ВСЁ ТЕ ЖЕ ЛЬ ВЫ? ДРУГИЕ ЛЬ ДЕВЫ СМЕНИВ, НЕ ЗАМЕНИЛИ ВАС?..
Обзорная рецензия из мартовского номера газеты Час Пик
…ВСЁ ТЕ ЖЕ ЛЬ ВЫ? ДРУГИЕ ЛЬ ДЕВЫ
СМЕНИВ, НЕ ЗАМЕНИЛИ ВАС?..
В конце января - начале февраля на сцене Мариинского театра после двухлетнего перерыва был трижды показан шедевр Мариуса Петипа - балет «Раймонда» на музыку Александра Глазунова. От феноменального наследия М.Петипа (57 балетов и танцы в 41-й опере) на Мариинской сцене в более или менее достоверном виде сохранилось 7 названий, из них роскошной «Раймонде» повезло меньше других - она исполняется редко и с перерывами в два-три года. Для возобновления многоактного балета нужно время, но время это оказалось занято гастролями в Вашингтоне, а после возвращения у труппы было всего три рабочих дня. «Раймонда» - балетный Монблан, где у балерины, например, 5 вариаций, 2 антре, 3 адажио, 4 коды, а в финальном третьем акте на сцене, помимо миманса, занято 67 танцующих. С наскока такой спектакль не взять, а ведь помимо технических трудностей есть еще манера и стиль исполнения.
Ключ к образной характеристике каждого персонажа лежит в восхитительном либретто Лидии Пашковой и Мариуса Петипа. Оно, это либретто, совсем не глупое, как считают некоторые балетоведы, а, напротив, возвышенное, сказочное, мистическое, восходящее к рыцарской легенде эпохи первого крестового похода. В этом либретто представлена романтическая христианская душа девы Раймонды, отвергшей страстный, роскошный, соблазнительный мир Востока и избравшей путь божественного долженствования. Эти идеи либретто гениально развиты Глазуновым в теснейшем сотворчестве с Петипа - самой яркой иллюстрацией является весь па д’аксьон второго акта. Сюита испано-мавританских танцев, восстановленная в 1948 году А.В.Ширяевым без всяких изменений и купюр, сама по себе настолько хороша, что Раймонда, казалось бы, должна быть соблазнена этой роскошью. Но она остается верна своему душевному влечению к неземному.
«Раймонда» - балет не просто высокого, а высочайшего стиля. Автор редакции 1948 года К.Сергеев понимал это более чем хорошо и, добиваясь стилистической точности, подолгу репетировал именно пантомимические сцены, в которых заключена вся драматургия спектакля (по части собственно танца тогда все было просто на недосягаемой высоте).
Но как теперь добиться от молодых исполнителей этого высокого стиля, если за два-три года труппа обновляется примерно на четверть, и в театр приходит балетная молодежь, которая не только не танцевала этот спектакль, но даже не видела его, и представление о сюжете исполняемого балета имеет самое смутное? О каком создании образа можно говорить, если отсутствует репетиционный процесс? - понятие, подразумевающее длительность.
В сущности, сценической репетицией оказался первый спектакль из серии январских «Раймонд» - репетицией в присутствии публики. И не очень-то гладкой. В конце первого акта кордебалет просто не вышел на финальную позу - вероятно, первая танцовщица, не услышав музыки, не вывела всю линию: до того как убрали свет, они успели пройти только половину пути. Если говорить о кордебалете, то кроме всего прочего поражала его малочисленность - во всех трех спектаклях вместо положенных 24-х сарацинов, по обширной Мариинской сцене бродили всего 16 (остальные восемь, вероятно, залечивали раны, полученные в вашингтонских гастролях).
Еще о «новациях»: в коде «Сна Раймонды» 16 небесных дев и 8 рыцарей в латах оказались загнанными наверх, на лестницу, чего раньше никогда не было. Кто это придумал и зачем - неизвестно. Сама Раймонда в это время в состоянии полнейшей эмоциональной экзальтации обязана исполнять сверхтрудную композицию в быстром темпе (диагональ, круг и вторая диагональ из sissonne tombe с последующим туром en dehors en efface). Из четырнадцати виденных мной в разные годы исполнительниц только две более или менее прилично справлялись с этой кодой - и это было давно.
