Оптимистическая комедия ошибок
Оригинал взят у oohoo в Оптимистическая комедия ошибок
Иногда, чтобы понять смысл того или иного изгиба картины, нужно рассмотреть самый общий план, как фигуры на плато Наска. Попробуем и мы сначала воспарить над широким контекстом.
Всякая идея, перехлестывая в своем развитии через край разумной меры, оборачивается абсурдом и своей противоположностью. Например, прогрессивные идеи свободы и равенства при их продвижении в творческую сферу оборачиваются не только безыдейным плюрализмом и политкорректностью, но половодьем креативной бездарности, агрессивно отстаивающим «равное» право быть властителями «дум». Конечно, все это примитивное заболачивание прежде цветущих лугов прикрывается и обосновывается теоретическими симулякрами постмодернизма типа «современного искусства», что при внимательном рассмотрении оказывается всего лишь развитием жанра карикатуры.
Однако, по счастью и этот глобальный тренд подвержен той же самой закономерности выплескивания через край и самообесценивания, что нынче и происходит.
Свою ценность эта волна деградации и разложения культуры имела для стабилизации нервного баланса глобальных элит, сложившегося к концу 1960-х. Тогда, как некоторые еще помнят, вместо обновления элит в каждой из частей расколотого политического глобуса, за счет участия в мировой гонке социальных систем, была осуществлена «разрядка» и соответствующая ей креативная заглушка творческого потенциала. Лозунг «Make love not war» был направлен не столько против войны, сколько против любви в ее творческом, божественном понимании.
Тем не менее, остаточный творческий потенциал общества удалось погасить не сразу, хотя и сумели канализировать, направить в «перестроечную» колею. Можно даже назвать точный момент апофеоза застоя, в который бабло, секс и наркотики окончательно сломили творческий дух соревнования - это подорванная бойкотом московская Олимпиада, символической кульминацией которой стали похороны Высоцкого. После этого власть еще десять лет по инерции держалась на культурных ценностях и символах, добытых прежними поколениями романтиков.
После контркультурной, то есть «цветной» в нынешних терминах революции рубежа 1990-х ценности и символы предшествующих эпох пошли под нож креативной переработки и утилизации. Здесь центральным символом стала продавшая совесть и немедленно пропившая голос примадонна во главе целой колонны гламурных кумиров, разменивающих остатки народной любви на рыночный успех и поддержку гнилой власти.
И кстати власть оказывается гнилой вовсе не потому, что ее личный состав хуже, чем был в прошлых созывах. В чем-то даже лучше, образованней и техничнее. Хуже только в одном, но зато самом главном - изучая технику и технологии маккиавелизма, в упор не видят главного в учении великого флорентийца. А это главное полностью совпадает с конфуцианским учением о политике. Главное для государя как олицетворения власти - это доверие народа, а уже после этого - сила армии, и затем - рост экономики. Но доверие народа не является производным от хлеба и зрелищ, а сила армии и военные победы идут от доверия народа, а не наоборот.
Кризис российской власти середины девяностых является явным доказательством правоты классиков. Нет доверия - нет и власти, хоть бы даже и сконцентрировать в руках политической верхушки все рычаги государства и активы экономики. Оказывается, что ровно наоборот - это государство, чтобы быть работающей силой, нуждается в легитимной политической власти, основанной на доверии. Но откуда берется народное доверие? И куда оно девается в критические дни?
Со времен Конфуция в ответе на этот вопрос ничего не изменилось. Мудрый правитель приобретает доверие народа, защищая духовные ценности, следуя культурным традициям и поклоняясь тем же символам, что и народ.
Отчасти это фундаментальное знание усвоено элитами. Даже самый либеральный и в душе космополитичный политик, надеясь на продолжение карьеры в России, спешит возложить венки к Вечному огню 9 мая или на фоне елки и оливье 31 декабря. Сразу видно, что Чубайсу некуда деваться с «галеры», раз он, якобы для прикола, позирует в интерьере ностальгии по перестроечной молодости.
