Картины
Несколько картин, выложенных из каменной крошки, стоят на полке в его мастерской в ряд. Нерданэль восхищенно качает головой. Работа эта трудоемкая, кропотливая, требующая от своего создателя огромного мастерства и художественного вкуса.
"Тебе как раз по плечу, любимый", - ответила она мужу, когда он в первый раз поделился с ней своими планами.
И вот теперь они стоят перед Нерданэлью - несколько эпизодов из жизни их детей, выхваченных взглядом их отца и запечатленных в камне.
- Но почему именно эти сцены? - спрашивает она.
Феанаро беззаботно пожимает плечами и улыбается легко и чуть-чуть лукаво.
- Понятия не имею.
Кто знает, по какой причине именно этот эпизод, а не какой-то другой, запал в сердце отца? Но он запомнился ему, запечатлелся там навсегда, и вот теперь Феанаро воплотил свой замысел.
- Как красиво, - снова вздыхает Нерданэль, улыбаясь, и оборачивается к супругу, чтобы посмотреть на него и сказать это ему еще раз в глаза.
Довольный похвалой жены, благодарный мастер наклоняется и, приобняв слегка, закрывает ей уста поцелуем.
И вот вновь встают воспоминания перед мысленным взором мастера, и он улыбается умиротворенно, ласково поглядывая на свою жену. Она тоже знает эти истории с его слов.
Феанаро лежал тогда на лужайке перед домом, насвистывал что-то негромко себе под нос и наблюдал краем глаза, как Майтимо пытается забраться ему на грудь. По правде сказать, сын в то время был слишком мал, и отец был убежден, что задача эта, которую ребенок себе поставил, ему пока еще не по силам. Но малыш оказался настойчив, и Куруфинвэ восхищался этим. Наконец, победив собственный малый рост и посрамив родительский скептицизм, младенец достиг поставленной цели. Феанаро в восторге рассмеялся. Подхватив ребенка под мышки, он поднял его высоко вверх, к самому небу, держа на вытянутых руках. И ребенок засмеялся ему в ответ, раскинув руки, быть может чувствуя себя в этот миг птицей.
Но тут большая яркая бабочка привлекла к себе его внимание. Феанаро посадил Майтимо себе на грудь, и тот протянул руки вверх, пытаясь ее достать. Бабочка не давалась ему, но и не улетала, кружа все время неподалеку. Наконец, раздосадованный таким невниманием, малыш поднялся на ноги, надеясь стать, таким образом, к своей цели ближе.
Сердце Феанаро чуть не выпрыгнуло из груди. Он слегка разжал ладони, чтобы убедиться, что ребенок стоит сам, без поддержки.
И тут их обоих накрыла чья-то густая тень.
- Нерданэль, - обратился молодой отец к своей жене, запрокинув голову, - посмотри, он уже учится управлять своим телом.
А бабочка села тем временем, покружившись, малышу на плечо. И Майтимо, повернув голову, потрясенно ее разглядывал, замерев от восторга.
* * *
Макалаурэ сидел тогда на ветке и привязывал к ней веревку, на одном конце которой была закреплена короткая толстая палка. Дерево стояло у края небольшого овражка, и через него было так удобно прыгать. Или кататься, устроившись на этих импровизированных качелях. К тому же глубина тут была совсем небольшая, и даже если бы ребенок вдруг упал, то все равно бы не смог ушибиться. Феанаро видел это, а потому не возражал против такой забавы.
- А это что? - спросил он сына.
Тот поднял голову.
- Гнездо, - ответил он, проследив за пальцем отца.
Феанаро удивленно приподнял брови.
- Не возражаешь, если я посмотрю?
Кано замер на миг, задумавшись, а затем кивнул.
- Давай.
Феанаро ловко взобрался вверх по веткам, и мальчишка восхищенно вздохнул, проследив за ним взглядом. Самому ему пока еще приходилось постоянно оглядываться, выбирая место, а отец, похоже, и вовсе не смотрел под ноги.
- Мне еще тренироваться и тренироваться, - пробормотал себе под нос мальчик, явно собираясь начать сразу, как родитель уйдет.
А тот, забравшись почти на самый верх, разглядывал сооружение. И правда гнездо. И такое большое. Ребенок уместится там целиком, и еще для товарища место останется.