Когда-то балерины умели летать, теперь же все верхние поддержки были исполняемы с превеликими мучениями и фактически на грани срыва - акт передачи балеринского тела из рук Трубадуров в руки Абдерахмана оказался затянутым, а на третьем спектакле просто отмененным. Когда все три партнера думают только о том, как бы им не уронить балерину, то говорить о манере, стиле, актерском мастерстве не приходится - не до жиру, быть бы живу.
Зато партия темпераментного Абдерахмана, изначально не содержавшая никаких высоких прыжков, превратилась в какой-то «душой исполненный полет»: в испано-мавританской сюите артист добавил высокие jete, словно желая показать, что и сарацины прыгать умеют.
Некогда знаменитые «петербургские руки» (в характерном венгерском танце и в гран-па) вдруг безнадежно потеряли свою округлость - вытянулись в локтях, а кисть оказалась сложена лопаточкой как в фигурном катании. И, наконец, во всех виденных мною спектаклях категорически не получалось pas de bourree suivi - легкий, свободный бег на пуантах в любом направлении. А без этого па ни Раймонду, ни Одетту, ни Одиллию, ни Аврору, ни какой-либо другой классический балет станцевать не выйдет никак.
Я сознательно не называю имен исполнителей, я не хочу их обижать, да они и не виноваты, по большому счету. Следует говорить об организаторах и вдохновителях всех наших побед. В теперешней программке «Раймонды» обозначены одиннадцать (!) репетиторов, тогда как в 60-х годах их было всего три во главе с К.М.Сергеевым. Но это как раз тот случай, когда количество в качество вопреки Гегелю не переходит. Может быть, дело в том, что уже десять сезонов балет лишен главного балетмейстера или художественного руководителя (назовите как угодно) и спрашивать не с кого.
Да что там бедная «Раймонда» с ее томленьями и снами… нынче театр занят проблемами популярно-метафизическими и умственными, вроде изделий хореографа Донвены Пандурски. А также скрежещущими постановками Форсайта, столь упоительными для околобалетных снобов. Самая же главная задача - как бы поскорее прикрыть мерзость строительного запустения обещанным нам золотым куполом.
Сергей Кирсанов
…ВСЁ ТЕ ЖЕ ЛЬ ВЫ? ДРУГИЕ ЛЬ ДЕВЫ
СМЕНИВ, НЕ ЗАМЕНИЛИ ВАС?..
В конце января - начале февраля на сцене Мариинского театра после двухлетнего перерыва был трижды показан шедевр Мариуса Петипа - балет «Раймонда» на музыку Александра Глазунова. От феноменального наследия М.Петипа (57 балетов и танцы в 41-й опере) на Мариинской сцене в более или менее достоверном виде сохранилось 7 названий, из них роскошной «Раймонде» повезло меньше других - она исполняется редко и с перерывами в два-три года. Для возобновления многоактного балета нужно время, но время это оказалось занято гастролями в Вашингтоне, а после возвращения у труппы было всего три рабочих дня. «Раймонда» - балетный Монблан, где у балерины, например, 5 вариаций, 2 антре, 3 адажио, 4 коды, а в финальном третьем акте на сцене, помимо миманса, занято 67 танцующих. С наскока такой спектакль не взять, а ведь помимо технических трудностей есть еще манера и стиль исполнения.
Ключ к образной характеристике каждого персонажа лежит в восхитительном либретто Лидии Пашковой и Мариуса Петипа. Оно, это либретто, совсем не глупое, как считают некоторые балетоведы, а, напротив, возвышенное, сказочное, мистическое, восходящее к рыцарской легенде эпохи первого крестового похода. В этом либретто представлена романтическая христианская душа девы Раймонды, отвергшей страстный, роскошный, соблазнительный мир Востока и избравшей путь божественного долженствования. Эти идеи либретто гениально развиты Глазуновым в теснейшем сотворчестве с Петипа - самой яркой иллюстрацией является весь па д’аксьон второго акта. Сюита испано-мавританских танцев, восстановленная в 1948 году А.В.Ширяевым без всяких изменений и купюр, сама по себе настолько хороша, что Раймонда, казалось бы, должна быть соблазнена этой роскошью. Но она остается верна своему душевному влечению к неземному.