И все же, понимая значение символов, политики и не только они по большей части не знают, откуда берется их магическая сила. Никакой «волшебник» не может вынуть из избирательной урны и даже из ГАС «Выборы» легитимность власти, как кролика из шляпы. Ибо формальная легитимность есть лишь приложение, необходимый правовой ритуал для оформления реальной, объективно существующей легитимности как отражения культурного единства властной элиты и народа..
Так вот, ларчик хотя и открывается не просто, а с помощью культурного кода, но этот самый механизм приобретения легитимности достаточно прозрачен и понятен. Сами по себе нарисованные, написанные, транслируемые и звучащие символы, несущие культурные и глубже - духовные коды, имеют свойство стираться от употребления, даже просто формального, не говоря уже о злоупотреблении. Каждое поколение вырабатывает свой язык и обязано переложить на свой лад главные символические сюжеты и образы. Только в таком творческом переосмыслении ценности оживают, а символы обновляются, укрепляя культурное единство нации и шире - цивилизации.
Опять же нельзя сказать, что власть предержащим никто не докладывал или они на эти доклады плохо реагировали по мере и в силу понимания. Достаточно вспомнить перелицовку советского гимна, а самое главное, что «Старые песни о главном» зазвучали на федеральном телеканале еще раньше, как только власть осознала себя в глубоком кризисе легитимности, то есть народного доверия. То есть появилось осознание, что культурные символы не выбрасывать на свалку истории нужно, а утилизировать и как можно экономнее. Так до сих пор этим и занимались по мере умения. Но в этом деле главное не перенапрячь вялотекущий процесс, чтобы не перевести хронический кризис легитимности в острую фазу. На мой взгляд, «старые песни» в высоко технологичном и слишком энергичном формате фильма «Высоцкий» прорвали и оголили эту бывшую надежную линию обороны.
Проблема ведь даже не в том, остались ли во власти и рядом с ней люди, которые знают цену культурным кодам и ценность творческих подходов. Мы можем даже назвать таких людей. Наверняка Н.С.Михалков, когда обосновывал свой фонд поддержки своего кино, то же самое пытался объяснить Путину. Или тот же С.С.Говорухин.
Уверен, что назначение бывшего лучшего друга и коллеги Высоцкого фронтспикером выборной кампании было увязано с запланированным успехом фильма «Высоцкий». Ведь не мог не иметь рейтинга и аудитории инновационный технологически кинопроект. Все верно, рейтинг был, хотя и не такой, как хотели, и даже аудитория школьников, падких до гаджетов и фич. Не было только искусства и творчества, которое только и дает обновление символов и новое прочтение культурных кодов. В итоге вместо поэта на экране в банальном перестроечном сюжете и дешевых декорациях дрыгался под фанеру натуральный зомби. В итоге и сам Говорухин в роли «начштаба» оказался ровно в таком же провальном формате имени станиславского «не верю».
То есть формального знания предмета, больших финансов и даже самых высоких технологий вовсе не достаточно для обновления живых символов. Нужна не формальная, а живая связь времен, преемственность духа и драйва, а не антуража и громких имен.
И вот с этим глухо и тухло даже у самых лучших из уходящего поколения, не говоря уже о детишках, просто эксплуатирующих имена и славу великих отцов. А нового поколения творцов нет, сомкнутые ряды креативщиков не пускают или того хуже - навязывают свои гламурные «ценности» и совращают молодых еще на дальних подходах к творчеству.
Поэтому даже если бы сейчас во власти и оказался каким-то чудом политик, равный товарищу Сталину в этих вопросах, то фраза «других писателей у меня для вас нет» не смогла бы прозвучать. Потому что писателей и режиссеров полно, а творцов, готовых гореть и сгорать, не видно ни одного. Даже очень талантливые, как Пелевин, вынуждены играть по правилам гламура и дискурса, горько насмехаясь над самим собой.