Феанаро попробовал крепость конструкции рукой.
И вполне добротное, не развалится.
- Сам собирал?
Макалаурэ довольно улыбнулся, видя восхищение на лице отца.
- Мне помогал Майтимо.
Феанаро покачал головой, ухмыляясь. Старший сын давно уже справил совершеннолетие, однако в забавах по-прежнему частенько бывал заводилой, во всем потакая младшему брату.
Неожиданно отец рассмеялся.
- Так вот куда делась подушка, - развеселился он.
И правда, дно воздушного убежища было заботливо выстлано пухом.
Феанаро залез внутрь и, устроившись покомпактнее, вынес вердикт:
- Удобно!
И подмигнул младшему сыну. Макалаурэ в ответ улыбнулся и, обняв отца, лег рядом.
* * *
Две головы, светлая и темная, склонившись друг к другу, что-то сосредоточенно разглядывали внизу.
- Бекас.
- Чибис.
- Бекас.
Атаринкэ покачал головой.
- Нет, чибис.
Тьелкормо нахмурился. Охотника немного раздражало то, что маленький брат так настойчиво ему перечит. Уже который день он учил ребенка читать следы, и вот, пожалуйста, сегодня они не сошлись во мнениях. Он с трудом мог поверить в то, что, возможно, и впрямь ошибся. Но малыш был так настойчив, что в душу Тьелкормо все же закралось сомнение.
Неподалеку стоял, ковыряя травинкой в зубах, Феанаро. Задрав голову к небу, он наблюдал полет стрижа, явно мечтая о чем-то. Наконец, спор сыновей все-таки привлек его внимание, выводя из прострации.
- Что вы там не поделили? - спросил он их, подходя ближе.
- Вот, посмотри, - показал пальцем на свежий птичий след Турко. - Чьи это следы?
Феанаро присел на корточки, разглядывая. Улыбнулся и открыл было рот, чтобы ответить, но сделать этого так и не успел.
Неподалеку от них из травы выпорхнула птица и устремилась в небо.
- Чибис, - кивнул он на нее, улыбаясь сыну.
Турко закусил губу, злясь на себя за эту ошибку. Атаринкэ тоже был смущен собственной догадливостью и немного растерян. Он не хотел поставить в неловкое положение брата.
Феанаро перевел взгляд с одного лица на другое. В этом деле он им помогать был не намерен, они должны преодолеть эту неловкость сами.
Наконец Атаринкэ подошел к брату и, обняв его за шею, тихо прошептал на ухо:
- Не расстраивайся. Вот вернемся домой, я тебе новые наконечники для стрел подарю, что вчера сделал. Тебе они точно понравятся.
И Тьелкормо, обняв братишку, поцеловал его в щеку и широко, с облегчением, улыбнулся. Феанаро, глядя на них, кивнул удовлетворенно. Все мальчишки у него молодцы. Дружные.
* * *
Феанаро стоял в тот день на крыльце дома и, глядя вперед, хмурился слегка, качая головой.
Взяв последнее, самое высокое, препятствие, не спеша подъехал к отцу Карнистир. Гордо посмотрел вперед, вскинув голову. Он совсем недавно научился так мастерски держаться в седле и теперь демонстрировал отцу свое умение.
Тот гордился им и не скрывал этого, но конь был слишком большой для ребенка, седло так же было рассчитано на взрослого эльда, и именно это не нравилось Феанаро. Долго ли до беды?
- Ты молодец, мой милый, - сказал он вслух. Щеки Морьо вспыхнули румянцем смущения, глаза засияли радостью от похвалы отца. - Но не лучше ли выбирать коня по росту? Время ездить на таких больших лошадях для тебя еще не настало.
Карнистир чуть вздохнул, сдвинув брови. Он и сам знал, что лучше пока ездить на пони, но ему так хотелось похвастаться своим мастерством, что он не смог удержаться.
- Что это? - спросил, тем временем, его отец, не давая досаде перерасти в обиду. - Я не видел раньше этой уздечки.
Посмотрел на сына, вопросительно приподняв брови. Карнистир перевел взгляд на коня, улыбнулся довольно.
- Я сделал ее сам, - ответил он. И понял в тот же миг, что обида, тенью промелькнувшая было в душе, рассеялась без следа, едва он увидел неподдельную гордость на лице родителя. - Правда, мне немного помогал Атаринкэ, - решил все же уточнить он.
