Снимок России 1 января 1936 года: "красный монарх и крепостничество"
Дачи Сталина:
https://vk.com/id131811356?w=wall131811356_8766%2Fall
Анекдоты и частушки в советской России:
«Мертвые спят на кладбище, крестьяне - на соломе, рабочие - на митингах, студенты - на лекциях, военные - на лаврах. Партия всегда на страже, а враг никогда не дремлет»
В миллионах разных спален
Спят все люди на земле...
Лишь один товарищ Путин Сталин
Никогда не спит в Кремле.
Известный социалист и революционер, ставший после революции религиозным философом Федотов Г.П. писал в 1936 г. о том, что такое сталинократия:
- Эта настоящая контрреволюция, проводимая сверху - бытовая и вместе с тем духовная, идеологическая. Вернули право беспартийным дышать и говорить, не клянясь Марксом, право юношей на любовь и девушек на семью, право родителей на детей и на приличную школу, право всех на «веселую жизнь», на елку и на какой-то минимум обряда - старого обряда, украшавшего жизнь, - означает для России восстание из мертвых.
Но это лишь одна сторона картины. Другая, оборотная сторона: не прекращающиеся казни, каторжные лагеря, поезда со ссыльными в далекую Сибирь, на бесчеловечные работы, на смерть. И по-прежнему густая, непроницаемая пелена лжи, окутывающая страну, подхалимство и предательство, униженное ползание у ног «самодержца».
Исторический опыт показывает: всякая «великая», то есть отличающаяся жестокостью классовой борьбы, революция заканчивается личной тиранией. (...) Что русская революция завершилась своим цезарем, это кажется историку в порядке вещей. Но как же слепы те, которые не хотят видеть в России монархического перерождения республики!
Революция в России умерла. Троцкий наделал много ошибок, но в одном он был прав. Он понял, что его личное падение было русским «термидором». Режим, который сейчас установился в России, это уже не термидорианский режим. Это режим Бонапарта. Но термидор совершился в тот момент, когда к власти пришел человек, глубоко равнодушный к мистике марксизма и ценящий в революции превыше всего личную власть. Еще большинство эмиграции повторяет: в России царствуют коммунисты, или большевики; еще мечтают об избавлении России от этих большевиков, не замечая того, что что не большевики правят Россией. Не они, а он.
Происходящая в России ликвидация коммунизма окутана защитным покровом лжи. Марксистская символика революции еще не упразднена, и это мешает правильно видеть факты.
(...) Джугашвили был единственным воплощением политической воли в стране. Его отношение к народу более напоминает абсолютного монарха или самодержавного вождя. Иные жесты его кажутся прямо скопированными с Николая I. Сталин, беседующий с девочкой во время демонстрации на Красной площади, поразительно напоминает Николая Павловича в кадетском корпусе; колхозницы, плачущие от восторга после посещения самого Сталина в Кремле, повторяют мотив крестьянского обожания царя Сталин, и есть «красный царь», каким бы не был Ленин. Его режим вполне заслуживает название монархии, хотя бы эта монархия не была наследственной и не нашла еще подходящего титула.
(...) Отсутствие титулов возмещается личной лестью, возведенной в государственную систему. (...) Когда Сталин допускает, - а в советской России это, значит, требует, - чтобы писатели называли его первым стилистом, а ученые величайшим философом мира, - делается страшно за его бедную голову. Кажется, что человек ходит на грани безумия. Но здравый смысл, проявляемый им во многих жизненных вопросах, подсказывает другое объяснение: это не безумие, а поразительно низкий уровень культуры, который делает этого дикаря совершенно беззащитным перед винными парами своего всемогущества. Сталин лишен чувства смешного. Но он понимает, что, сворачивая с ленинской дороги, его власть нуждается в новой, личной санкции. Сталин должен быть величайшим гением, чтобы иметь право не считаться с догматами Маркса и заветами Ленина.
