Говорите, что израильский спецназ приехал помогать хохложидам?..
А между тем, советская власть не только Уркаину и хохложидов породила. Чуркасталин ещё и государство подарил Израилю, которого - заметим! - евреев лишил Господь. За предательство.
Жена Молотова была в восхищении, наконец-то она обрела свою настоящую Родину (по её словам). Когда надо, то коммунистические вожди чудесным образом «забывали», что они строят мировой социализм и интернационализм.
Давис пишет в 1942-м:
Спецназ Израиля вообще создавался с НУЛЯ - лучшими офицерами НКВД-МГБ. Это были "сталинские соколы" из отряда «Беркут», 101-й разведшколы и управления «С» генерала Судоплатова, имевшие опыт оперативной и диверсионной работы.
Запись на стене
И, наконец, просто невозможно предположить, чтобы в 20-е годы, почти стопроцентно иудейское большевистское руководство подняло на высший пост в партии нееврея.
Среди большевистского руководства, сформированного из криминальных элементов, непрерывно шла ожесточённая внутриклановая грызня за...
vk.com
Чекисты, разумеется, стоят на страже того режима, где они чувствовали себя хозяевами, поэтому хватаются за Дзержинского/Ленина/Сталина, как за возможность остаться у власти.
Из внешней разведки (СВР) есть много достойных представителей - настоящих русских офицеров с Кодексом чести, не изменивших Отечеству и вернувшихся к Богу.
Из чекистов не могу ни одного назвать. Чем больше смотришь на то, что они до сих пор вытворяют, тем более понимаешь, что Г.Климов - это никакая не коспирологя, а жесткая реальность.
И по статистике люди одной национальности, которую нельзя называть, почти все поголовно служили в ЧК, в системе ГУЛАГов и борьбе с внутренними ворогами, а на внешней разведке были люди другой титульной нации.
1949 год. Создано НАТО.
1 апреля 1949 год.
- (...) Встретила там Ю.А. Кремлева, спросила, как объясняет Маркс появление гениев: «Гений суммирует предыдущее и существует благодаря (или от…) подавлению масс. Когда культура масс станет выше, гениев не будет».
Уши вянут.
Космополитов уже запрещено поносить!
10 сентября 1949 г.
- Евреев ни в одном вузе не принимают в аспирантуру.
Ограничен прием в университет, экзаменаторам предложено их проваливать. Леля Левина, дочь Е.П. Якуниной и М.З. Левина, очень талантлива. При жизни отца ее приняли в Академию художеств. После его смерти ее исключили тогда же, когда «ушли» Белкина. С тех пор она проработала год в Художественном техникуме и эту зиму вольнослушательницей в Академии художеств. Держала в августе экзамен. Все хвалили ее работы, Рудаков ей сказал: «Вам волноваться нечего, вас, конечно, примут». По живописи и рисованию она получила 4, и ее не приняли. Когда Елизавета Петровна стала дознаваться о причине, ей ответили, что в русском сочинении Леля сделала 32 ошибки! В школе она была отличницей и пишет грамотно. Совершенно ясно, что 32 ошибок она сделать не могла. Но понаставить ошибок и запятых было вполне возможно, а работу эту никто не видал.
Елизавета Петровна пошла к Серову, который у нас царь и бог и прежде очень обнадеживал ее и хвалил Лелины работы. «Я поняла, - говорит Е.П., - что тут стена и инструкция свыше».
Еще не видав Е.П., я написала Анне Петровне обо всем этом, прося, при случае, замолвить словечко. Она же, не дожидаясь случая, позвонила Серову и встретила отказ. «Нам нужны прежде всего грамотные люди», - ответил Серов.
Вот вам и дискриминация негров, индусов и tutti quanti, о которых мы так печалуемся.
Интересно бы знать, где тут собака зарыта. По одним слухам, гонение началось с приезда Mme Мейерсон и с того, что евреи собрали будто бы какое-то количество миллиардов (?!) для передачи в Израиль. Тут еще замешана некая Штерн из Министерства здравоохранения, какой-то выписанный ею из Америки и отправленный в Израиль стрептомицин. Она арестована и, по слухам, повесилась в тюрьме.
А может быть (это мое предположение), американские сионисты нам, а тем самым и своим советским сородичам напакостили.
Никто ничего не знает. Снят Машанский отовсюду, снята Менделева из Педиатрического института, с которой страшно носились, возили к ней именитых гостей, вроде Mme Черчилль. Я всегда знала, что у нас евреи сорвутся. Это вам не Франция. Милейшая, очень образованная, с тридцатилетним стажем В.А. Славенсон не может найти себе работы, ни по педагогической, ни по музейной части. Все двери перед ней закрываются.
19 сентября.
- (...) Вернулся сын, который ведет самую трудную часть хозяйства, т. е. закупки. А.А. встала, и мы пошли с ней в Летний сад. Она мне рассказала, что Пунин ждал ареста, после того как в университете было арестовано восемнадцать человек. (...)
Гумилев был расстрелян 25 августа, Пунин арестован 26-го. «Отбросив всякие суеверия, - говорит А.А., - все-таки призадумаешься. А эти милые американцы не унимаются, “Голос Америки” 25 августа возвестил: сегодня исполняется 28 лет со дня смерти большого русского поэта Николая Гумилева, расстрелянного большевиками, - и затем обо мне. Вы понимаете, как это неприятно Лёве. Но американцы были бы счастливы, если бы меня в мясорубке искрошили, это бы дало им лишь новый повод для возмущения и пропаганды. Вся жизнь моя складывается как-то не путем, даже слава. По ВВС передают, что кто-то защищал в Оксфорде диссертацию обо мне. Все в ужасе. Знакомые качают головой и успокаивают меня: не волнуйтесь, авось как-нибудь пронесет».
21 декабря.
- Вчера днем ко мне зашла А.А. Ахматова. (...) А.А. сидела молча, глядя полузакрытыми глазами в окно. Такое у нее было скорбное, исстрадавшееся, измученное выражение лица. Почему арестован сын? Я спросила, не в связи ли это с делом Николая Николаевича? «Вот и вы повторяете, кто-нибудь вам сказал, обыватели только шушукаются, сплетничают и все абсолютно ко всему равнодушны, никому ни до кого дела нет. Разве для ареста нужны причины?»
У нее был доктор из платной Максимилиановской лечебницы, «но это был скорее бандит или провокатор. Первое, что он сказал: “Я думал встретить здесь более богатую обстановку”». А затем, выслушивая сердце, спросил, не повлияло ли на ее здоровье постановление от 14 августа 1946 года, на что А.А. ответила: «Не думаю».
А.А. получает персональную пенсию республиканского значения - 400 рублей. К ней недавно приходила обследовательница из Смольного, ахала и охала на неполадки жилища и жизни А.А. «Таких пенсионеров мало, за ними должен быть уход, вам должны починить протекший потолок, вы можете обратиться в Москву, вам пришлют пособие…» и т. д. К счастью, А.А. получила за свой перевод писем Радищева, они написаны по-французски, 10 000, так что она хоть материально бедствовать не будет. Книжка уже вышла, но имени ее там не поставили. (...)
Я спросила, пишет ли она стихи. «Я написала цикл стихов о мире и послала Фадееву, ответа никакого. Кроме этого, не пишу ничего».
22 декабря.
- День моего рождения. 70 лет. Это уже le glas des morts. Господи, дай увидеть рассвет, только зарю рассвета, дай дождаться братьев.
Анна Андреевна третьего дня сказала: «Я об одном мечтаю - умереть поскорей», а я ей отвечала, что каждый день молюсь о том, чтобы дождаться рассвета. И верю, что дождусь.
Вчера вечером торжественное собрание и заседание в Союзе писателей в честь 70-летия Сталина. Явка обязательна. Президиум занимает места на эстраде. В середине Дементьев. Он читает официальную речь. (Почему он не отучится от своего оканья!) До нее и после нее мы все встаем и долго, долго аплодируем. Дементьев хлопает в ладоши и напряженно всматривается в ряды аплодирующих. Все ли на высоте. Он прекращает хлопанье, за ним послушно все: он регент хора. Садимся. Садофьев предлагает избрать в почетный президиум членов Политбюро. Стоим и аплодируем каждому имени. Выступают поэты: Чуркин, Саянов, О. Берггольц, Дудин; выкрашенная стрептоцидом дважды лауреатша Панова - все славословят захлебываясь, а мы все встаем и садимся и вновь встаем и хлопаем, хлопаем… рукоплещем. На эстраде, окруженный пальмами, чуть ли не до потолка портрет Сталина с вытянутой вперед огромной, не в масштабе тела, рукой. По обеим сторонам красные щиты с изречениями, каждое золотыми буквами. Слева une vérité de La Palisse: «Становится необходимым создание такой литературы, которая давала бы ответы на повседневные вопросы». Какая мудрость!!! Глубина?
3 января 1950 год.
- 1-го днем у меня были Зоя Лодий с Тамарой Салтыковой, а сегодня прислали за мной машину, и я у них обедала. У них прелестная квартира, очень уютно и красиво. У них обедала докторша проф. Н.А. Крышова, их друг; потом пришел еще один профессор с женой-докторшей (оба евреи), и только и было разговоров, что о грандиозных сокращениях во всех научно-исследовательских медицинских институтах. Что-то страшное. Там, где работает Крышова, надо было дать 45 000 рублей экономии, она при мне звонила замдиректору, и выяснилось, что Москва требует еще сокращений на 20 000 рублей, он будет сидеть всю ночь и размышлять, откуда, каким образом сэкономить эту сумму, кого выбросить на улицу. Пока докторши обменивались впечатлениями и слухами, мы с Тамарой стояли поодаль, и я ее спросила шепотом, идут ли эти сокращения также по еврейской линии.
«В этом все дело, - ответила Тамара, - они обе это очень хорошо понимают, но сказать этого не могут, обе они партийки».
29 января.
- (...)Меня навещают друзья. Только и слышишь: тот умер скоропостижно, у того удар, там аресты, та выбросилась с пятого этажа…
Спрашиваю одну знакомую, почему восстановили смертную казнь. «Как почему? В ознаменование семидесятилетия Иосифа Виссарионовича! Это ответ на “потоки” поздравлений и подарки».