- Это не важно! - воскликнул отец. - В следующий раз ты непременно справишься сам, без помощи, я уверен.
И, сняв сына с коня, словно младенца подбросил в воздух. Пока еще это было можно сделать. Морьо засмеялся счастливо. Все прошло прекрасно и отец оценил его старания.
* * *
Нерданэль улыбнулась, покачала головой, глядя на последний сюжет. Эту выходку они уже учинили вместе, все семеро. И старшие сыновья, уже взрослые мужчины, а некоторые даже женатые, принимали в ней не менее деятельное участие, чем малыши Амбаруссар. Совсем недавно. Может быть, именно эта история и натолкнула её супруга на идею создания этих картин?
Женщина обернулась, посмотрела на довольно щурящего глаза мужа. Наверняка так оно и есть. Но ведь они и в самом деле молодцы.
Феанаро и Нерданэль уехали тогда навестить ее родителей, потом отправились в небольшой поход, и сыновья их решили этим воспользоваться, чтобы воплотить неожиданно пришедшую им на ум идею в жизнь.
Войдя в свою спальню по возвращении, супруги онемели от изумления. Все сыновья их находились тут, переглядываясь нетерпеливо и немного взволнованно. В руках у Макалаурэ все еще была зажата кисточка.
Феанаро кашлянул, пряча усмешку. Они заново расписали их комнату.
Нерданэль оглядывалась по сторонам потрясенно.
Справа и слева от них, встречаясь кронами на потолке, прямо посередине комнаты, росли Тельперион и Лаурелин. В контурах одного из них угадывались черты Феанаро, у другого была фигура Нерданэль. Над головами у них раскинулся звездный купол, а за спинами белел своими стенами Тирион. В углу же, из-за кровати, выглядывал, сверкая черными бусинками глаз, лисенок.
Феанаро оглядел творение детей и, не выдержав, рассмеялся.
- А мне нравится, - провозгласил он. - Чья хоть идея была, скажите?
Сыновья их, видя, что гроза миновала, так и не разразившись, заговорили все разом.
- Все придумали мы, - признались первыми Амбаруссар.
- А мы поддержали, - кивнули друг на друга Майтимо и Макалаурэ.
- Я написал Тельперион, а Нельо - Лаурелин.
- Я расписал небо, - подал голос Турко.
- А мы с Карнистиром - Тирион, - сознался за обоих Курво.
Близнецы, переглянувшись, улыбнулись несмело.
- А мы нарисовали лиса.
Феанаро покачал головой, еще раз оглядывая детали композиции, выполненные с разной степенью мастерства. Что-то было нарисовано хорошо, что-то чуть хуже, а кое-что превосходно. Однако неудачно написанных частей среди них не было, с этим и отец, и мать вынуждены были согласиться. И композиция была вполне цельной.
- Думаю, ты права, - сказал, наконец, отец семерых сыновей их матери. - Зачем нам еще дети, если даже старшие до сих пор продолжают нас удивлять, впадая в детство? А ведь близнецам еще расти и расти. В ближайшие несколько сотен лет нам с тобой точно не грозит скука.
И было совершенно непонятно, шутит он или говорит всерьез.
Наконец Нерданэль, справившись с обуревавшими ее чувствами, тоже смогла заговорить.
- Спасибо, мальчики, - прошептала она.
И отчего-то расплакалась.
Вот на первой картине их старший сын - парит на вытянутых руках смеющегося отца. Выложенные из гранатовой крошки, волосы его развеваются на ветру. Он еще совсем младенец.
На второй Макалаурэ, устроившийся вместе с Феанаро в большом гнезде. Для этой картины ему понадобился не гранат, а гагат.
Следом Тьелкормо и Атаринкэ вместе разглядывают на земле что-то. На нее уже пошли гагат и цитрин.
На четвертой Карнистир едет к Феанаро верхом на лошади, слишком большой для него. И, наконец, все семеро посреди заново расписанной родительской спальни с лицами разной степени растерянности и смущения.
Вот они стоят перед ней - пять картин, пять сюжетов. Теперь она может увидеть их и потрогать рукой. Теперь они принадлежат и ей тоже.