Так что обновленный символический капитал властным элитам негде взять, а на «старых песнях» уже больше не выедешь. Увы, и ах.
А может быть и не увы, а таковы законы развития высоких идей и общества. И жертва качества в конце 1960-х действительно спасла мир от ядерной войны, пусть и ценой еще одной смертельной угрозы полного разложения цивилизации. Но поколения, выросшие на мощной и живой культуре, сейчас в самом активном и зрелом возрасте, они определяют движение общества и обязаны пройти свою часть сложного пути, преодолеть кризис очередной «перезагрузки».
Собственно, единственное, что утешает в этой ситуации - никто не способен воспользоваться фундаментальной слабостью российской власти, ни внутри, ни вовне. Ни «системная» оппозиция, ни «антисистемная», ни «белые», ни «красные» не имеют возможности перехватить слабеющую легитимность власти. Для сравнения, в 1917 году сначала «белые», потом «красные» опирались на критическую традицию Толстого, Чехова, Горького, на символический авторитет Станиславского, Мейерхольда и целой плеяды великих деятелей культуры. А сейчас кто? Самопародии Димы Быкова и Миши Ефремова вместо Блока и Маяковского? Ксюша Собчак вместо примы МХТа Андреевой?
И точно так же никто из внешних игроков не способен всерьез вмешаться во внутреннюю политику России, в отношения народа и власти, хотя бы по той причине, что все державы и все властные и культурные элиты находятся в таком же или даже худшем кризисе. Новости о погибших от алкоголя талантах и моральном уничтожении былых исторических символов приходят чуть ли не ежедневно. И собственно цивилизации и системы сейчас соревнуются по принципу, кто кого дольше переживет в этой гонке гламура, лжи, манипуляций и разложения. Не уверен, что культурные позиции Европы и тем более Америки сильнее, чем у России с ее старыми песнями и фильмами.
И еще одно замечание. Если не нынешнее состояние символического капитала власти называется «мерзостью запустения», то куда еще падать дальше?(
Продолжение следует
(Оптимистическая комедия ошибок: 2-9)
Иногда, чтобы понять смысл того или иного изгиба картины, нужно рассмотреть самый общий план, как фигуры на плато Наска. Попробуем и мы сначала воспарить над широким контекстом.
Всякая идея, перехлестывая в своем развитии через край разумной меры, оборачивается абсурдом и своей противоположностью. Например, прогрессивные идеи свободы и равенства при их продвижении в творческую сферу оборачиваются не только безыдейным плюрализмом и политкорректностью, но половодьем креативной бездарности, агрессивно отстаивающим «равное» право быть властителями «дум». Конечно, все это примитивное заболачивание прежде цветущих лугов прикрывается и обосновывается теоретическими симулякрами постмодернизма типа «современного искусства», что при внимательном рассмотрении оказывается всего лишь развитием жанра карикатуры.
Однако, по счастью и этот глобальный тренд подвержен той же самой закономерности выплескивания через край и самообесценивания, что нынче и происходит.
Свою ценность эта волна деградации и разложения культуры имела для стабилизации нервного баланса глобальных элит, сложившегося к концу 1960-х. Тогда, как некоторые еще помнят, вместо обновления элит в каждой из частей расколотого политического глобуса, за счет участия в мировой гонке социальных систем, была осуществлена «разрядка» и соответствующая ей креативная заглушка творческого потенциала. Лозунг «Make love not war» был направлен не столько против войны, сколько против любви в ее творческом, божественном понимании.
Тем не менее, остаточный творческий потенциал общества удалось погасить не сразу, хотя и сумели канализировать, направить в «перестроечную» колею. Можно даже назвать точный момент апофеоза застоя, в который бабло, секс и наркотики окончательно сломили творческий дух соревнования - это подорванная бойкотом московская Олимпиада, символической кульминацией которой стали похороны Высоцкого. После этого власть еще десять лет по инерции держалась на культурных ценностях и символах, добытых прежними поколениями романтиков.