(...) Контрреволюционный характер завоевания власти Сталиным был затушеван в эпоху пятилетки. Издевательство над марксистским методом сделалось прямо признаком хорошего тона в советской прессе. (...) Какова производительность? Вот что важно. (...) Даешь производительность! Все прочее - чепуха. Читал ли Сталин Маркса, в высшей степени сомнительно. Вообще же он учился социализму по Ленину; а в Ленине ценил, конечно, прежде всего, гибкого политика и стратега, а не метафизического оракула. Сам он никогда не раскрывал рта в доктринальных дискуссиях, раздиравших партию.
(...) Как бы низко ни оценивать культурный уровень Сталина, за годы власти - за 10 лет - он должен был многому научиться. И научился он тому, что в самых разнообразных областях жизни: в хозяйстве, в международной политике - прямолинейное следование марксистским схемам всегда приводило к поражениям: в Китае, в Германии, в строительстве пятилеток. Все победы Ленина достигались отступлением от этих схем. Сталин не мог не сделать из этого соответствующих выводов.
(...) Можно было бы спросить себя, почему, если марксизм в России приказал долго жить, не уберут со сцены его полинявших декораций. Почему на каждом шагу, изменяя ему и даже издеваясь над ним, ханжески бормочут старые формулы? Но всякая власть нуждается в известной идеологии. Власть деспотическая, тоталитарная больше всякой иной. Но создать заново идеологию, соответствующую новому строю, задача, очевидно, непосильная для нынешних правителей России. Марксизм для них вещь слишком мудреная, в сущности, почти неизвестная. Но открытая критика его представляется вредной, ибо она подрывала бы авторитет Ленина и партии, с именем которого неразрывно связана Октябрьская революция. Отрекаться от своей собственной революционной генеалогии - было бы безрассудно ( добавим к этому, что марксизм был отвергнут, как ненаучная теория, ещё в конце 19 века, т.е. он попросту не ра-бо-та-ет - прим.). Французская республика 150 лет пишет на стенах: «Свобода, равенство, братство», несмотря на очевидное противоречие двух последних лозунгов самым основам ее существования. Сталин не первый из марксистов, предпочитающий «ревизию» Маркса прямой борьбе с ним.
(...) От власти - к управлению. Каков тот аппарат, с помощью которого Сталин правит Россией? (...). Несмотря на формальное включение ГПУ, под именем Комиссариата Внутренних Дел, в общую систему советского управления, этот орган по-прежнему пользуется большой самостоятельностью.
(...) В социальном смысле Октябрьская революция проделала полный круг. Начавшись с восстания рабоче-крестьянской России, она закончилась ее полным порабощением. Народ в сталинской России является не субъектом, а объектом власти, фундаментом новой государственной пирамиды.
(...) Так в эволюции сталинизма подтверждается опыт всех «великих» революций: главный смысл их состоит в смене правящего слоя, образование новой «элиты» означает объективное завершение революции.
(...) В этой новой аристократии есть один элемент, заслуживающий нашего пристального внимания. Это верхи интеллигенции, старой и новой, прикормленной и прирученной диктатором. Не одни «технократы», организаторы производства введены в состав знати. Сюда относятся и лояльные ученые и верные власти писатели. Литература и искусство в России признаны за политическую силу первой величины. Они проводят непосредственные директивы Сталина не только в хозяйственных и политических вопросах, но и в создании «нового» сталинского человека. Высокие гонорары, целая система государственного обеспечения создают в литературной среде бодрое чувство своей привилегированности, своего значения для страны. Диктатор и сам любит появляться в литературных кружках. Он держит себя меценатом и разрешает обращаться к себе за управой и милостью в случае цензурных притеснений. Максим Горький, пользующийся большим личным влиянием на Сталина, играет роль посредника в сближении диктатора с литературным миром. Результаты налицо. Сталин получил в литературе блестящую рекламу - для Запада самое убедительное оправдание своего режима. Он может досыта упиться неслыханной лестью. И, как ни невероятны по грубости многие формы этой лести, мы не считаем возможным объяснить их целиком страхом или подкупом. Вполне допустимо, что Сталин приобрел популярность в этой среде, для которой художественное ремесло - это все, нравственные основы жизни - ничто. Представляя себе новую интеллигенцию по типу старой, народнической и жертвенной, мы ничего не поймем в новой России, созданной революцией(!!). Для новых людей смешны такие чувства, как жалость, сочувствие народу, чистота убеждений. Но достижения, но трудовой или художественный рекорд - это то, что заменяет нравственные основы жизни. Поскольку Сталин облегчает им творчество, они готовы считать его своим вождем. Для них - формалистов и бытописателей - самая постановка государственных тем не мешает, до поры до времени. Не все ли равно, о чем писать? Важно не «что», а «как». И вот Сталину удается собрать вокруг своего шаткого трона верхи русской интеллигенции.
