.
Мой суд в моем сердце.
Когда-то прочитала у Беллы Ахмадулиной
Знаю, что меня читают в основном не сторонники Дугина.
Парочка не очень знакомых мне читателей меня вчера отфрендила.
Ну что ж, я готова сидеть в одиночестве.
Но я не готова приветствовать взорванные машины с сидящими в них людьми и не признаю такой метод политической борьбы.
Я двадцать пять лет проработала педагогом и в моих аудиториях были умные и глупые, способные и тупые, русские и татары, армяне, и азербайджанцы, евреи и приехавшие из Средней Азии.
Соответственно христиане, мусульмане, включая девушек в хиджабах и т.д.
Я видела перед собой юношество либеральное и оппозиционное.
Были скинхеды, были наркоманы, кто-то с немытыми дредами, а кто-то в многокрасочном тату, кто-то когда-то с друзьями раскачал машину английского посла, положил ее на бочок и успел смыться, а кто-то учился у меня на финансах и одновременно на дирижерском факультете Берлинской консерватории, выиграв стипендию.
Я педагог не по призванию, а по случайности от научной бескормицы девяностых.
Но я педагог и мой долг учить всех и относиться ко всем одинаково.
И я не понимаю, как можно ерничать по поводу смерти любого, тем более молодого и по поводу горя родителей.
Битва возможна только на поле боя, там рождаются герои, а убийство возможно всюду и с любым, в любой точке прибывания и погибшие становятся жертвами а виновники их гибели становятся убийцами вне зависимости от суда людского.
Когда-то прочитала у Беллы Ахмадулиной
Знаю, что меня читают в основном не сторонники Дугина.
Парочка не очень знакомых мне читателей меня вчера отфрендила.
Ну что ж, я готова сидеть в одиночестве.
Но я не готова приветствовать взорванные машины с сидящими в них людьми и не признаю такой метод политической борьбы.
Я двадцать пять лет проработала педагогом и в моих аудиториях были умные и глупые, способные и тупые, русские и татары, армяне, и азербайджанцы, евреи и приехавшие из Средней Азии.
Соответственно христиане, мусульмане, включая девушек в хиджабах и т.д.
Я видела перед собой юношество либеральное и оппозиционное.
Были скинхеды, были наркоманы, кто-то с немытыми дредами, а кто-то в многокрасочном тату, кто-то когда-то с друзьями раскачал машину английского посла, положил ее на бочок и успел смыться, а кто-то учился у меня на финансах и одновременно на дирижерском факультете Берлинской консерватории, выиграв стипендию.
Я педагог не по призванию, а по случайности от научной бескормицы девяностых.
Но я педагог и мой долг учить всех и относиться ко всем одинаково.
И я не понимаю, как можно ерничать по поводу смерти любого, тем более молодого и по поводу горя родителей.
Битва возможна только на поле боя, там рождаются герои, а убийство возможно всюду и с любым, в любой точке прибывания и погибшие становятся жертвами а виновники их гибели становятся убийцами вне зависимости от суда людского.