После контркультурной, то есть «цветной» в нынешних терминах революции рубежа 1990-х ценности и символы предшествующих эпох пошли под нож креативной переработки и утилизации. Здесь центральным символом стала продавшая совесть и немедленно пропившая голос примадонна во главе целой колонны гламурных кумиров, разменивающих остатки народной любви на рыночный успех и поддержку гнилой власти.
И кстати власть оказывается гнилой вовсе не потому, что ее личный состав хуже, чем был в прошлых созывах. В чем-то даже лучше, образованней и техничнее. Хуже только в одном, но зато самом главном - изучая технику и технологии маккиавелизма, в упор не видят главного в учении великого флорентийца. А это главное полностью совпадает с конфуцианским учением о политике. Главное для государя как олицетворения власти - это доверие народа, а уже после этого - сила армии, и затем - рост экономики. Но доверие народа не является производным от хлеба и зрелищ, а сила армии и военные победы идут от доверия народа, а не наоборот.
Кризис российской власти середины девяностых является явным доказательством правоты классиков. Нет доверия - нет и власти, хоть бы даже и сконцентрировать в руках политической верхушки все рычаги государства и активы экономики. Оказывается, что ровно наоборот - это государство, чтобы быть работающей силой, нуждается в легитимной политической власти, основанной на доверии. Но откуда берется народное доверие? И куда оно девается в критические дни?
Со времен Конфуция в ответе на этот вопрос ничего не изменилось. Мудрый правитель приобретает доверие народа, защищая духовные ценности, следуя культурным традициям и поклоняясь тем же символам, что и народ.
Отчасти это фундаментальное знание усвоено элитами. Даже самый либеральный и в душе космополитичный политик, надеясь на продолжение карьеры в России, спешит возложить венки к Вечному огню 9 мая или на фоне елки и оливье 31 декабря. Сразу видно, что Чубайсу некуда деваться с «галеры», раз он, якобы для прикола, позирует в интерьере ностальгии по перестроечной молодости.
И все же, понимая значение символов, политики и не только они по большей части не знают, откуда берется их магическая сила. Никакой «волшебник» не может вынуть из избирательной урны и даже из ГАС «Выборы» легитимность власти, как кролика из шляпы. Ибо формальная легитимность есть лишь приложение, необходимый правовой ритуал для оформления реальной, объективно существующей легитимности как отражения культурного единства властной элиты и народа..
Так вот, ларчик хотя и открывается не просто, а с помощью культурного кода, но этот самый механизм приобретения легитимности достаточно прозрачен и понятен. Сами по себе нарисованные, написанные, транслируемые и звучащие символы, несущие культурные и глубже - духовные коды, имеют свойство стираться от употребления, даже просто формального, не говоря уже о злоупотреблении. Каждое поколение вырабатывает свой язык и обязано переложить на свой лад главные символические сюжеты и образы. Только в таком творческом переосмыслении ценности оживают, а символы обновляются, укрепляя культурное единство нации и шире - цивилизации.
Опять же нельзя сказать, что власть предержащим никто не докладывал или они на эти доклады плохо реагировали по мере и в силу понимания. Достаточно вспомнить перелицовку советского гимна, а самое главное, что «Старые песни о главном» зазвучали на федеральном телеканале еще раньше, как только власть осознала себя в глубоком кризисе легитимности, то есть народного доверия. То есть появилось осознание, что культурные символы не выбрасывать на свалку истории нужно, а утилизировать и как можно экономнее. Так до сих пор этим и занимались по мере умения. Но в этом деле главное не перенапрячь вялотекущий процесс, чтобы не перевести хронический кризис легитимности в острую фазу. На мой взгляд, «старые песни» в высоко технологичном и слишком энергичном формате фильма «Высоцкий» прорвали и оголили эту бывшую надежную линию обороны.
