Инок. Легенды о черном монахе. (гл.28)
Глава 28. Тернии.
Пока был депутатом - был неуязвим. Но баллотироваться в мэры отказался, отдал свои голоса председателю райисполкома, коммунисту Володько, хорошему человеку, который когда-то давал рекомендацию в семинарию никому неизвестному тогда Дмитрию Нестерову. Депутатская неприкосновенность, которая удерживала всех « мосек» в округе от желания «потявкать», больше не действовала, вот тут-то и началось... Ату его, ату...
Суть-то дела была в том, что голодовка прошла, вся подготовительная работа была сделана, средства и спонсоры найдены, и вот вам - воздаяние: храм Владыка отобрал, сам встал во главе строительства со всеми отсюда вытекающими почестями и втекающими денежными потоками. Оставил настоятелем часовни- вагончика, приобретенного церковью на спонсорские деньги предпринимателя. Но и такой покорности было мало. Запретил в служении архимандрита. Бог ему судья. («Дух господень там, где свобода») Архиерей - тоже человек. А «если каждому воздавать по заслугам, кто ж тогда останется без порки?», - спросил когда-то Шекспир.
Пройдя свой длинный путь к Храму, отец Дидим всегда и, прежде всего, работал для Бога и Православного Отечества - не для Владыки Германа, не для Патриарха.
Позвонил Глебу Якунину. Поехал к нему в Москву, и он повез его на машине прямо с вокзала в Суздаль - к Владыке Валентину. (Его ставила РПЦЗ в Храме Царственных мучеников.) В церкви принято дарить подарки. На этот случай отец Дидим вез гжель.
С делегацией Зарубежной церкви ( с Владыкой Валентином)
Владыка Валентин имел в Суздале три храма, в двух из них служба проходила ежедневно. Конечно, в Суздале были церкви Московской Патриархии, но еще на въезде в город отец Дидим сам воочию убедился, что Крестный ход Московской Патриархии совершали только священники Владимирской и Суздальской епархии, а народ шел Крестным ходом за Владыкой Валентином.
Машина остановилась, и отец Глеб Якунин сказал:- Вот смотри, как идут за РПЦ, а кто в «альтернативную».
Владыка Валентин принял отца Дидима хорошо, служил с ним Всенощную, Литургию - испытывал в служении. Службу он знал превосходно и получил от Владыки иегумна. Тогда же Архиерей дал большие церковные полномочия - ответственный по созданию в России общин и епархий Православной Свободной церкви. Дал пачку уставов, заверенных его Церковью, штук тридцать.
Благодаря своим полномочиям священник в короткое время сумел зарегистрировать семь храмов.
В Волгограде были уже готовы документы на регистрацию епархия Свободной Церкви, и приходы отца Дидима, столь известного в народе проповедника были бы полны, как в Суздале у Владыки Валентина: люди приходили молиться только в его церкви, каким бы он ни был, а не в МП.
Одна из церквей, зарегистрированных иегумном в станице области, была храмом, не тронутым советским разорением - с крестами, иконами Нужен был только небольшой ремонт.
Владыка Валентин приезжал осмотреть новый приход. Казаки проводили до станичной церкви. Первый батюшка, которого прислал позже Архиерей, не решился жить в станице - рассчитывал на городскую квартиру, но позднее туда приехал белый батюшка с женой и ребенком.
Перед отъездом из Волгограда Владыки Валентина зашли вместе с ним в часовню-вагончик, которая вместе с приходом была теперь Свободной Российской Православной Церковью.
- Аксиос!- возвестил архиепископ Валентин и надел на отца Дидима золотой крест с бриллиантами с престола. Воздвиг в архимандриты.
Так за две недели отец Дидим стал иегумном, а потом архимандритом.
Казаки во главе с атаманом Великого Братства Казачьих войск Коваленко, Царицынские казаки, протестуя против того, что Владыка Герман отнял у отца Дидима настоятельство Храма Святого Александра Невского, ушли за своим пастырем в Свободную Российскую Православную Церковь, под амофор Владыки Валентина.
Кому-то это все очень не понравилось, и скорей всего, Владыке Валентину приказали, чтобы и он запретил служить своему священнику, даже оказали давление, потому что в это же, примерно, время и против него самого было выдвинуто обвинение Владимирским городским судом за растление несовершеннолетних мальчиков. Подал на него в суд его же архидьякон.
В православную церковь без промедления пришла бумага - без вызова, без звонка, без церковного суда.
Досаждала и судья Калинина. Может и к лучшему, что Владыка Валентин запретил архимандрита Дидима, он все равно собирался уезжать. Когда судья запретила уже зарегистрированные общины Свободной церкви как незаконные, хотела «насолить», но опоздала: остававшиеся дела были приведены в порядок, люди, с которыми работал - трудились на своих постах. Уже были куплены билеты на поезд и собраны вещи. Бытовой вагончик у часовни священник подарил беженцам из Армении, которым негде было жить. Его бы все равно забрал Николай Сафронов или Владыка Герман.
Черный монах Дидим испил свою чашу до дна...
В тот вечер, когда принесли билеты на поезд, наведался господин с неброской внешностью обывателя - из сотого отдела.
- Мы Вас защитим,- пообещал он.
- Я Вас всех люблю, люблю новую Россию. Вы теперь служите новой России. Благословляю Вас Великим Благословлением...
Архимандрит Дидим был приговорен "красными" казаками к расстрелу. Его имя было в списке "неугодных" под номером один, Натальи Константиновой - под номером два.
Зная их характер, (от фанатиков трудно уберечься), отец Дидим взял деньги, ключи и уехал в тот же день на попутке в Москву, а оттуда «эмигрировал» поездом в Питер.
