Новая страна. Аминтирь.
Это исключительно для молдавских и приднестровских фрэндов.
Вот смотрю - то тут, то там народ про независимость говорит. 20 лет нашей, значит, республике. Начну с того, что во время Маре Адунаре (Великого национального собрания, где была провозглашена независимость) я была еще не в том возрасте, в котором политикой интересуются. Но меня очень интересовали толпы, которые текли по улице Пушкина от Комсомольского Озера к Центральной площади. Я подбегала к калитке посмотреть. И многие дети подбегали. И русские, и молдаване. Я, русская, плохо понимала еще, чего орут. А орали про независимость, про то, как оккупанты (русские, то есть) жить не дают, про объединение с Румынией и много чего. А мы, дети, потом мирно себе играли.
Затем настроения поменялись. Дети-молдаване перестали играть с детьми-русскими. Начались разговоры в стиле - уезжайте отсюда, это молдавская земля, вы оккупанты, русофоны и пусть ваши родители умрут. Я разок двинула 11-летнюю (мне было 9) агитаторшу. И радикальных призывов к свержению и смерти русских больше в нашем дворе не было. Столько разговоров было, что русских на улице бьют, мама за меня очень боялась. Зря. Я уже тогда чуть-чуть знала разговорный молдавский. Некоторые дети принципиально по-румынски стали говорить, захочешь дурой обозвать в ответ, надо было слово выучить. Так и завертелось. В школе ввели латинскую графику и предмет румынский язык. Спасибо учителям - благодаря их отношению у меня не было неприязни к румынскому, как у некоторых моих ровесников (позже у многих это переросло в невосприятие языка. знаю уйму таких случаев). И я все равно пыталась общаться с детьми-молдаванами, даже если они ржали. А они ржали над акцентом и что неправильно говорю. Ну и пофигу. А когда отключили газ из-за войны в Приднестровье все - и русские и молдаване объединились (особенно тетки) и думали, как закрутки делать и варили чего-то по очереди. Дружба народов рулит. После приднестровских событий, кстати, и русские и молдавские дети снова стали вместе играть, и как-то сразу резко повзрослели.
А потом появились деньги странные - купоны и через некоторое время дети ими стали играть наряду с рублями. Ввели нацвалюту леи. Я быстро выучила, что 1 лей=1000 рублей/купонов и учила бабушку, которая совсем не понимала, что происходит. Мне, в общем, интересно все это было, перемены такие: школьную форму отменили, ввели 10-бальную систему оценки знаний и к Ленину(памятнику) мы больше не ходили. Сначала попытались пойти все классом (у нас была идейная учительница). Забавно выглядело - многие чесали к Штефану, а мы к Ленину. Пару раз мужики подбегали к учительнице и чего-то орали - видать, не тому цветы несла. Потом она уже не решалась с нами ходить. Мало ли что. Вскоре и Ленина убрали.
Потом мы переехали жить в другой район. И как раз опять сменилась власть. Все ходили такие важные - Лучинский победил. А через время начались перебои со светом и отоплением. И мы мерзли в панельном доме. В угловой квартире. Капец. Приходишь со школы зимой. А дома почти так же, как и на улице. Только снега нет. Школьный выпускной у нас был бюджетный - на следующий год после дефолта, когда страна еще не отошла от всех проблем. Платьица у девчонок скромные, туфельки, прически. Мило и без пафоса.
Политикой я стала уже в 2000 году и после интересоваться, когда училась в университете и писала в тогдашнюю газету правительства "Независимая Молдова". Я бы не интересовалась, но надо было знать ответы на каверзные вопросы - какая у нас форма правления, кто у нас президент, кто премьер, кто спикер, какие партии в парламенте. Я была совершеннолетней и у меня был паспорт и избирательное право. У меня на тот момент не было политических симпатий (как и сейчас), зато пару раз сходила в парламент со старшими коллегами. Удивили депутаты с авоськами, в кушмах и тулупах. Я представляла их солидными мужами и дамами. Но это уже другая история.
Вот смотрю - то тут, то там народ про независимость говорит. 20 лет нашей, значит, республике. Начну с того, что во время Маре Адунаре (Великого национального собрания, где была провозглашена независимость) я была еще не в том возрасте, в котором политикой интересуются. Но меня очень интересовали толпы, которые текли по улице Пушкина от Комсомольского Озера к Центральной площади. Я подбегала к калитке посмотреть. И многие дети подбегали. И русские, и молдаване. Я, русская, плохо понимала еще, чего орут. А орали про независимость, про то, как оккупанты (русские, то есть) жить не дают, про объединение с Румынией и много чего. А мы, дети, потом мирно себе играли.
Затем настроения поменялись. Дети-молдаване перестали играть с детьми-русскими. Начались разговоры в стиле - уезжайте отсюда, это молдавская земля, вы оккупанты, русофоны и пусть ваши родители умрут. Я разок двинула 11-летнюю (мне было 9) агитаторшу. И радикальных призывов к свержению и смерти русских больше в нашем дворе не было. Столько разговоров было, что русских на улице бьют, мама за меня очень боялась. Зря. Я уже тогда чуть-чуть знала разговорный молдавский. Некоторые дети принципиально по-румынски стали говорить, захочешь дурой обозвать в ответ, надо было слово выучить. Так и завертелось. В школе ввели латинскую графику и предмет румынский язык. Спасибо учителям - благодаря их отношению у меня не было неприязни к румынскому, как у некоторых моих ровесников (позже у многих это переросло в невосприятие языка. знаю уйму таких случаев). И я все равно пыталась общаться с детьми-молдаванами, даже если они ржали. А они ржали над акцентом и что неправильно говорю. Ну и пофигу. А когда отключили газ из-за войны в Приднестровье все - и русские и молдаване объединились (особенно тетки) и думали, как закрутки делать и варили чего-то по очереди. Дружба народов рулит. После приднестровских событий, кстати, и русские и молдавские дети снова стали вместе играть, и как-то сразу резко повзрослели.
А потом появились деньги странные - купоны и через некоторое время дети ими стали играть наряду с рублями. Ввели нацвалюту леи. Я быстро выучила, что 1 лей=1000 рублей/купонов и учила бабушку, которая совсем не понимала, что происходит. Мне, в общем, интересно все это было, перемены такие: школьную форму отменили, ввели 10-бальную систему оценки знаний и к Ленину(памятнику) мы больше не ходили. Сначала попытались пойти все классом (у нас была идейная учительница). Забавно выглядело - многие чесали к Штефану, а мы к Ленину. Пару раз мужики подбегали к учительнице и чего-то орали - видать, не тому цветы несла. Потом она уже не решалась с нами ходить. Мало ли что. Вскоре и Ленина убрали.
Потом мы переехали жить в другой район. И как раз опять сменилась власть. Все ходили такие важные - Лучинский победил. А через время начались перебои со светом и отоплением. И мы мерзли в панельном доме. В угловой квартире. Капец. Приходишь со школы зимой. А дома почти так же, как и на улице. Только снега нет. Школьный выпускной у нас был бюджетный - на следующий год после дефолта, когда страна еще не отошла от всех проблем. Платьица у девчонок скромные, туфельки, прически. Мило и без пафоса.
Политикой я стала уже в 2000 году и после интересоваться, когда училась в университете и писала в тогдашнюю газету правительства "Независимая Молдова". Я бы не интересовалась, но надо было знать ответы на каверзные вопросы - какая у нас форма правления, кто у нас президент, кто премьер, кто спикер, какие партии в парламенте. Я была совершеннолетней и у меня был паспорт и избирательное право. У меня на тот момент не было политических симпатий (как и сейчас), зато пару раз сходила в парламент со старшими коллегами. Удивили депутаты с авоськами, в кушмах и тулупах. Я представляла их солидными мужами и дамами. Но это уже другая история.