Проблема ведь даже не в том, остались ли во власти и рядом с ней люди, которые знают цену культурным кодам и ценность творческих подходов. Мы можем даже назвать таких людей. Наверняка Н.С.Михалков, когда обосновывал свой фонд поддержки своего кино, то же самое пытался объяснить Путину. Или тот же С.С.Говорухин.
Уверен, что назначение бывшего лучшего друга и коллеги Высоцкого фронтспикером выборной кампании было увязано с запланированным успехом фильма «Высоцкий». Ведь не мог не иметь рейтинга и аудитории инновационный технологически кинопроект. Все верно, рейтинг был, хотя и не такой, как хотели, и даже аудитория школьников, падких до гаджетов и фич. Не было только искусства и творчества, которое только и дает обновление символов и новое прочтение культурных кодов. В итоге вместо поэта на экране в банальном перестроечном сюжете и дешевых декорациях дрыгался под фанеру натуральный зомби. В итоге и сам Говорухин в роли «начштаба» оказался ровно в таком же провальном формате имени станиславского «не верю».
То есть формального знания предмета, больших финансов и даже самых высоких технологий вовсе не достаточно для обновления живых символов. Нужна не формальная, а живая связь времен, преемственность духа и драйва, а не антуража и громких имен.
И вот с этим глухо и тухло даже у самых лучших из уходящего поколения, не говоря уже о детишках, просто эксплуатирующих имена и славу великих отцов. А нового поколения творцов нет, сомкнутые ряды креативщиков не пускают или того хуже - навязывают свои гламурные «ценности» и совращают молодых еще на дальних подходах к творчеству.
Поэтому даже если бы сейчас во власти и оказался каким-то чудом политик, равный товарищу Сталину в этих вопросах, то фраза «других писателей у меня для вас нет» не смогла бы прозвучать. Потому что писателей и режиссеров полно, а творцов, готовых гореть и сгорать, не видно ни одного. Даже очень талантливые, как Пелевин, вынуждены играть по правилам гламура и дискурса, горько насмехаясь над самим собой.
Так что обновленный символический капитал властным элитам негде взять, а на «старых песнях» уже больше не выедешь. Увы, и ах.
А может быть и не увы, а таковы законы развития высоких идей и общества. И жертва качества в конце 1960-х действительно спасла мир от ядерной войны, пусть и ценой еще одной смертельной угрозы полного разложения цивилизации. Но поколения, выросшие на мощной и живой культуре, сейчас в самом активном и зрелом возрасте, они определяют движение общества и обязаны пройти свою часть сложного пути, преодолеть кризис очередной «перезагрузки».
Собственно, единственное, что утешает в этой ситуации - никто не способен воспользоваться фундаментальной слабостью российской власти, ни внутри, ни вовне. Ни «системная» оппозиция, ни «антисистемная», ни «белые», ни «красные» не имеют возможности перехватить слабеющую легитимность власти. Для сравнения, в 1917 году сначала «белые», потом «красные» опирались на критическую традицию Толстого, Чехова, Горького, на символический авторитет Станиславского, Мейерхольда и целой плеяды великих деятелей культуры. А сейчас кто? Самопародии Димы Быкова и Миши Ефремова вместо Блока и Маяковского? Ксюша Собчак вместо примы МХТа Андреевой?
И точно так же никто из внешних игроков не способен всерьез вмешаться во внутреннюю политику России, в отношения народа и власти, хотя бы по той причине, что все державы и все властные и культурные элиты находятся в таком же или даже худшем кризисе. Новости о погибших от алкоголя талантах и моральном уничтожении былых исторических символов приходят чуть ли не ежедневно. И собственно цивилизации и системы сейчас соревнуются по принципу, кто кого дольше переживет в этой гонке гламура, лжи, манипуляций и разложения. Не уверен, что культурные позиции Европы и тем более Америки сильнее, чем у России с ее старыми песнями и фильмами.
И еще одно замечание. Если не нынешнее состояние символического капитала власти называется «мерзостью запустения», то куда еще падать дальше?(
Продолжение следует
(Оптимистическая комедия ошибок: 2-9)