Нерданэль оборачивается к любимому и, проведя пальцем по его щеке, целует нежно. Шепчет сквозь слезы:
- Спасибо тебе за эти сохраненные воспоминания.
И улыбается.
"Тебе как раз по плечу, любимый", - ответила она мужу, когда он в первый раз поделился с ней своими планами.
И вот теперь они стоят перед Нерданэлью - несколько эпизодов из жизни их детей, выхваченных взглядом их отца и запечатленных в камне.
- Но почему именно эти сцены? - спрашивает она.
Феанаро беззаботно пожимает плечами и улыбается легко и чуть-чуть лукаво.
- Понятия не имею.
Кто знает, по какой причине именно этот эпизод, а не какой-то другой, запал в сердце отца? Но он запомнился ему, запечатлелся там навсегда, и вот теперь Феанаро воплотил свой замысел.
- Как красиво, - снова вздыхает Нерданэль, улыбаясь, и оборачивается к супругу, чтобы посмотреть на него и сказать это ему еще раз в глаза.
Довольный похвалой жены, благодарный мастер наклоняется и, приобняв слегка, закрывает ей уста поцелуем.
И вот вновь встают воспоминания перед мысленным взором мастера, и он улыбается умиротворенно, ласково поглядывая на свою жену. Она тоже знает эти истории с его слов.
Феанаро лежал тогда на лужайке перед домом, насвистывал что-то негромко себе под нос и наблюдал краем глаза, как Майтимо пытается забраться ему на грудь. По правде сказать, сын в то время был слишком мал, и отец был убежден, что задача эта, которую ребенок себе поставил, ему пока еще не по силам. Но малыш оказался настойчив, и Куруфинвэ восхищался этим. Наконец, победив собственный малый рост и посрамив родительский скептицизм, младенец достиг поставленной цели. Феанаро в восторге рассмеялся. Подхватив ребенка под мышки, он поднял его высоко вверх, к самому небу, держа на вытянутых руках. И ребенок засмеялся ему в ответ, раскинув руки, быть может чувствуя себя в этот миг птицей.
Но тут большая яркая бабочка привлекла к себе его внимание. Феанаро посадил Майтимо себе на грудь, и тот протянул руки вверх, пытаясь ее достать. Бабочка не давалась ему, но и не улетала, кружа все время неподалеку. Наконец, раздосадованный таким невниманием, малыш поднялся на ноги, надеясь стать, таким образом, к своей цели ближе.
Сердце Феанаро чуть не выпрыгнуло из груди. Он слегка разжал ладони, чтобы убедиться, что ребенок стоит сам, без поддержки.
И тут их обоих накрыла чья-то густая тень.
- Нерданэль, - обратился молодой отец к своей жене, запрокинув голову, - посмотри, он уже учится управлять своим телом.
А бабочка села тем временем, покружившись, малышу на плечо. И Майтимо, повернув голову, потрясенно ее разглядывал, замерев от восторга.
* * *
Макалаурэ сидел тогда на ветке и привязывал к ней веревку, на одном конце которой была закреплена короткая толстая палка. Дерево стояло у края небольшого овражка, и через него было так удобно прыгать. Или кататься, устроившись на этих импровизированных качелях. К тому же глубина тут была совсем небольшая, и даже если бы ребенок вдруг упал, то все равно бы не смог ушибиться. Феанаро видел это, а потому не возражал против такой забавы.
- А это что? - спросил он сына.
Тот поднял голову.
- Гнездо, - ответил он, проследив за пальцем отца.
Феанаро удивленно приподнял брови.
- Не возражаешь, если я посмотрю?
Кано замер на миг, задумавшись, а затем кивнул.
- Давай.
Феанаро ловко взобрался вверх по веткам, и мальчишка восхищенно вздохнул, проследив за ним взглядом. Самому ему пока еще приходилось постоянно оглядываться, выбирая место, а отец, похоже, и вовсе не смотрел под ноги.
- Мне еще тренироваться и тренироваться, - пробормотал себе под нос мальчик, явно собираясь начать сразу, как родитель уйдет.
А тот, забравшись почти на самый верх, разглядывал сооружение. И правда гнездо. И такое большое. Ребенок уместится там целиком, и еще для товарища место останется.
Феанаро попробовал крепость конструкции рукой.
И вполне добротное, не развалится.
- Сам собирал?
