Откуда мы? Из детства. Из Москвы С рубиновыми звездами. Из книг Жюль Верна и Аркадия Гайдара, Из песен к «Детям капитана Гранта», Из перелётов через полюс. Из «но пасаран!», «рот фронт!», «бандьера росса»… Но также из Москвы военных лет. Москвы противотанковой, зенитной. Поднявшей к небесам аэростаты. Тоскливым жестом заломившей руки Времянок дымных в жестяное небо. Из очереди на ночлег в метро. Из воющего, как сирена, слова: «Э-ва-ку-а-ция!»… Из тыловой глуши, Заваленной снегами. Из альбомов С цветочками, с приписками в углу: «А тот, кто любит больше нас, тот пусть пишет дальше нас..» И, наконец, мы из раздельных школ Потёмкинских времён. Из перекуров Без шухера в уборных. Военрук Был однорук. Был новогодний бал, Как пенистый бокал… Летели «Брызги шампанского» - тогдашнее танго. Был звёздный двор, где остужался пыл, Ларёк наискосок: «Сто грамм и кружку!» И снова зал, где па-де-патинер, И серпантин, и девочки вдоль стен, И Джордж, и Джордж, и Джордж ид Динки-джаза… Минует всё, как танец менуэт, Как позапрошлый век, сыграет в ящик. Но атмосферу вымерших планет По круговым орбитам память тащит. Оттуда мы. Из замкнутых эпох, Окольцевавших сердцевину детства. И души наши - временный итог. И с каждым годом - тяжелей наследство.
С рубиновыми звездами. Из книг
Жюль Верна и Аркадия Гайдара,
Из песен к «Детям капитана Гранта»,
Из перелётов через полюс. Из
«но пасаран!», «рот фронт!», «бандьера росса»…
Но также из Москвы военных лет.
Москвы противотанковой, зенитной.
Поднявшей к небесам аэростаты.
Тоскливым жестом заломившей руки
Времянок дымных в жестяное небо.
Из очереди на ночлег в метро.
Из воющего, как сирена, слова:
«Э-ва-ку-а-ция!»… Из тыловой глуши,
Заваленной снегами. Из альбомов
С цветочками, с приписками в углу:
«А тот, кто любит больше нас,
тот пусть пишет дальше нас..»
И, наконец, мы из раздельных школ
Потёмкинских времён. Из перекуров
Без шухера в уборных. Военрук
Был однорук. Был новогодний бал,
Как пенистый бокал… Летели «Брызги
шампанского» - тогдашнее танго.
Был звёздный двор, где остужался пыл,
Ларёк наискосок: «Сто грамм и кружку!»
И снова зал, где па-де-патинер,
И серпантин, и девочки вдоль стен,
И Джордж, и Джордж, и Джордж ид Динки-джаза…
Минует всё, как танец менуэт,
Как позапрошлый век, сыграет в ящик.
Но атмосферу вымерших планет
По круговым орбитам память тащит.
Оттуда мы. Из замкнутых эпох,
Окольцевавших сердцевину детства.
И души наши - временный итог.
И с каждым годом - тяжелей наследство.
Герман Плисецкий.
Reply
Reply
Сама из ленты стащила)
Reply
Leave a comment