Успеха, Рене-Ульянов! :)) Успеха, Иоланта-Щербаченко, Марта-Семенчук!
Чайковский и Стравинский на меццотв из мадрида - прямая тансляция 24 января.
http://www.mezzo.tv/nos-programmes/ioalanta-de-tchaikovski-et-persephone-de-stravinsky-en-direct-au-teatro-real-de-madri Teodor Currentzis (direction)
Peter Sellars (mise en scène)
http://www.mcu.es/novedades/2012/novedades_TReal_Iolanta.htmlIoalanta de Tchaïkovski et Perséphone de Stravinsky en direct au Teatro Real de Madrid | mezzo.tv
www.mezzo.tv
Ekaterina Scherbachenko (Iolanta), Alexej Markov (Robert), Pavel Cernoch (Vaudémont), Dmitry Ulianov (Roi René), Willard White (Ibn-Hakia), Vasily Efimov (Alméric), Pavel Kudinov (Bertrand), Ekaterina Semenchuk (Marta), Irina Churilova (Brigita), Letitia Singleton (Laura)
===
Ekaterina Scherbachenko, soprano (Iolanta) / Pavel Cernoch, tenor (Conde Vaudémont). © Fotógrafo: Javier del Real
Via
dimonid:
24 january 2012 at 20.00 - LIVE DIRECT on MEZZO TV and MEZZO LIVE HD, France Music and Radio Clasical, Spain
===
UPD -
http://ria.ru/culture/20120114/539413467.html22:42 14/01/2012
Премьера оперы "Иоланта" и мелодрамы "Персефона" прошла в Teatro Real
МАДРИД, 14 янв - РИА Новости, Юрий Николаев. В субботу на сцене Королевского театра была представлена в одном спектакля последняя опера Петра Чайковского "Иоланта" и мелодрама Игоря Стравинского "Персефона". ...
"В рамках подписанного соглашения о сотрудничестве Большого театра и Teatro Real этот спектакль будет идти на сцене до конца января, затем он пойдет на сцене Большого театра в Москве."[в 2014 году?]
===
19.01.12
http://www.kommersant.ru/doc/1853450Оперы пошли дуэтом
"Иоланта" и "Персефона" в Мадриде
Знаменитый американский режиссер Питер Селларс представил на сцене мадридского Teatro Real двойную премьеру - "Иоланту" Чайковского, исполняемую в один вечер с "Персефоной" Стравинского. Музыкальным руководителем обеих постановок выступил дебютировавший в Мадриде Теодор Курентзис. Две постановки, о которых все-таки правильнее было бы говорить как о едином спектакле, презентованы как первая копродукция Teatro Real с Большим театром (но на московской сцене "Иоланту" и "Персефону" можно будет увидеть лишь в 2014 году). Соединение позднего Чайковского и неоклассического Стравинского в этом случае показалось СЕРГЕЮ ХОДНЕВУ неожиданно органичным.
При имени Питера Селларса всякий волен вспоминать его спектакли эдак 20-25-летней давности - те, что прославили режиссера и обеспечили ему место что в истории современного оперного театра, что в страшилках о варварстве "режиссерской оперы". Трилогия Моцарта-да Понте, разыгранная в реалиях Америки времен Буша-старшего: "Свадьба Фигаро" - в пентхаусах манхэттенского high society, "Дон Жуан" - на гарлемском дне. Ну, или "Юлий Цезарь" Генделя, где Цезарь в генеральском мундире угрожает боеголовками Птолемею - психованному нефтяному царьку. Теперешний Селларс, однако, давно уже не про всю эту ловко балансирующую на грани бульварности актуализацию. Что ясно даже и из самого сочетания названий, придуманного режиссером (и теперешним директором Королевского театра Жераром Мортье) и на первый взгляд заведомо неудобного. То есть идея вроде бы прозрачна - сблизить две вещи, показав "Иоланту" именно что без пяти минут произведением модерна,- но до поры до времени выглядит такой же надуманной, как и соображение режиссера о том, что в "Иоланте"-де, написанной за считаные месяцы до смерти, Чайковский поделился чем-то особенно болезненным и сокровенным.
Опера Чайковского и "мелодрама" Стравинского (для актрисы, тенора, хора и оркестра) идут в одних и тех же декорациях работы Георгия Цыпина - которых, вообще говоря, минимум. Четыре черных портала с зависшими над ними как будто бы кусками скальной породы, выглядящими обломками гигантской базальтовой статуи. Все остальное делают огромные цветные задники немного в духе Марка Ротко (когда Иоланта срывает Водемону алую розу, медленно поднимается красный задник, когда она узнает о своей слепоте - на заднике огромное черное пятно). И еще световые приемы, использованные скупо, но с виртуозностью - под стать Роберту Уилсону - и всегда с какими-то ненавязчивыми иероглифическими подтекстами вроде двух небольших софитов, высвечивающих руки Эбн-Хакиа во время его арии: два глаза Иоланты, надо думать. Все строго и довольно абстрактно: почти все действующие лица одеты в нейтральную современную черную одежду (только платье Иоланты выделяется среди них синим пятном), никаких бутафорских роз и левкоев нет, одни лишь жесты, и даже хор прислужниц принцессы в первой сцене поет не со сцены, а из оркестровой ямы. Никакого средневекового Прованса, понятно, нет, но нет и ни одного жеста, ни одной реакции, которые не вписались бы в "Иоланту" традиционную - с садом и замком. Одним словом, очень вежливо.
Местами казалось, что эта сдержанность даже спорит с более рельефной трактовкой Теодора Курентзиса, под управлением которого оркестр мадридского театра ничего сверхъестественного не показал, но собранную, заинтересованную и увлеченную игру выдавал вполне прилежно. У "Иоланты" был сильный премьерный состав, почти исключительно русский - музыкальнейшее и гибкое сопрано Екатерины Щербаченко в заглавной партии; безупречная Марта в исполнении Екатерины Семенчук, колоритно и сильно проведшей свою партию; предсказуемый, но решительно спетый король Рене Дмитрия Ульянова. Среди иностранцев выделялись молодой чешский тенор Павел Чернох, добавивший своему Водемону трафаретно-вердиевскую краску, и Уиллард Уайт с, увы, отчаянно "возрастным" Эбн-Хакиа.
Самым неожиданным в "Иоланте" получился финал: перед заключительным ансамблем превосходный хор Teatro Real (стоя на коленях и сопровождая текст фирменной селларсовской "подтекстовкой" в виде череды условных жестов) неожиданно поет "Херувимскую" из "Литургии Иоанна Златоуста" того же Чайковского, и это придумал не Теодор Курентзис, хорошо знающий восточнохристианскую церковную музыку, а сам Питер Селларс.
Смысл этого хода проясняется в "Персефоне". Небольшую "мелодраму" Стравинского на текст Андре Жида (вдохновлявшегося, в свою очередь, гомеровским гимном Деметре) режиссер показывает уже заведомо как мистерию. Пока одетая в синее платье Иоланты французская актриса Доминик Блан декламирует текст Персефоны (Стравинский придумал эту роль для декадентской львицы Иды Рубинштейн), а тенор Пол Гроувс (Эвмолп) обменивается репликами с ней и хором, действо о вечном схождении Персефоны в Аид и о ее вечном возвращении на весеннюю землю изображают пантомимой танцовщики из Камбоджи. Сочетание рафинированной неоклассической (часто даже, как настаивали ведомые Курентзисом музыканты, необарочной) эстетики Стравинского с немного кукольными благоговейными движениями камбоджийских танцовщиков должно показаться, вероятно, даже страннее, чем само соседство Чайковского и Стравинского; и все же на практике этот неспешный прекрасный ритуал без дутой сакральности и ложного пафоса выглядел даже более подлинным и живым, чем манифесты русского модерна, так тосковавшего по "мистерии всенародного действа".
Подробнее:
http://www.kommersant.ru/doc/1853450===
Литургия Иоанна Златоуста, в т. ч. со Степановичем:
http://mp3-sait.info/listen/%D1%87%D0%B0%D0%B9%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%BB%D0%B8%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B3%D0%B8%D1%8F%20%D0%B8%D0%BE%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D0%B0%20%D0%B7%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%83%D1%81%D1%82%D0%B0