Макалаурэ довольно улыбнулся, видя восхищение на лице отца.
- Мне помогал Майтимо.
Феанаро покачал головой, ухмыляясь. Старший сын давно уже справил совершеннолетие, однако в забавах по-прежнему частенько бывал заводилой, во всем потакая младшему брату.
Неожиданно отец рассмеялся.
- Так вот куда делась подушка, - развеселился он.
И правда, дно воздушного убежища было заботливо выстлано пухом.
Феанаро залез внутрь и, устроившись покомпактнее, вынес вердикт:
- Удобно!
И подмигнул младшему сыну. Макалаурэ в ответ улыбнулся и, обняв отца, лег рядом.
* * *
Две головы, светлая и темная, склонившись друг к другу, что-то сосредоточенно разглядывали внизу.
- Бекас.
- Чибис.
- Бекас.
Атаринкэ покачал головой.
- Нет, чибис.
Тьелкормо нахмурился. Охотника немного раздражало то, что маленький брат так настойчиво ему перечит. Уже который день он учил ребенка читать следы, и вот, пожалуйста, сегодня они не сошлись во мнениях. Он с трудом мог поверить в то, что, возможно, и впрямь ошибся. Но малыш был так настойчив, что в душу Тьелкормо все же закралось сомнение.
Неподалеку стоял, ковыряя травинкой в зубах, Феанаро. Задрав голову к небу, он наблюдал полет стрижа, явно мечтая о чем-то. Наконец, спор сыновей все-таки привлек его внимание, выводя из прострации.
- Что вы там не поделили? - спросил он их, подходя ближе.
- Вот, посмотри, - показал пальцем на свежий птичий след Турко. - Чьи это следы?
Феанаро присел на корточки, разглядывая. Улыбнулся и открыл было рот, чтобы ответить, но сделать этого так и не успел.
Неподалеку от них из травы выпорхнула птица и устремилась в небо.
- Чибис, - кивнул он на нее, улыбаясь сыну.
Турко закусил губу, злясь на себя за эту ошибку. Атаринкэ тоже был смущен собственной догадливостью и немного растерян. Он не хотел поставить в неловкое положение брата.
Феанаро перевел взгляд с одного лица на другое. В этом деле он им помогать был не намерен, они должны преодолеть эту неловкость сами.
Наконец Атаринкэ подошел к брату и, обняв его за шею, тихо прошептал на ухо:
- Не расстраивайся. Вот вернемся домой, я тебе новые наконечники для стрел подарю, что вчера сделал. Тебе они точно понравятся.
И Тьелкормо, обняв братишку, поцеловал его в щеку и широко, с облегчением, улыбнулся. Феанаро, глядя на них, кивнул удовлетворенно. Все мальчишки у него молодцы. Дружные.
* * *
Феанаро стоял в тот день на крыльце дома и, глядя вперед, хмурился слегка, качая головой.
Взяв последнее, самое высокое, препятствие, не спеша подъехал к отцу Карнистир. Гордо посмотрел вперед, вскинув голову. Он совсем недавно научился так мастерски держаться в седле и теперь демонстрировал отцу свое умение.
Тот гордился им и не скрывал этого, но конь был слишком большой для ребенка, седло так же было рассчитано на взрослого эльда, и именно это не нравилось Феанаро. Долго ли до беды?
- Ты молодец, мой милый, - сказал он вслух. Щеки Морьо вспыхнули румянцем смущения, глаза засияли радостью от похвалы отца. - Но не лучше ли выбирать коня по росту? Время ездить на таких больших лошадях для тебя еще не настало.
Карнистир чуть вздохнул, сдвинув брови. Он и сам знал, что лучше пока ездить на пони, но ему так хотелось похвастаться своим мастерством, что он не смог удержаться.
- Что это? - спросил, тем временем, его отец, не давая досаде перерасти в обиду. - Я не видел раньше этой уздечки.
Посмотрел на сына, вопросительно приподняв брови. Карнистир перевел взгляд на коня, улыбнулся довольно.
- Я сделал ее сам, - ответил он. И понял в тот же миг, что обида, тенью промелькнувшая было в душе, рассеялась без следа, едва он увидел неподдельную гордость на лице родителя. - Правда, мне немного помогал Атаринкэ, - решил все же уточнить он.
- Это не важно! - воскликнул отец. - В следующий раз ты непременно справишься сам, без помощи, я уверен.
И, сняв сына с коня, словно младенца подбросил в воздух. Пока еще это было можно сделать. Морьо засмеялся счастливо. Все прошло прекрасно и отец оценил его старания.
* * *
Нерданэль улыбнулась, покачала головой, глядя на последний сюжет. Эту выходку они уже учинили вместе, все семеро. И старшие сыновья, уже взрослые мужчины, а некоторые даже женатые, принимали в ней не менее деятельное участие, чем малыши Амбаруссар. Совсем недавно. Может быть, именно эта история и натолкнула её супруга на идею создания этих картин?
Женщина обернулась, посмотрела на довольно щурящего глаза мужа. Наверняка так оно и есть. Но ведь они и в самом деле молодцы.
Феанаро и Нерданэль уехали тогда навестить ее родителей, потом отправились в небольшой поход, и сыновья их решили этим воспользоваться, чтобы воплотить неожиданно пришедшую им на ум идею в жизнь.
Войдя в свою спальню по возвращении, супруги онемели от изумления. Все сыновья их находились тут, переглядываясь нетерпеливо и немного взволнованно. В руках у Макалаурэ все еще была зажата кисточка.
Феанаро кашлянул, пряча усмешку. Они заново расписали их комнату.
Нерданэль оглядывалась по сторонам потрясенно.
Справа и слева от них, встречаясь кронами на потолке, прямо посередине комнаты, росли Тельперион и Лаурелин. В контурах одного из них угадывались черты Феанаро, у другого была фигура Нерданэль. Над головами у них раскинулся звездный купол, а за спинами белел своими стенами Тирион. В углу же, из-за кровати, выглядывал, сверкая черными бусинками глаз, лисенок.
Феанаро оглядел творение детей и, не выдержав, рассмеялся.
- А мне нравится, - провозгласил он. - Чья хоть идея была, скажите?
Сыновья их, видя, что гроза миновала, так и не разразившись, заговорили все разом.
- Все придумали мы, - признались первыми Амбаруссар.
- А мы поддержали, - кивнули друг на друга Майтимо и Макалаурэ.
- Я написал Тельперион, а Нельо - Лаурелин.
- Я расписал небо, - подал голос Турко.
- А мы с Карнистиром - Тирион, - сознался за обоих Курво.
Близнецы, переглянувшись, улыбнулись несмело.
- А мы нарисовали лиса.
Феанаро покачал головой, еще раз оглядывая детали композиции, выполненные с разной степенью мастерства. Что-то было нарисовано хорошо, что-то чуть хуже, а кое-что превосходно. Однако неудачно написанных частей среди них не было, с этим и отец, и мать вынуждены были согласиться. И композиция была вполне цельной.
- Думаю, ты права, - сказал, наконец, отец семерых сыновей их матери. - Зачем нам еще дети, если даже старшие до сих пор продолжают нас удивлять, впадая в детство? А ведь близнецам еще расти и расти. В ближайшие несколько сотен лет нам с тобой точно не грозит скука.
И было совершенно непонятно, шутит он или говорит всерьез.
Наконец Нерданэль, справившись с обуревавшими ее чувствами, тоже смогла заговорить.
- Спасибо, мальчики, - прошептала она.
И отчего-то расплакалась.
Вот на первой картине их старший сын - парит на вытянутых руках смеющегося отца. Выложенные из гранатовой крошки, волосы его развеваются на ветру. Он еще совсем младенец.
На второй Макалаурэ, устроившийся вместе с Феанаро в большом гнезде. Для этой картины ему понадобился не гранат, а гагат.
Следом Тьелкормо и Атаринкэ вместе разглядывают на земле что-то. На нее уже пошли гагат и цитрин.
На четвертой Карнистир едет к Феанаро верхом на лошади, слишком большой для него. И, наконец, все семеро посреди заново расписанной родительской спальни с лицами разной степени растерянности и смущения.
Вот они стоят перед ней - пять картин, пять сюжетов. Теперь она может увидеть их и потрогать рукой. Теперь они принадлежат и ей тоже.
Нерданэль оборачивается к любимому и, проведя пальцем по его щеке, целует нежно. Шепчет сквозь слезы:
- Спасибо тебе за эти сохраненные воспоминания.
И улыбается.