Тайна
С самого утра с Мириэль творилось что-то необычное. Мягкая, загадочная улыбка, устремленный куда-то вдаль задумчивый взгляд. Ее темные глаза смотрели на меня, но я был убежден, что не видели. Я был заинтригован.
Я вошел в комнату, осторожно прикрыв за собой дверь. Любимая сидела в кресле и вышивала, напевая вполголоса какую-то песню без слов. Руки ее порхали по полотну, словно бабочки, и я снова, в который раз, залюбовался ими.
- Мириэль, - тихонько окликнул я ее.
Но она не услышала. Мысли ее все еще витали где-то далеко отсюда. Я улыбнулся. Что бы с ней ни происходило, она, вероятно, скоро скажет мне, иначе не может быть. Я подошел к ней сзади и, отодвинув серебряную прядь, легонько коснулся губами бьющейся на ее шее тоненькой голубой жилки. Мириэль обернулась.
- Финвэ! - воскликнула она, и на губах ее расцвела улыбка столь ясная, что сердце мое невольно запело. - Я, наконец, поняла, - продолжала она.
Я вопросительно поднял брови. Взяв ее ладони в свои, поцеловал пальцы, каждый по очереди.
- Что же случилось? - спросил наконец.
Жена улыбнулась.
- Я все никак не могла понять, что же происходит, - начала объяснять она. - Со мной никогда раньше ничего похожего не случалось. Какое-то необычное ощущение, похожее на чей-то зов, но это был не осанвэ. И я все думала, пытаясь разгадать. А теперь поняла. Это наш сын зовет меня. У нас будет ребенок, Финвэ!
Мое сердце дрогнуло. Ноги мои ослабели, и я опустился, встав на колени перед этим чудом, что секунду назад открылось мне.
С самых первых дней, с рождения первого ребенка у озера Куивиенен пытался разгадать я эту тайну природы. Как, почему, откуда приходит в наш мир эта новая жизнь? Только что не было ничего, и вдруг вот здесь, у меня под ладонью, бьется сердце. Пока еще крохотное, но оно будет расти. Будет расти вместе со своим обладателем, пока, наконец, он не увидит мир. И тогда я возьму его на руки, и когда-нибудь он непременно скажет мне: "Папа, я люблю тебя!"
Слова эти всплыли сами собой в моей душе, и я понял, что это правда. Я еще не скоро увижу его, но сердце мое уже полно им. Оно живет, бьется ради него. Мой сын. Первый. Старший.
И тогда, повинуясь внезапному импульсу, обнял я талию Мириэль, лбом благоговейно коснувшись ее колен. Теперь я тоже стал частью этой великой тайны, что серебряной нитью соединила отныне меня с ней неразрывными узами. Я почувствовал, как пальцы ее ласково коснулись моих волос, и тогда, не зная, как выразить словами тот восторг, что рвался в этот миг из моей груди, просто прошептал: "Спасибо."
Я не видел улыбки, что осветила в ответ на мои слова ее уста, но я ощутил, как радость ее, соединившись с моей, напоила самый воздух вокруг, сделав его словно легче и чище. Нити нашей любви еще окрепли, стали сильнее, и я был уверен, что ни одна житейская буря не сможет отныне прервать их. Что бы ни случилось.
Я вошел в комнату, осторожно прикрыв за собой дверь. Любимая сидела в кресле и вышивала, напевая вполголоса какую-то песню без слов. Руки ее порхали по полотну, словно бабочки, и я снова, в который раз, залюбовался ими.
- Мириэль, - тихонько окликнул я ее.
Но она не услышала. Мысли ее все еще витали где-то далеко отсюда. Я улыбнулся. Что бы с ней ни происходило, она, вероятно, скоро скажет мне, иначе не может быть. Я подошел к ней сзади и, отодвинув серебряную прядь, легонько коснулся губами бьющейся на ее шее тоненькой голубой жилки. Мириэль обернулась.
- Финвэ! - воскликнула она, и на губах ее расцвела улыбка столь ясная, что сердце мое невольно запело. - Я, наконец, поняла, - продолжала она.
Я вопросительно поднял брови. Взяв ее ладони в свои, поцеловал пальцы, каждый по очереди.
- Что же случилось? - спросил наконец.
Жена улыбнулась.
- Я все никак не могла понять, что же происходит, - начала объяснять она. - Со мной никогда раньше ничего похожего не случалось. Какое-то необычное ощущение, похожее на чей-то зов, но это был не осанвэ. И я все думала, пытаясь разгадать. А теперь поняла. Это наш сын зовет меня. У нас будет ребенок, Финвэ!
Мое сердце дрогнуло. Ноги мои ослабели, и я опустился, встав на колени перед этим чудом, что секунду назад открылось мне.
С самых первых дней, с рождения первого ребенка у озера Куивиенен пытался разгадать я эту тайну природы. Как, почему, откуда приходит в наш мир эта новая жизнь? Только что не было ничего, и вдруг вот здесь, у меня под ладонью, бьется сердце. Пока еще крохотное, но оно будет расти. Будет расти вместе со своим обладателем, пока, наконец, он не увидит мир. И тогда я возьму его на руки, и когда-нибудь он непременно скажет мне: "Папа, я люблю тебя!"
Слова эти всплыли сами собой в моей душе, и я понял, что это правда. Я еще не скоро увижу его, но сердце мое уже полно им. Оно живет, бьется ради него. Мой сын. Первый. Старший.
И тогда, повинуясь внезапному импульсу, обнял я талию Мириэль, лбом благоговейно коснувшись ее колен. Теперь я тоже стал частью этой великой тайны, что серебряной нитью соединила отныне меня с ней неразрывными узами. Я почувствовал, как пальцы ее ласково коснулись моих волос, и тогда, не зная, как выразить словами тот восторг, что рвался в этот миг из моей груди, просто прошептал: "Спасибо."
Я не видел улыбки, что осветила в ответ на мои слова ее уста, но я ощутил, как радость ее, соединившись с моей, напоила самый воздух вокруг, сделав его словно легче и чище. Нити нашей любви еще окрепли, стали сильнее, и я был уверен, что ни одна житейская буря не сможет отныне прервать их. Что бы ни случилось.