«Раймонда» - балет не просто высокого, а высочайшего стиля. Автор редакции 1948 года К.Сергеев понимал это более чем хорошо и, добиваясь стилистической точности, подолгу репетировал именно пантомимические сцены, в которых заключена вся драматургия спектакля (по части собственно танца тогда все было просто на недосягаемой высоте).
Но как теперь добиться от молодых исполнителей этого высокого стиля, если за два-три года труппа обновляется примерно на четверть, и в театр приходит балетная молодежь, которая не только не танцевала этот спектакль, но даже не видела его, и представление о сюжете исполняемого балета имеет самое смутное? О каком создании образа можно говорить, если отсутствует репетиционный процесс? - понятие, подразумевающее длительность.
В сущности, сценической репетицией оказался первый спектакль из серии январских «Раймонд» - репетицией в присутствии публики. И не очень-то гладкой. В конце первого акта кордебалет просто не вышел на финальную позу - вероятно, первая танцовщица, не услышав музыки, не вывела всю линию: до того как убрали свет, они успели пройти только половину пути. Если говорить о кордебалете, то кроме всего прочего поражала его малочисленность - во всех трех спектаклях вместо положенных 24-х сарацинов, по обширной Мариинской сцене бродили всего 16 (остальные восемь, вероятно, залечивали раны, полученные в вашингтонских гастролях).
Еще о «новациях»: в коде «Сна Раймонды» 16 небесных дев и 8 рыцарей в латах оказались загнанными наверх, на лестницу, чего раньше никогда не было. Кто это придумал и зачем - неизвестно. Сама Раймонда в это время в состоянии полнейшей эмоциональной экзальтации обязана исполнять сверхтрудную композицию в быстром темпе (диагональ, круг и вторая диагональ из sissonne tombe с последующим туром en dehors en efface). Из четырнадцати виденных мной в разные годы исполнительниц только две более или менее прилично справлялись с этой кодой - и это было давно.
Когда-то балерины умели летать, теперь же все верхние поддержки были исполняемы с превеликими мучениями и фактически на грани срыва - акт передачи балеринского тела из рук Трубадуров в руки Абдерахмана оказался затянутым, а на третьем спектакле просто отмененным. Когда все три партнера думают только о том, как бы им не уронить балерину, то говорить о манере, стиле, актерском мастерстве не приходится - не до жиру, быть бы живу.
Зато партия темпераментного Абдерахмана, изначально не содержавшая никаких высоких прыжков, превратилась в какой-то «душой исполненный полет»: в испано-мавританской сюите артист добавил высокие jete, словно желая показать, что и сарацины прыгать умеют.
Некогда знаменитые «петербургские руки» (в характерном венгерском танце и в гран-па) вдруг безнадежно потеряли свою округлость - вытянулись в локтях, а кисть оказалась сложена лопаточкой как в фигурном катании. И, наконец, во всех виденных мною спектаклях категорически не получалось pas de bourree suivi - легкий, свободный бег на пуантах в любом направлении. А без этого па ни Раймонду, ни Одетту, ни Одиллию, ни Аврору, ни какой-либо другой классический балет станцевать не выйдет никак.
Я сознательно не называю имен исполнителей, я не хочу их обижать, да они и не виноваты, по большому счету. Следует говорить об организаторах и вдохновителях всех наших побед. В теперешней программке «Раймонды» обозначены одиннадцать (!) репетиторов, тогда как в 60-х годах их было всего три во главе с К.М.Сергеевым. Но это как раз тот случай, когда количество в качество вопреки Гегелю не переходит. Может быть, дело в том, что уже десять сезонов балет лишен главного балетмейстера или художественного руководителя (назовите как угодно) и спрашивать не с кого.
Да что там бедная «Раймонда» с ее томленьями и снами… нынче театр занят проблемами популярно-метафизическими и умственными, вроде изделий хореографа Донвены Пандурски. А также скрежещущими постановками Форсайта, столь упоительными для околобалетных снобов. Самая же главная задача - как бы поскорее прикрыть мерзость строительного запустения обещанным нам золотым куполом.
Сергей Кирсанов