2
Сырой Петербург, куда приехал умирать архимандрит, встретил его равнодушно. В четырехкомнатной квартире, в многоэтажке на окраине города, занял одну комнату под келью. Окна смотрели на север, оттого солнца в ней совсем не бывало. Рядом жила семья дочери Натальи Петровны Константиновой, в том числе, два ее малолетних внука. Приехал из Волгограда и попугай Чика и, как прежде, кричал в келье:
-Владыко, привет!
Архимандрит все еще продолжал переживать и недоумевать, прятал под темные очки боль в своих глазах. Звонили все реже. Наведался местный участковый. Похоже, священник оказался поднадзорным. Владыке Герману все было не успокоиться: через некоторое время пришло письмо из Волгограда с обращением «господин Нестеров», сообщавшее, что возбуждено уголовное дело по поводу церковных денег, числившихся за ним. Архимандрит сделал запрос и получил официальный ответ, что никакого дела нет.
Деньги кончались. В сыром климате стали болеть ноги. В один черный день стало совсем невыносимо. Монах он, наконец, или нет?
Он надел рясу с орденами, взял посох и пошел... на паперть.
Толпа пестрой массой обтекала его со всех сторон. Ровный людской гул то нарастал, то спадал, как давний шум сахалинского прибоя... Болели израненные ноги, все болело и душа - тоже.
Спасал коньяк какое-то время. Но потом архимандрит совсем слег и молился, чтобы Бог прибрал к себе...
Наталья Петровна, верный и преданный друг, стала его заботницей. Архимандрит знал, что подагру не лечат, а советскую медицину, точнее советских «эскулапов», терпеть не мог. В его глазах запятнали они свои белые халаты тем, что принудительно лечили инакомыслящих, залечат насмерть. Одного такого уже «подлечили» - через полгода похоронную процессию возглавил.
Любимый друг Даниил - внук Натальи Петровны ворковал, что любит Диму, и это придавало сил жить дальше. Ведь ради его свободного будущего он так старался и не жалел себя.
Наталья Петровна не перестала быть бойцом и в Питере. Дети, внуки - это ползаботы. Она нашла и познакомила с архимандритом целительницу, мастера рейки - Людмилу. Эта женщина помогала даже раковым больным. Можно по - разному относиться к духовному целительству: ведь всегда легче указать на чье-то заблуждение, чем отыскать истину, но в случае с архимандритом Дидимом оно помогло. «По вере вашей да будет вам», - сказано.
Во всяком случае, с ее помощью он встал на ноги и нашел в себе силы начать все заново.
3
Любовь Владимировна Покровская, руководившая в то время Институтом Космического сознания, пригласила архимандрита Дидима работать Зав. Кафедрой Богословия. В аудиторию в Банковском переулке собирались искатели истины, которые в этих исканиях шарахались из одной крайности в другую.
Служба на кафедре Богословия
Сама Любовь Владимировна, страдавшая долгое время от кашля, после одной из проповедей Архимандрита незаметно для него дотронулась до его рясы, как до одеяния святого, благоговейно. И ее кашель прошел.
- Что опять бабок - ёжек будешь учить молиться? - каждый раз спрашивал Данилка архимандрита перед очередной лекцией-проповедью.
В Питере было много целителей и тех, кто ими себя называл. Экстрасенс еще не было ругательным словом. Многие блуждали в потемках духовного невежества, но у них почему-то не возникало желание идти со своими проблемами в церковь, к батюшкам. Многие даже не знали, как правильно в церковь входить. Так что людей, которым нужно было нести Слово Божье, было предостаточно.
Сарафанный телеграф сработал быстро, и архимандрита пригласили поработать в Православном центре Святого Николая Чудотворца. Он учил церковнославянскому и пользоваться молитвословом, пояснял Евангелие и Заповеди Божьи - азы Православия. Он никому ничего не запрещал. Он учил быть православными тех, кто с рождения толком не знал, что это такое. И не было в его учениках вины, но была их беда - темнота духовная и одичание, а ведь в цент приходили не самые глупые или необразованные петербурженки.
Каково же было удивление всех в Православном центре, кто уже успел полюбить проповеди и занятия с архимандритом, когда в "Петербургском Курьере" появилась статья о том, что священник занимается мошенничеством, обещая исцелить страждущих. Подписался под статьей батюшка ближайшей Ильинской церкви. Руководительнице центра намекнули, что ее практику могут прикрыть.
- Самого бы кто вылечил, - только и подумал архимандрит, - и здесь нашли.
Да, центр не был бесплатным, хотя чисто символическая плата тех, кто там занимался, едва ли помогала руководительнице кормить досыта своих детей. Что же касается священника, он честно делал свое дело - был пастырем.
Архимандрит ушел из этого центра, подкатывалась нищета. Попал в реанимацию с инфарктом в больницу имени Володарского, оборудованную хуже, чем можно себе представить даже для того времени. Просто богадельня. Но, когда оправился, оказалось, что в ней можно устроить часовню для отпевания - смертность была высокой.
Он всегда любил живое, а пришлось отпевать...
Сначала в больнице Володарского, потом в Институте скорой помощи. Панихиды, панихиды... Он вытирал руки одеколоном первое время и душил рясу, потом привык. И странно ли, что половина врачей приходили послушать, как он отпевает, что проповедует. Ноги болели, обезболивающие помогали не всегда, спасался коньяком - сто граммов, и можно было с криком подняться, опираясь на посох. На панихидах никто не замечал, как ему больно.
с отцом Глебом Якуниным, Петербург
с Дмитрием Дмитриевым, Петербург
Далее Эпилог irenol-5-5.livejournal.com/19077.html