. Если бы он орал, может быть, тогда она обратила внимание на него. Может, быть, он и подавал сигналы, но мама была в наушниках и не слышала его. И он, видимо, уяснил,: раз я кричу, а меня никто не слышит, то, наверное, я не существую.
Для мамы он был тельцем, требующим обихода, а кошки его приняли в компанию. И с кошками ему было комфортнее.