Федотов Георгий Петрович Сталинократия
www.odinblago.ru
Наверх после 1917-го карабкаются самые бессовестные. Идет противоестественный отбор.
Сталин воплощал чистую волю к власти и осуществил форму партийной диктатуры. Мастером интриги Сталин оставался всегда. Перед нами настоящий портрет восточного деспота во весь рост.
Изборский клуб и Проханов проповедуют новую религию "победы" в точности в духе советских анекдотов, а Проханов уже давно производит впечатление бесноватого:
О «старой шинели и паре стоптанных сапог» - #коррупция_и_хищения_при_сталине
Запись на стене
#коррупция_и_хищения_при_сталине
о старой шинели и паре стоптанных сапог
8 августа 1953 г.
В Президиум ЦК КПСС товаришу МАЛЕНКОВУ Г.М.
В 1952 году Сталин В.И. получил разрешение Министерства внешней торговли СССР на закупку в Германии спортинвентаря для ВВС МВО в сумме более 250...
vk.com
протокол допроса
арестованного Сталина Василия Иосифовича от 9-11 мая 1953 года
Запись на стене
#коррупция_и_хищения_при_сталине
протокол допроса
арестованного Сталина Василия Иосифовича от 9-11 мая 1953 года
Приглашенные мною из Сочи для художественной отделки и росписи моей дачи и квартиры художник ЛОШКАРЕВ и его помощник, фамилию которого не помню, в течение нескольких...
vk.com
В условиях общенародной собственности на средства производства, которая вела к обесценению денег и росту дефицита товаров и услуг, взятки часто приобретали натуральную форму. К этому надо добавить, что партийная номенклатура была под негласным табу точно также, как нынешние депутаты - их не смели привлекать к суду без санкции свыше того же партаппарата. Рука руку моет, все был завязано - круговая порука.
Таким образом, размах коррупции был необычайно высок. Периодические приструнивания со стороны «красного монарха» были вызваны не чувством «справедливости» (большевики, начиная с Ленина, убрали понятия морали и нравственности из своего лексикона), а 1) поставить на место, чтобы не дерзали быть выше Хозяина, 2) чтоб не трясли мошной на виду у всех, иначе будут бунты и недовольство нищего и затравленного народа. Поэтому самые богатые появлялись публике исключительно в «синих спецовках» и френчах. «Скромность вождей», ага.
Разумеется, никого из выших чиновников Джугашвили ни разу не посадил за коррупцию. Воры в законе и жизнь не по закону, а по понятиям - это «норма» у советских паханов. Паханы отделывались обычно снятием с должности и легким испугом.
Внизу тоже крали по мелочи, даже появилось специфически советские «несуны» - неизвестные доселе социальные понятия. Но внизу могли посадить за три колоска с колхозного поля - в целях профилактики и показательной порки для остального нищего «быдла».
Но сталинисты-царебожнки не устают рассказывать сказки про «святого» и рябого упыря: