Интервью с Викой Терешкиной в ДП. 27.10.2008.
- А впечатления бывают сильные ... делает шесть пируэтов, потом алезгон, потом еще шесть, у нас отваливаются челюсти. Молчание. И вдруг кто-то торжественно произносит: «Зато у нее нет русской души!» Все грохнули.
«Деловой Петербург» № 201 (2767) от 24.10.2008
Приме-балерине Мариинского театра Виктории Терешкиной снятся страшные сны: «Уже третий звонок, а ресница не приклеивается, а когда приклеилась - выясняется, что нет костюма... Или, например, выталкивают на сцену, а я не знаю порядка»...
Мы разговариваем с балериной между второй и третьей репетициями.
-У вас есть ритуалы, которым вы следуете в день спектакля?
-Нужно встать обязательно с правой ноги, попробовать на уроке то-то и то-то, в определенном порядке, взять ключ от гримерки... Я заставляю себя не зацикливаться на этих вещах - ведь от них ничего не зависит.
-А от чего зависит?
-От настроя. Бывает, ноги плохие, если перезанималась накануне, ноготь болит, мозоль мешает - а на сцене вся боль улетучивается.
-Вы открывали сезон «Баядеркой» - заменяли объявленную ранее Ульяну Лопаткину...
-Конечно, поклонники Ульяны очень расстраиваются, и тут как ни танцуй, они будут недовольны. Помню, где-то за границей вместо заболевшей Дианы Вишневой объявили другую балерину и в зале раздалось: «Ууу». А она ведь выручила театр.
-А ваши отношения с публикой как складывались?
-Непросто, я прошла трудный путь. Я в театре восьмой сезон, но, кажется, сейчас меня уже приняли, даже встречают аплодисментами - значит, ждут.
-А если нет аплодисментов?
-Если нет - расстраиваюсь. Кстати, у нас, когда крутишь фуэте, с середины уже начинают хлопать, а в Японии, например, молчат - боятся помешать.
-Вы о чем-нибудь думаете во время выступления?
-Ой, о многом! Иногда всякая чепуха лезет в голову: кажется, что тесемка вылезла, и ты думаешь об этой тесемке - торчит она или нет.
-Вы начинали с кордебалета…
-Да. Там здорово укрепляются и ноги, и нервы. Но уже на втором году работы мне дали «Лебединое озеро», и сразу пошли слухи: «Наверное, она чья-то любовница». На первом спектакле ноги тряслись. Главным было сделать первый выход. Движения тогда у меня были резкие, это было ужасно! Прошло лет пять, прежде чем я поняла, что могу быть Одеттой. Меня еще в школе закомплексовали: мол, большие лирические партии - не мои.
-В фильме «Пленники Терпсихоры» педагог балетного училища оскорбляет и чуть ли не бьет детей. Так бывает?
-Это ненормально, но такое происходит. В начальных классах мы просто дрожали от страха. Когда учительница уезжала на 3 дня, она ударяла по ноге так, что пятерня отпечатывалась, и говорила: «Чтобы помнила обо мне!» И еще: если не вспотела на уроке, то в дневник ставили двойку - плохо старалась.
-А в Вагановском как вас приняли? Вы ведь были чужаком.
-Я сюда приехала в 16 лет из Красноярска - меня Игорь Бельский заметил на фестивале. Пришла в класс 8 сентября, шел урок истории. Спросила: «Привет, куда мне можно сесть?» Все молчат. Потом одна девочка все-таки сказала: «Ну садись рядом». В общем, не очень ласково встретили. Но мой педагог Марина Васильева не дала меня затюкать, хотя я бы и сама не позволила это сделать. Мне еще родители, когда сюда отправляли, говорили: «Вика, запомни: здесь ты лучшая, а там все такие будут». Постепенно прижилась.
-Теперь вы прима-балерина. Взята последняя вершина?
-Ну что вы! Хотя в театре уже поговаривают, что у меня началась звездная болезнь. Бывает, идешь по коридору, ни на кого не смотришь, и человек вроде бы тебя не замечает, а потом в спину: «Вика, здравствуй!» Наоборот, нельзя расслабляться - звание все время надо подтверждать, ни шагу назад! Я только недавно научилась наслаждаться танцем. Сейчас танцую «Корсар» и улыбаюсь не просто чтобы зубы показать, а оттого, что удовольствие получаю. Меня спрашивают: а почему ты никогда не волнуешься? А это неправда, я волнуюсь… Просто теперь я даже могу посмеяться перед спектаклем, пошутить. А раньше целый день ходила вся в себе.
-Есть ли кто-то из балерин, на кого вам бы хотелось походить?
-Кумиров у меня не было никогда, но одно время хотелось, чтобы хоть кто-то был. А впечатления бывают сильные. Как-то сидели с ребятами у компьютера, вошли в You Tube и наткнулись на ролик с Софиан Сильви из New York City Ballet. Смотрим - она делает шесть пируэтов, потом алезгон, потом еще шесть, у нас отваливаются челюсти. Молчание. И вдруг кто-то торжественно произносит: «Зато у нее нет русской души!» Все грохнули.
-Все ли вам удалось в последней «Баядерке»? Три тура из-под шарфа в акте Теней сделали?
-Сделала! Я не знаю ни одной балерины, которая бы любила эту вариацию с шарфом. Но я просто заставила себя ее полюбить. Еще на репетиции себе говорила - я хочу, я хочу. Гипнотизировала себя. И у меня получилось. Можно сколько угодно в зале репетировать - а на сцене партнер на миллиметр шарф потянет - и ты уже не на ноге… Все влияет - и покат сцены, и то, что кордебалет за тобой наблюдает.
-Смотрите ли свои спектакли в записи?
-Обязательно - это необходимо, чтобы исправлять ошибки. Иногда смотрю и думаю: «Какой кошмар!» А иногда - вроде ничего. Но такого ощущения - ах, как я хороша! - нет. Знаете, в рекламе конфет «Рафаэлло» полупрофессиональные девочки танцуют, тесемочки у них на бантик завязаны, веночки на голове - так вот, мне моя подруга Катя Осмолкина говорит: «Викочка, если я буду плохо танцевать, ты мне скажи: «Катя, «Рафаэлло»!» И она мне пусть то же самое скажет.
Виктория Терешкина вышла замуж за солиста Большого театра Артема Шпилевского, но в Москву пока не собирается: «Я ничего не загадываю. Пока что я в Мариинском театре. Хочу станцевать «Жизель».
Текст: Димант Марианна
«Деловой Петербург» № 201 (2767) от 24.10.2008
Приме-балерине Мариинского театра Виктории Терешкиной снятся страшные сны: «Уже третий звонок, а ресница не приклеивается, а когда приклеилась - выясняется, что нет костюма... Или, например, выталкивают на сцену, а я не знаю порядка»...
Мы разговариваем с балериной между второй и третьей репетициями.
-У вас есть ритуалы, которым вы следуете в день спектакля?
-Нужно встать обязательно с правой ноги, попробовать на уроке то-то и то-то, в определенном порядке, взять ключ от гримерки... Я заставляю себя не зацикливаться на этих вещах - ведь от них ничего не зависит.
-А от чего зависит?
-От настроя. Бывает, ноги плохие, если перезанималась накануне, ноготь болит, мозоль мешает - а на сцене вся боль улетучивается.
-Вы открывали сезон «Баядеркой» - заменяли объявленную ранее Ульяну Лопаткину...
-Конечно, поклонники Ульяны очень расстраиваются, и тут как ни танцуй, они будут недовольны. Помню, где-то за границей вместо заболевшей Дианы Вишневой объявили другую балерину и в зале раздалось: «Ууу». А она ведь выручила театр.
-А ваши отношения с публикой как складывались?
-Непросто, я прошла трудный путь. Я в театре восьмой сезон, но, кажется, сейчас меня уже приняли, даже встречают аплодисментами - значит, ждут.
-А если нет аплодисментов?
-Если нет - расстраиваюсь. Кстати, у нас, когда крутишь фуэте, с середины уже начинают хлопать, а в Японии, например, молчат - боятся помешать.
-Вы о чем-нибудь думаете во время выступления?
-Ой, о многом! Иногда всякая чепуха лезет в голову: кажется, что тесемка вылезла, и ты думаешь об этой тесемке - торчит она или нет.
