Н. В. Гоголь Шинель
В департаменте не сказывалось к нему никакого уважения. Молодые чиновники
подсмеивались и острили над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия,
сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом.
Когда толкали его под руки, мешая заниматься своим делом,
он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?»
и что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены.
в нем слышалось что-то такое переключающее на жалость, что один молодой
человек, который по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним,
вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор все как будто переменилось
перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула
его от товарищей. И долго потом среди самых веселых минут представлялся ему
низенький чиновник с своими проникновенными словами: «Оставьте меня,
зачем вы меня обижаете?» - и в этих проникающих словах звенели другие
слова: «Я брат твой».
подсмеивались и острили над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия,
сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом.
Когда толкали его под руки, мешая заниматься своим делом,
он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?»
и что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены.
в нем слышалось что-то такое переключающее на жалость, что один молодой
человек, который по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним,
вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор все как будто переменилось
перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула
его от товарищей. И долго потом среди самых веселых минут представлялся ему
низенький чиновник с своими проникновенными словами: «Оставьте меня,
зачем вы меня обижаете?» - и в этих проникающих словах звенели другие
слова: «Я брат твой».