Замечательное интервью...практически обо всем...
Вот несколько самых интересных цитат от Александра Баунова
Мне хотелось, чтоб учили много и хорошо, чтобы было трудно учиться. Когда я поступал на классику филфака (Отделение классической филологии, где изучают древнегреческий и латынь.- Slon), ученые-филологи, античники были реальными властителями дум. Это сейчас там и конкурса нет практически. Как я понял, что именно на классику? Зашел я как-то на открытую лекцию к Аверинцеву…
- А, тогда дальше все понятно...
- Не так уж понятно, потому что не так много людей действительно мыслят вслух. Вот он показывал, как ratio, как разум работает вживую, прямо здесь и сейчас, прямо на этом вот самом месте. И в своих суждениях упоминал то Платона, то какого-нибудь Авла Гелия. И так это легко, жонглируя древнегреческими словами,- «а вот еще есть слово "логос"», и пишет на доске этот λόγος, и это так все завораживало невероятно. Казалось, что вот сейчас все поймешь.
У гуманитарного образования, как и у технического, должна быть своя «высшая математика», это и есть древнегреческий с латынью. Та самая высшая математика, которую должен попытаться освоить любой инженер, хотя потом он будет изобретать поршень насоса в бассейне фитнес-клуба или вентилятор в торговом центре. И раз уж я был гуманитарий, мне надо было пройти этот курс «высшей математики», который в силу исторических причин у людей отобрали, когда закрыли классические гимназии.
Гордость и миф «простого» русского человека-патриота понятны: размеры страны, достижения, страдания, День Победы, Гагарин, теперь еще традиционные ценности. А миф и гордость русского думающего человека состоят в том, что он существует как мыслитель, человек чувствительный и честный, в особо невыносимых условиях. На редкость невыносимых, исключительных. Нет желания признать, что это вот какой-то средний режим или средние условия. Срединность условий не признается. Наши депутаты - ужасные. Но и в результате свободных и честных выборов на их месте могут оказаться ничуть не менее ужасные.Неразрешенный вопрос для России: кто же в ней хуже - власть или народ...
Русский человек, вообще говоря, часто чувствует себя самым обделенным. Он боится, что его хотят объегорить, обойти. Требовательность, капризность русского человека, например в зарубежных поездках, связана с высокой степенью недоверия к окружающему миру. Это же общее место: как мы узнаем соотечественников за границей? Не только по одежде, но и по настороженности, напряженному взгляду, недоверчивой гримасе «спуску не дам, не обнесете, не выйдет у вас мне мыло не положить
Совершенно не обязательно, чтобы человек считывал все цитаты в тексте, где они еще и без кавычек. Кто поймет - хорошо. Но если кто не поймет - неважно. Все равно будет ощущение, что открылось какое-то окошко: человек читает-читает современный текст, что-нибудь про политику, про Путина, про Японию, а потом что-то такое в тексте вдруг открывается, какое-то окно, и начинает дуть сквозняк. Сквозняк откуда-то из культуры, которая вне этого текста, и понял ли читатель, что это Онегин или Гомер, - неважно. Узнал - не узнал - неважно. Важно, что человек почувствовал: кроме этого текста есть еще огромный словесный мир, лучших слов в лучшем порядке. И что «Евгений Онегин» или «Медный всадник» - это про и Путина тоже, и про Обаму тоже, и про «Единую Россию», и про Навального.
Не всегда знаю ответ, когда пишу. Добавим в копилку сравнений Аристотеля и Фому Аквинского. Есть большое количество журналистских текстов, которые мне представляются схоластическими по той причине, что пишущий знает заранее ответ во всех деталях. Фома Аквинский и Аристотель приходят примерно к одним выводам относительно первопричин существования мира. Но когда Аристотель начинает рассуждать, он не очень понимает, не до конца знает, к чему он придет. И приходит к тому, что движение не может быть без неподвижной первопричины. А есть Фома Аквинский, который аристотелик, который методологически и, так сказать, по силе мысли рассуждает не хуже, а по форме - иногда даже лучше. Но перед его рассуждением стоит откровение. Он знает заранее, к каким конечным выводам придет, и его задача - только продемонстрировать рассуждения.
У меня тоже так бывает, но иногда я стараюсь, часто мне важно самому во время написания текста или не знать ответ, или забыть, что я его знаю. Постараться. И открыть или заново открыть его каким-то образом в результате некоторого свободного рассуждения.
Оригинал здесь...
Мне хотелось, чтоб учили много и хорошо, чтобы было трудно учиться. Когда я поступал на классику филфака (Отделение классической филологии, где изучают древнегреческий и латынь.- Slon), ученые-филологи, античники были реальными властителями дум. Это сейчас там и конкурса нет практически. Как я понял, что именно на классику? Зашел я как-то на открытую лекцию к Аверинцеву…
- А, тогда дальше все понятно...
- Не так уж понятно, потому что не так много людей действительно мыслят вслух. Вот он показывал, как ratio, как разум работает вживую, прямо здесь и сейчас, прямо на этом вот самом месте. И в своих суждениях упоминал то Платона, то какого-нибудь Авла Гелия. И так это легко, жонглируя древнегреческими словами,- «а вот еще есть слово "логос"», и пишет на доске этот λόγος, и это так все завораживало невероятно. Казалось, что вот сейчас все поймешь.
У гуманитарного образования, как и у технического, должна быть своя «высшая математика», это и есть древнегреческий с латынью. Та самая высшая математика, которую должен попытаться освоить любой инженер, хотя потом он будет изобретать поршень насоса в бассейне фитнес-клуба или вентилятор в торговом центре. И раз уж я был гуманитарий, мне надо было пройти этот курс «высшей математики», который в силу исторических причин у людей отобрали, когда закрыли классические гимназии.
Гордость и миф «простого» русского человека-патриота понятны: размеры страны, достижения, страдания, День Победы, Гагарин, теперь еще традиционные ценности. А миф и гордость русского думающего человека состоят в том, что он существует как мыслитель, человек чувствительный и честный, в особо невыносимых условиях. На редкость невыносимых, исключительных. Нет желания признать, что это вот какой-то средний режим или средние условия. Срединность условий не признается. Наши депутаты - ужасные. Но и в результате свободных и честных выборов на их месте могут оказаться ничуть не менее ужасные.Неразрешенный вопрос для России: кто же в ней хуже - власть или народ...
Русский человек, вообще говоря, часто чувствует себя самым обделенным. Он боится, что его хотят объегорить, обойти. Требовательность, капризность русского человека, например в зарубежных поездках, связана с высокой степенью недоверия к окружающему миру. Это же общее место: как мы узнаем соотечественников за границей? Не только по одежде, но и по настороженности, напряженному взгляду, недоверчивой гримасе «спуску не дам, не обнесете, не выйдет у вас мне мыло не положить
Совершенно не обязательно, чтобы человек считывал все цитаты в тексте, где они еще и без кавычек. Кто поймет - хорошо. Но если кто не поймет - неважно. Все равно будет ощущение, что открылось какое-то окошко: человек читает-читает современный текст, что-нибудь про политику, про Путина, про Японию, а потом что-то такое в тексте вдруг открывается, какое-то окно, и начинает дуть сквозняк. Сквозняк откуда-то из культуры, которая вне этого текста, и понял ли читатель, что это Онегин или Гомер, - неважно. Узнал - не узнал - неважно. Важно, что человек почувствовал: кроме этого текста есть еще огромный словесный мир, лучших слов в лучшем порядке. И что «Евгений Онегин» или «Медный всадник» - это про и Путина тоже, и про Обаму тоже, и про «Единую Россию», и про Навального.
Не всегда знаю ответ, когда пишу. Добавим в копилку сравнений Аристотеля и Фому Аквинского. Есть большое количество журналистских текстов, которые мне представляются схоластическими по той причине, что пишущий знает заранее ответ во всех деталях. Фома Аквинский и Аристотель приходят примерно к одним выводам относительно первопричин существования мира. Но когда Аристотель начинает рассуждать, он не очень понимает, не до конца знает, к чему он придет. И приходит к тому, что движение не может быть без неподвижной первопричины. А есть Фома Аквинский, который аристотелик, который методологически и, так сказать, по силе мысли рассуждает не хуже, а по форме - иногда даже лучше. Но перед его рассуждением стоит откровение. Он знает заранее, к каким конечным выводам придет, и его задача - только продемонстрировать рассуждения.
У меня тоже так бывает, но иногда я стараюсь, часто мне важно самому во время написания текста или не знать ответ, или забыть, что я его знаю. Постараться. И открыть или заново открыть его каким-то образом в результате некоторого свободного рассуждения.
Оригинал здесь...