-Вы начинали с кордебалета…
-Да. Там здорово укрепляются и ноги, и нервы. Но уже на втором году работы мне дали «Лебединое озеро», и сразу пошли слухи: «Наверное, она чья-то любовница». На первом спектакле ноги тряслись. Главным было сделать первый выход. Движения тогда у меня были резкие, это было ужасно! Прошло лет пять, прежде чем я поняла, что могу быть Одеттой. Меня еще в школе закомплексовали: мол, большие лирические партии - не мои.
-В фильме «Пленники Терпсихоры» педагог балетного училища оскорбляет и чуть ли не бьет детей. Так бывает?
-Это ненормально, но такое происходит. В начальных классах мы просто дрожали от страха. Когда учительница уезжала на 3 дня, она ударяла по ноге так, что пятерня отпечатывалась, и говорила: «Чтобы помнила обо мне!» И еще: если не вспотела на уроке, то в дневник ставили двойку - плохо старалась.
-А в Вагановском как вас приняли? Вы ведь были чужаком.
-Я сюда приехала в 16 лет из Красноярска - меня Игорь Бельский заметил на фестивале. Пришла в класс 8 сентября, шел урок истории. Спросила: «Привет, куда мне можно сесть?» Все молчат. Потом одна девочка все-таки сказала: «Ну садись рядом». В общем, не очень ласково встретили. Но мой педагог Марина Васильева не дала меня затюкать, хотя я бы и сама не позволила это сделать. Мне еще родители, когда сюда отправляли, говорили: «Вика, запомни: здесь ты лучшая, а там все такие будут». Постепенно прижилась.
-Теперь вы прима-балерина. Взята последняя вершина?
-Ну что вы! Хотя в театре уже поговаривают, что у меня началась звездная болезнь. Бывает, идешь по коридору, ни на кого не смотришь, и человек вроде бы тебя не замечает, а потом в спину: «Вика, здравствуй!» Наоборот, нельзя расслабляться - звание все время надо подтверждать, ни шагу назад! Я только недавно научилась наслаждаться танцем. Сейчас танцую «Корсар» и улыбаюсь не просто чтобы зубы показать, а оттого, что удовольствие получаю. Меня спрашивают: а почему ты никогда не волнуешься? А это неправда, я волнуюсь… Просто теперь я даже могу посмеяться перед спектаклем, пошутить. А раньше целый день ходила вся в себе.
-Есть ли кто-то из балерин, на кого вам бы хотелось походить?
-Кумиров у меня не было никогда, но одно время хотелось, чтобы хоть кто-то был. А впечатления бывают сильные. Как-то сидели с ребятами у компьютера, вошли в You Tube и наткнулись на ролик с Софиан Сильви из New York City Ballet. Смотрим - она делает шесть пируэтов, потом алезгон, потом еще шесть, у нас отваливаются челюсти. Молчание. И вдруг кто-то торжественно произносит: «Зато у нее нет русской души!» Все грохнули.
-Все ли вам удалось в последней «Баядерке»? Три тура из-под шарфа в акте Теней сделали?
-Сделала! Я не знаю ни одной балерины, которая бы любила эту вариацию с шарфом. Но я просто заставила себя ее полюбить. Еще на репетиции себе говорила - я хочу, я хочу. Гипнотизировала себя. И у меня получилось. Можно сколько угодно в зале репетировать - а на сцене партнер на миллиметр шарф потянет - и ты уже не на ноге… Все влияет - и покат сцены, и то, что кордебалет за тобой наблюдает.
-Смотрите ли свои спектакли в записи?
-Обязательно - это необходимо, чтобы исправлять ошибки. Иногда смотрю и думаю: «Какой кошмар!» А иногда - вроде ничего. Но такого ощущения - ах, как я хороша! - нет. Знаете, в рекламе конфет «Рафаэлло» полупрофессиональные девочки танцуют, тесемочки у них на бантик завязаны, веночки на голове - так вот, мне моя подруга Катя Осмолкина говорит: «Викочка, если я буду плохо танцевать, ты мне скажи: «Катя, «Рафаэлло»!» И она мне пусть то же самое скажет.
Виктория Терешкина вышла замуж за солиста Большого театра Артема Шпилевского, но в Москву пока не собирается: «Я ничего не загадываю. Пока что я в Мариинском театре. Хочу станцевать «Жизель».
Текст: Димант Марианна